не оставляй меня одну. Фик.

[Otty80]

Название: Не оставляй меня одну
Автор: otty80
Персонажи: Белль/Румпельштильцхен
Рейтинг: G
Жанры: флаффи, ангст
Отказ: герои не мои
Размер: мини
Статус: закончен
Описание: Белль уже год как живет в созданном ею мире.



Я не хочу поверить снам,
Где нет тебя;
Останься рядом.
Шепчу душой, губами, взглядом:
Не оставляй меня одну. (с)




Она любит наблюдать за ним, когда он разводит огонь в камине, так же как любила следить, как он прядет. Вот он складывает лучинки крест- накрест, а потом еще раз- каким-то, одному ему ведомым хитроумным способом. Укладывает сверху поленья, и тонкие длинные пальцы одинаково уверенно подхватывают что тонкую лучинку, что толстое полено. Белль следит за его жестами - мягко отточенными, как всегда. Он поджигает спичку, и отсвет пламени озаряет лицо, с которого вот уже год, как исчезла ледяная, саркастическая отстраненность Голда, темные глаза, в которых вот уже год, как не прячется мрак столетиями скрываемой боли.

А Белль откидывается на спинку дивана, плотнее закутывается в алый плед и перебирает, словно фотографии, яркие воспоминания - кружащиеся лепестки этого года.

Крупная размолвка с Чармингами: "кто бы раньше мог подумать, что Румпельштильцхен умеет выходить из себя по пустякам", лукаво замечает хохочущая Руби, а Бабушка бесцеремонно выталкивает расшумевшихся мужчин из закусочной...

Реджина ради Генри послушно делает вид, что любит собак. Даже сенбернаров. Даже подаренных Голдом.

Открытая неприязнь между ее отцом и Румпелем постепенно перерастает в холодное равнодушие, а затем- в почти безукоризненную вежливость.

Ложится на прядильное колесо поверх ее руки рука Румпеля.

Уходят из ставшего легким «папа» Бея последние нотки напряженности...




Он ощущает на себе ее взгляд и оборачивается, в уголках губ прячется улыбка. А Белль полусонно думает, что трогательнее поднимающего от увлекательного дела голову мужчины может быть только доверчиво задающий тебе вопрос ребенок.

Огонь разгорелся, и Румпель усаживается возле нее. Белль приподнимается и тянется поправить ему сбившийся воротник; костюмы от Армани остались в прошлом, но темным рубашкам он не изменил, только избавился от галстука, и верхняя пуговица теперь всегда расстегнута, а рукава закатаны выше локтей. Она старательно выправляет уголок воротника, скользит ладонью по темным волосам, задерживается на щеке. Они вместе уже год, но от каждого такого прикосновения- чем обыденнее, чем практичнее оно- тем глубже становится тихое счастье, тем легче поверить ей, что их счастливый конец все же настал.

- Почему Лерой уходит сегодня такой грустный? - свернувшись уютным клубочком, шаловливо спрашивает она. – Ты его обидел?

Румпель принимает удивленно –оскорбленный вид, а в темных глазах поблескивают ответные озорные огоньки.

- Он попросил у меня экстракт фоксглава.

- И ты дал его ему?

- Отправил в аптеку,- усмехается он.

- Румпель, у тебя же трав целый подвал, - укоризненно качает головой Белль.

- Если у меня и осталось что-то от моего «темного» прошлого, то уж точно не для гномов, упрямо не верящих в научный прогресс.

- А ты сам-т в него веришь? - хмурится Белль.

- Мистер Голд - да. Румпельштильцхен предпочитает более традиционные методы.

- То есть, травы,- обреченно заканчивает Белль, шутливо ударяя его по колену. - Румпель, ты стал жадным.

Он кладет руку на грудь в преувеличенном жесте сознания собственной невиновности, и Белль смеется. Это так и не ставшее за год привычным счастье никогда не кажется таким реальным, таким осязаемым, как вот в такие забавные, искрящиеся минуты перебранок.
И ярче горит огонь в камине, и звучнее поет тишина… и замирают секунды.

Но что-то холодное, словно гуляющий по комнате ветерок, ветерок, забредший через неплотно прикрытую дверь оттуда, с по- осеннему холодных, прозябших улиц Сторибрука, прокрадывается к ней, забирается под складки слишком широкого для нее свитера, подбирается к сердцу.

И Белль мотает головой, и пытается свернуться в еще более тугой комочек. Но холодок настойчив, и чтобы прогнать его, она приглушенно начинает:

- Ты знаешь, я читала сегодня..нет, давно уже… не могу вспомнить когда, один рассказ*. Я не вспоминала его…, но теперь почему-то все время о нем думаю. Он о женщине, которая попала в психиатрическую больницу…, - его рука, лежащая на ее плече, чуть напрягается, и Белль торопливо проскакивает дальше: - Нет, она уже почти поправилась, и муж должен был забрать ее домой. К этому дню ей принесли новое платье - не помню, кажется, голубое, - и шляпку.

Белль сплетает свои пальцы с его, и вот, ее голос уже почти не дрожит.

- И она вышла ему навстречу, но он не приехал. Он….. - она втягивает воздух и она не ощущает, как произносит следующие слова, они просто звучат в тишине комнаты: - Он не справился с управлением. А ей сказали, что он приедет завтра.

Румпель не шевелится и ничего не говорит. Но Белль уже легче продолжать:

- Она ждала его… много лет, и каждый год ей потихоньку меняли платье и шляпу, - сосредоточенно наматывая на пальцы бахрому все еще яркого, празднично-алого пледа, заканчивает она.

- Может быть, для нее это и стало счастливым концом, - слышит она его голос, в котором внезапно вновь прорезывается ушедшая было из него за этот год боль. - Она создала для себя иллюзию счастья.

- Но ведь нельзя жить в иллюзии, Румпель,- едва слышно шепчет Белль.

- Поверь.. жить, когда тебя окружает тьма…,- тяжело начинает он, и останавливается. - Ты идешь на любой свет. Даже если он призрачен,- тихо, еще тише, чем говорила она, заканчивает Румпель.

- Но... это трусость. - выговаривает она, приготовившись ощутить, как он чуть приметно отодвинется, и зная, что он не сделает этого.

И словно холодеет воздух, и меркнут цвета, и устало гаснет огонь в камине, и даже шерстяная ткань в руках грубеет и пропитывается безрадостной тусклостью.

- Да,- с тихой бесстрашностью, который нет у Белль ( нет с того осеннего, безутешно-остывшего дня ) отзывается он. – Безумие - это ведь тоже побег. Темному ли магу не знать этого,- с безрадостной, но мягкой - она знает, для нее- улыбкой договаривает он.

Белль глубже зарывается в его объятия и укрывается в единственных словах, которые произносит она медленно, потому что.... потому что за этот год она так и не привыкла к тому, что за ними не стоит разлука, не лежат тени, не прячется неминуемая в будущем боль. И она прячется в этих словах, как скрывается в его объятиях, в звуках голоса, в тепле карих глаз:

- Я люблю тебя.

Он не отвечает; не словами.

Она зажмуривается, и вдруг словно осознает она, что это такое: открывать глаза утром и вспоминать; начинать каждый день с памяти о том, что его в этом дне - не будет. Что для него этого дня - не будет.

Прятать лицо в пустоте, прятаться от пустоты…. Сплетать, как сплетаются сейчас резкие, лихорадочные движения пальцев, - бахрому иллюзий и воспоминаний….

Задыхаться от боли, которую едва сдерживает отказывающееся помнить сердце.

Отказывающееся…


- Расскажи мне,- просит она сквозь душащие ее сухие слезы,- расскажи мне… что-нибудь, я не хочу больше помнить..., - «этот рассказ» хочет закончить она, но не может. И она знает, что он понимает ее, понимает, что она сказала и что не договорила. - Расскажи мне… сказку.

- Ты не сможешь запомнить ее,- предостерегает он, и в его голосе, в движении перебирающей ее волосы руки, нет горечи и нет боли. Лишь печаль. – Только услышать.

Белль кивает…

***

Она не замечает, когда замирает его голос. Он начинает приподниматься, но Белль еще не разжимает рук. Еще целое мгновение- не разжимает.

- Не уходи, - не шепотом - ударом сердца.

Он не уговаривает ее и не утешает, не уходит и не остается.

Просто уже издалека смотрят на нее темные глаза.

- Ты сможешь, Белль,- просит он ее. - Ты обещала.

И она знает, что он всего лишь вышел из комнаты, что он вот- вот вернется.

А пока… пока Белль смотрит, нахмурив брови, на дверь. Ту, что ведет из гостиной, из ее мира, из Зачарованного Леса - в Сторибрук. Она знает: там снова собрались они, они ждут ее, зовут. Растерянно потирает усталые, покрасневшие глаза папа… с болью похлопывает внучку по руке бабушка Лукас… или Белоснежка с грустью отвернется, взяв под руку принца… или Эмма будет задавать Вэйлу озабоченные вопросы… Или непонятно зачем забредшая в больничный коридор Реджина вдруг встретится с ней взглядом , и Белль сумеет удивиться той краткой вспышке почти понимания, которая промелькнет вдруг в черных глазах.

И они все будут звать ее обратно, туда, в тот тусклый, выстывший, монотонно- серый мир. Мир, в котором не было этого года, прожитого вдвоем. Где этого года нет и никогда не будет.

И Белль замрет на пороге и, закусив губы, покачает головой.

И если она все же когда-нибудь сделает туда шаг, то только потому что она пообещала, что сможет.

Когда-нибудь, она выполнит обещание… когда-нибудь.


*
Новелла Ф.С.Фицджеральда "Долгое ожидание"

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

Под властью кинжала (By A Dagger Bound)

[Askramandora]

Автор: Eyes like Dawn
Переводчик: Askramandora
Оригинальный текст: www.fanfiction.net/s/8986703/1/By-a-Dagger-Boun...
Категория: гет, джен
Жанр: романтика, ангст, драма, AU
Рейтинг: R
Персонажи: Румпельштильцхен/Белль, ОЖП, сэр Гастон, король Морис и другие
Предупреждение: ОЖП, смерть персонажа
Размер: макси (130,870 слов)
Статус: перевод в процессе, сам фанфик завершенный
Саммари: идет война с ограми, и принцессу Белль отослали в безопасное место ее отец и нареченный. Едва ли Белль этим довольна, поскольку она всегда стремилась к приключениям и ищет возможность спасти свой народ - а в итоге происходит так, что принцесса натыкается на таинственный кинжал. И едва ли Румпельштильцхен доволен, что нежданно-негаданно оказался рабом очаровательной голубоглазой девушки. Пока он планирует освободиться, сумеет ли красавица укротить чудовище?
Публикация на других ресурсах: запрещена.
Примечание: лично во мне сей замечательный фик пробудил мощнейшие Rumbelle feels и был прочитан, несмотря на свои размеры, всего за несколько дней. Отличное развитие Румбелля безо всяких лишних розовых соплей.
Быстро переводить не обещаю, но надеюсь, что работа не будет заморожена.

Глава 3. Приказы и планы

Глава 3. Приказы и планы

Утро обещало быть прохладным. Сияние предрассветной зари прогнало тьму из лесистой местности и осветило домик, уютно устроившийся у самой кромки золотого поля. Жемчужинки росы усеяли изумрудные травинки и шелковое серебро пряжи, сплетенной трудолюбивыми паучками, придавая ей яркий блеск.
Никакие белые вкрапления не портили сапфирово-синюю поверхность небесного свода. Живые, озорные ветерки обдували местность, принося с собой запах сырой земли и пробуждающихся цветов.
Белль всегда нравилось утро после того, как накануне отбушевала гроза. В самом воздухе чувствовалась столь чистая и свежая атмосфера, будто эта вчерашняя гроза со вспышками молний и ливнем временно очистила мир от зла, вредоносного, как чума.
В теплоте солнечных лучей, ласкавших ее, на губах красавицы заиграла улыбка. Закрыв глаза, она подставила лицо этим лучам, щедро лившимся на землю, приносившим некое успокоение ее душе. После ночных потрясений, наполнивших воображение девушки кошмарами, ужасом и сомнениями, такое великолепное утро прояснило ее ум.
Проснувшись с алыми лучами рассвета, Белль первым делом потихоньку прокралась вниз. Ее босые ноги едва скользили по каменному полу, когда она заглянула в комнату Сары. Наполовину Белль желала, чтобы все случившееся прошлым вечером оказалось лишь сном, но по пробуждении ледяной холод клинка, спрятанного на ее теле, напомнил о том, что происшедшие события - не плод разыгравшейся фантазии под влиянием скуки.
Она обнаружила, что странное существо, называвшее себя Румпельштильцхен, лежит не на кровати, а на полу, на сбившихся в кучку одеялах. Он не издавал никаких звуков, его причудливо окрашенное чешуйчатое лицо сморщилось в беспокойной гримасе, и только равномерно вздымавшийся от дыхания торс показывал, что он жив.
Окончательно убедившись, что ей ничего не приснилось, Белль сразу же приступила к исполнению своих домашних обязанностей.
На свежем воздухе она почувствовала себя увереннее и вновь превратилась в обычную, задумчивую Белль, не охваченную замешательством или паникой. Конечно, она все еще не до конца понимала, какие грандиозные перемены ей предстоят и что значит быть полновластной владелицей кинжала, но, по крайней мере, новый день принес некоторую уверенность в себе и в том, что она сумеет справиться со вставшими перед ней задачами.
На дворе ослепительно сияло во всей красе утро. Куры оживленно закудахтали при виде своего завтрака, позволяя Белль отрешиться от блуждающих мыслей. Она весело хихикнула, залезая в старую серую сумку, чтобы достать корм и рассыпать его по пыльной земле.
- Вот ваш завтрак, дурочки, - добродушно ворчала она на кур, щедро распределяя им сухое зерно.
- О, что я вижу - принцесса занимается тем же, что и простой люд? - ехидно прозвенел голос Румпельштильцхена у нее за спиной - он стоял на пороге домика.
Красавица слабо вскрикнула от удивления и так и застыла с кормом в руке, вынуждая кур яростно подпрыгивать и бить крыльями, словно они стремились взлететь и склевать зернышки прямо в воздухе.
Смущенная, растерянная, вынужденная выдерживать весь этот шквал куриного визга и летевших перьев, Белль повернулась к монстру, надеясь, что краска, прилившая к щекам, не выдала ее состояния.
Темный небрежно прислонился к двери, скрестив руки поверх все той же кожаной куртки, что была на нем вчера, и пристально буравил глазами свою госпожу. Немногие аристократы стали бы заниматься работой простолюдинов, а тем более получать от нее удовольствие, как это делала Белль, за которой Румпельштильцхен молчаливо наблюдал все утро. Она даже смеялась и улыбалась наедине с собой, делая самую отвратительную работу - убирая навоз.
- Я принцесса в бегах, - отозвалась Белль, быстро вытирая руки о грязно-белый фартук, повязанный поверх ее рабочего платья. Пожав плечами, она стала возиться с тесемками и добавила: - А кроме того, у меня есть свои причины для этого.
Он натянуто улыбнулся и едва склонил голову в знак подтверждения.
- Разумеется, госпожа, мне совершенно ни к чему вмешиваться в твои пустячные делишки, - слабая ухмылка сменилась мрачным и хмурым выражением лица. Румпельштильцхен скривился так, будто выдерживал какую-то внутреннюю борьбу, в которой он неминуемо проиграет.
Неожиданно он отвесил Белль поклон.
- У тебя есть какие-нибудь указания для твоего раба, госпожа? - он с явным отвращением задал этот вопрос, вынужденный подчиняться кинжалу в малейших своих душевных порывах.
Аккуратно складывая фартук, Белль зашагала под защиту полутемного домика, полная решимости выглядеть бесстрашной и внимательно следящей за своим пленником.
- Сейчас нет, но, может быть, ты присоединишься ко мне за завтраком? Еды хватит на двоих.
Какое-то время монстр хранил молчание, разглядывая свою хозяйку бездонными глазами так, будто впервые увидел.
Белль испустила тяжелый, утомленный вздох:
- Почему ты все время смотришь так, будто взвешиваешь каждое мое слово?
- Ты удивила меня, - честно признался он, отводя взор от госпожи, подобно ребенку, которого отчитывают за то, что он на кого-то пялится. Изучая историю прежних Темных и их хозяев, и заодно запоминая их ошибки, Румпельштильцхен знал, что первых никто не приглашал завтракать вместе с господином. Услужение обыкновенно начиналось с напряженной работы над заклинаниями, связанными с темной магией, чтобы господин мог получить из этого какую-то выгоду. Чего-то подобного Румпельштильцхен ожидал и от своей госпожи, но вновь она привела его в замешательство.
Белль с любопытством изогнула бровь, но допытываться не стала. Повесив сумку с кормом на вбитый поблизости колышек, она вошла в уютный домик. Героическим усилием воли она заставила себя не прикасаться к кинжалу, хотя стояла спиной к Румпельштильцхену. Как бы долго он ни оставался здесь, она, Белль, не позволит страху овладеть собой.
Витавший в воздухе свежий запах сухого печенья, оставленного остывать, и овсяной каши, сдобренной медом, сразу успокоил взволнованную девушку. Она слышала, как Темный позади послушно следует за ней.
- Румпельштильцхен, - она почти неуверенно распробовала его имя, пока они входили в милую ее сердцу хибарку. И прибавила - шаловливо, но совсем не зло: - Даже тебе самому следует признать, что у тебя труднопроизносимое имя. Ты не будешь возражать, если я назову тебя как-нибудь по-другому?
Она отметила, как он передернул плечами.
- Можешь называть меня, как угодно, ты ведь моя госпожа.
- Могу я говорить покороче - например, Рум или Румпель? - полюбопытствовала она, когда они вошли в кухню, откуда доносились восхитительные запахи.
Румпель. Он почти физически почувствовал раздражение, поднявшееся в груди, под клеймом - а все потому, что так его называла только Злая Королева.
Видела бы она сейчас, как самый могущественный волшебник королевств кланяется и расшаркивается, как обыкновенный слуга - наверняка там, вдали, была бы вне себя от восторга, наблюдая за его унижением.
- Если угодно, госпожа, то лучше Рум, - кратко кивнул он.
На лице Белль расцвела довольная улыбка, пока она возилась на кухне.
- Тогда ты будешь Рум.
За несколько мгновений она наполнила две глиняные миски обжигающей овсяной кашей, положив сверху нарезанных яблок, а в центр стола поставила блюдо с сухим печеньем и баночку с вареньем.
Делая все это, Белль знала, что Рум не перестает водить за ней взглядом. В какой-то степени он напоминал ей рыщущего по лесу зверя, который выследил незнакомую ему добычу. И хотя о привычках и тропинках той он еще не осведомлен, но полон решимости рано или поздно пообедать странным существом.
Слабая улыбка проскользнула по губам Белль, когда она поставила перед ним кашу и опустилась на свое место.
- Можешь приступать к еде, - она попыталась улыбнуться еще раз, но тут же вспомнила события прошлой ночи и злые слова Румпельштильцхена, после чего улыбка увяла, и Белль несколько побледнела.
Румпельштильцхен впился в миску с дымящейся кашей испытующим, тяжелым взором. Не обращая внимания на деревянную ложку, лежавшую рядом, он с любопытством запустил когтистый палец в посудину и попробовал кашу, после чего глаза у него заблестели, как у ребенка, обнаружившего перед собой немыслимо вкусную еду.
В считанные мгновения Темный превратил аккуратный завтрак в мокрую мешанину. Держа миску обеими руками, он жадно чавкал, позабыв о всяких ложках. Овсяная каша стекала с уголков рта, в то время как Румпельштильцхен слизывал и пожирал содержимое посудины самым отвратительнейшим образом.
Даже голодающие нищие были благовоспитаннее, чем существо, которое сейчас находилось напротив Белль!
Забыв о собственной еде, красавица широко раскрытыми глазами смотрела, как он поглощает кашу, подобно грубому, дикому животному. Мягкое печенье он хватал когтями и обмакивал в ежевичное варенье, или же вычерпывал варенье голыми руками. Иногда он не поднимал ко рту всю посудину с кашей, а совал в нее пальцы и слизывал с них остатки.
Словно спохватившись, Румпельштильцхен оторвался от трапезы и поднял глаза, утирая следы каши со своих тонких губ рукавом.
- Ты не голодна, госпожа? - с сомнением поинтересовался он, как будто попался на какую-то хитрость.
- О, я... я голодна, - быстро заверила Белль и взяла ложку. Резко упрекнув себя за то, что так уставилась на него, она изысканно принялась за еду, в то время как Темный продолжал уплетать за обе щеки так, будто ничего лучше в жизни не пробовал.
- Знаешь, я уже забыл вкус настоящей, хорошей еды, - он слизнул вязкое варенье с кончиков пальцев. - Та, которую я наколдовывал, густая, безвкусная, и совсем не насыщает.
Он так долго ел только то, что обеспечивала магия, что действительно забыл вкус хорошей еды. В конце концов, гораздо проще и спокойнее наколдовать себе обед, чем отправиться в какую-нибудь деревню и слушать стоны ужаса, пока он покупает себе каравай хлеба!
Белль опустила ложку и с любопытством наморщила лоб:
- Вроде того чая, который ты наколдовал прошлой ночью?
Монстр кивнул с отсутствующим видом, больше занятый печеньем, чем разговором. Изо рта у него посыпались крошки - возможно, он и попытался что-то сказать, но оставил эту мысль, решив вместо этого окончательно расправиться с завтраком.
Какое-то время оба молчали, пока красавица не перестала есть - при виде обжорства Темного ее и без того небольшой аппетит иссяк. Равнодушно помешивая ложкой кашу, она заговорила:
- Я много думала ночью, и решила, что кое-каким основным принципам поведения ты должен следовать.
Темный мгновенно прекратил набивать свой рот едой. Он утер губы тыльной стороной руки и послушно кивнул. Магия против воли горячо запульсировала в его теле, словно в готовности выполнять приказы госпожи.
- Тебе запрещено убивать кого-либо в моем королевстве, - твердо объявила Белль. Какие бы злобные планы ни зрели в его мозгу, по крайней мере, она может быть уверена, что это не закончится гибелью ее соплеменников. Одна мысль о том, что кто-то невинный умрет во имя свободы для монстра, была отвратительна для Белль.
Он с неудовольствием скривился:
- Повинуюсь, госпожа, - и Румпельштильцхен лениво поиграл пальцами в воздухе, вновь превращаясь в чуждое, злое создание. - Это все, что ты требуешь? Могу ли я хитрить с глупыми смертными?
- Нет, - красавица произнесла это тихо, почти шепотом. Она в задумчивости пожевала нижнюю губу, словно в душе у нее происходила некая сумятица чувств, и, наконец, соизволила заговорить снова: - За последний год мое королевство было опустошено войной, поэтому меня и послали сюда. Огромное племя огров пытается поработить нас и превратить королевство в руины. И если ты можешь это сделать - пожалуйста, выиграй за нас войну и устрой так, чтобы огры больше никогда не вернулись.
Когда она заговорила об ограх, Темного охватил прилив лютой, свирепой ярости, и дьявольский мрак заполнил его душу. Черная кровь забурлила в его жилах при одном упоминании слова, которое в этом королевстве было равнозначно смерти и мучениям.
Жестокая ухмылка искривила губы монстра, и он встал.
- С удовольствием, госпожа, - искренне, от всей души прорычал Темный и низко поклонился Белль. Он действительно охотно займется этим делом - безжалостные убийства всегда способствовали его мыслительным процессам. Возможно, это даже утихомирит ярость, бушевавшую внутри с самого момента его пленения. Он насытит свой гнев черной кровью огров, та смоет с глаз пелену бешенства, после чего он сможет набросать надлежащий план действий в будущем.
Бледно-фиолетовые клубы дыма закрутились вокруг Темного, поднимаясь от самых его ступней вверх. Темная магия обвила его тело, заключая в надежный кокон.
В одно мгновение Румпельштильцхен исчез, оставив Белль одну. Она поморщилась, когда зловещая магия пронеслась в воздухе и задела ее руки, после чего по коже побежали знакомые мурашки. Конечно же, имея в распоряжении такое могущественное создание, следовало первым делом позаботиться о своем народе – но, несмотря на то, что люди постоянно гибли под натиском чудовищ-огров, стоило ли так рано доверять Румпельштильцхену подобную задачу?

***

Сияющее солнце, исполнив свой долг, опускалось за край горизонта, находившийся над темными лесными зарослями, когда Белль почувствовала, как нагревается кинжал у нее на теле. Алый закат окрашивал небо в цвет крови, на золотистое поле падали долгие тени, в то время как травинки беспокойно шевелились на ветру.
Тревожный взгляд Белль не отрывался от колышущихся былинок, и она озабоченно размышляла – если Румпельштильцхен действительно положит конец войне, она сможет вернуться домой, к отцу, во дворец, к прежней жизни. Она лишится даже таких скромных радостей свободы, как работа и простая жизнь в этом домике, и отправится обратно, в мир шелка, румян и накрашенных лиц с фальшивыми улыбками на них.
К собственному удивлению, Белль отнюдь не тосковала по жизни во дворце, как любая другая принцесса. Женщины благородного сословия на ее месте плакали бы от радости, что вновь окунутся в мир изысканных леди (а заодно и в мир придворных льстецов и подхалимов). А Белль нравились маленький домик и простая жизнь - но долг требовал ее возвращения.
Кроме того, королевству был нужен новый наследник и будущий король, который заступит на место пожилого Мориса, так что Гастон лишь дожидался конца войны, чтобы начать планировать свадьбу. Даже сейчас в некоем сундучке хранились забрызганные кровью, неграмотно написанные письма от него, и казалось, что с каждым посланием неувядающий пыл и стремление как можно скорее жениться на Белль все растут и растут.
Она уныло вздохнула и нахмурилась при мысли о Гастоне. Если бы только она могла… Но тут Белль резко напряглась – в воздухе повеяло магией, возвещая о прибытии этого нечестивого существа, Темного.
Омерзительный запах тлена коснулся ноздрей Белль, заставив ее почувствовать тревогу. В несколько мгновений она высвободила кинжал из ножен и сжала в руках, поближе к колотящемуся сердцу – для пущей безопасности.
Судорожно выдохнув, Белль уставилась на возникшего перед ней, согнувшегося в поклоне монстра, называвшего ее своей госпожой. Темная кровь капала со спутанных прядей его волос, кожаная одежда была покрыта мельчайшими кусочками чужой плоти и костей, и на ней запеклась все та же кровь. Рваный плащ из драконьей кожи прикрывал спину монстра, а к груди тот прижимал какую-то сумку.
- Дело сделано, госпожа, - почтительно доложил Румпельштильцхен. – Огры побеждены и никогда больше не вернутся в ваше королевство.
Теперь, когда он говорил о сокрушительном поражении огров, в его интонациях не прослеживалось никакого отвращения или неудовольствия.
Погрузившись в пламя битвы, убивая огров голыми руками и фиолетовыми лучами магии, срывавшимися с кончиков пальцев, Румпельштильцхен имел достаточно времени, чтобы подумать о своем рабстве, о госпоже и о том, как покончить со всем этим. Он обдумал ситуацию и нашел возможный выход, пока в пропитанном магией воздухе тонули смертные крики, и все новые и новые фонтаны крови обрызгивали Темного с ног до головы.
Безусловно, Белль умна, но она не до конца понимает, каким могуществом владеет, и это его единственная надежда на свободу. Пока она не знает, какие горизонты могли бы перед ней развернуться, используй она магию Темного в полной мере, он может перехитрить ее. И для начала, необходимо выказать полное смирение и послушание, как прикидывал монстр, хотя сказать, что ему нравился такой план, было бы ложью.
В будущем нежность Белль может обернуться слабостью, и при умелой манипуляции в ее ныне почти неуязвимой броне образуется брешь. Достаточно показывать исключительное послушание и услужливость, и однажды, расслабившись, Белль посчитает своего раба безвредным - и поплатится за это. Со временем, почтительно внимая словам хозяйки, Румпельштильцхен найдет лазейку, затянет петлю на шее Белль и прикончит ее!
- В знак своего повиновения я принес тебе подарок, госпожа, - проявил он попытку завоевать благосклонность пленившей его женщины. Еще никогда прежде Румпельштильцхену не встречались аристократы, которых не радовали военные дары, так что он одним резким движением расстегнул сумку и показал свое подношение госпоже.
И Темный слегка вздрогнул, когда вопль дикого ужаса прорезал воздух.
Кровь сочилась между пальцев монстра, державшего отделенную от тела голову вожака огров. Родовые обычаи испещрили гротескную физиономию чудовища старыми и новыми шрамами, а темно-фиолетовые и черные кровоподтеки на шее, нанесенные чьими-то тонкими пальцами, ясно демонстрировали даже самому несмышленому зрителю, что эта голова была оторвана голыми руками, без применения оружия. Мутные, закатившиеся глаза и искривленные толстые губы несли на себе отпечаток абсолютного ужаса, навсегда застывшего на физиономии огра с того ужасного момента, когда его настигла гибель.
Остолбеневшая от ужаса красавица отшатнулась от оторванной головы. Она чувствовала, как ее мутит, словно завтрак готов был исторгнуться наружу.
- Зачем ты принес мне эту отвратительную... штуку?! - она мертвенно побледнела.
- Чтобы ты видела, как я повиновался тебе, госпожа, - смиренно пробормотал Темный. На чешуйчатом лице промелькнули смущение и тревога. Почему ей не понравился подарок?
- Ты хотела, чтобы я победил огров - так я истребил всех, кого только смог, и принес голову их предводителя в качестве трофея.
Девушка слегка позеленела от дурноты, глаза ее были расширены ужасом:
- Я... я не приказывала никого истреблять! Я хотела, чтобы ты прогнал огров в их болота и они зареклись когда-либо причинять нам вред! Что еще ты натворил?
- Прикончил, кого мог, а затем проделал то же самое в их деревнях, - он безучастно пожал плечами, прикрытыми плащом. - Племя огров практически стерто с лица земли, не осталось ни воинов, ни тех, кто, подрастая, стал бы воином. Те немногие, кто сумел выжить, больше не вернутся, а рассказы о почти полном уничтожении их соплеменников отобьют охоту у кого-либо другого нападать на королевство. Разве ты недовольна?
Белль покачнулась, будто ее пронзили копьем. Омерзение исчезло, оставив после себя ясное понимание случившегося - и ее внутренности словно сковало холодом.
- Ты... совершил уничтожение целого племени... и почти преуспел. Я просто хотела, чтобы эти разрушители были побеждены и отправлены назад, а ты... ты убил невинных так же, как и виновных!
Было очевидно, что она виновата во всем сама. В душе красавица проклинала себя за то, что не была конкретнее с Румпельштильцхеном. По факту, она позволила себе мысль о том, что стоящее перед ней существо способно не только на разрушения, но и на милосердие в отношении тех, кто просто выполнял приказы, стараясь выжить. Он был более чем опасен, а она ослабила его цепь вместо того, чтобы натянуть потуже.
Из-за того, что она допустила ошибку, погибли невинные - пусть даже огры.
- Нет, - Белль инстинктивно стиснула кинжал пальцами, чтобы сдержать слезы потрясения от того, к чему привела ее глупая просьба. - Нет, я недовольна!
Темный покачнулся вперед, как только последние слова слетели с ее губ. Оторванная голова выпала из его рук и покатилась к ногам девушки, забрызгивая серый камень струйками черной крови.
Сдавленный вздох вырвался из груди Румпельштильцхена, и он рухнул на четвереньки. Боль терзала его худое тело - магия кинжала, вместо того, чтобы, как обычно, даровать могущество, обернулась против него самого.
Жидкий огонь разлился по венам Темного, превращая его кровь в кипяток. Нервы трепетали под острыми ударами боли, прокатывавшимися по всему телу. Магия кинжала делала так, чтобы монстр больше не посмел переступить пределы дозволенного госпожой - и под натиском чудовищной боли он только этого и желал.
Пораженная Белль смотрела, как он корчится, дрожа всем телом, безумно стонет и трясется в невыносимой муке.
- Ты ранен? - встревоженно выкрикнув эти слова, она рванулась к нему, невзирая на то, что он был весь в темной крови огров.
- Наказание за то... что я огорчил вас, госпожа... не самая приятная вещь, - прошипел он сквозь стиснутые зубы. - Ты сердита... и кинжал заставляет меня платить... за это.
- Нет, нет, нет, - поспешно забормотала Белль, словно могла словами утишить его боль, и мысленно взмолилась, чтобы кинжал остановил пытку. - Ты спас мое королевство, тысячи моих соплеменников, меньше всего на свете я хотела тебя наказать. Я очень-очень благодарна тебе за то, что ты сделал... но не за то, как ты это сделал.
Какими бы ужасными не оказались результаты его службы, но наказывать Темного за это было неправильно.
Боль мгновенно улетучилась. Вздох облегчения сорвался с губ Румпельштильцхена, когда его мучения прекратились.
- Спасибо, госпожа, - выдавил он из себя, пока воздух медленно, но верно возвращался в легкие.
Не обращая внимания на уродство серо-золотой кожи, испачканной темной запекшейся кровью врагов, и на ониксовые глаза Темного, красавица отвела спутанные окровавленные пряди волос от его лица - и испытующе всмотрелась в него. Кто-то другой постарался бы не прикасаться к странной коже Румпельштильцхена, но Белль все больше свыкалась с ней. Свободной рукой она слегка приподняла его подбородок.
- Ты был ранен в битве? - снова спросила она - почти с беспокойством.
Темный напрягся, когда кончики женских пальцев дотронулись до завесы его окровавленных волос. Руки Белль едва прошлись по коже монстра, словно в попытке помочь, однако это нельзя было назвать полноценным прикосновением.
Как давно кто-то находился так близко к Темному, не говоря уж о том, чтобы потрогать его? Ощущение теплого тела совсем рядом с ним вызвало у Румпельштильцхена необъяснимую дрожь. Он почти застонал при касании чужой руки - сколько времени он и помыслить не мог о таком. В течение двух столетий то, что было привычным для людей, казалось чем-то невозможным ему - и это было лишь слабое, осторожное прикосновение.
Подавив неожиданное чувство, он отвел взгляд, надеясь скрыть от Белль нечто странное, появившееся в его глазах.
- Всего-то несколько ранок, которые я уже исцелил, госпожа, - вслух произнес Темный, прочистив горло.
Белль слабо улыбнулась, последние алые лучи заката отображались в ее глазах.
- Хорошо. Благодарю тебя за спасение моего народа.
- Слушаю и повинуюсь, - отозвался Темный, стараясь отодвинуться от нее и тем избежать дальнейших прикосновений.
Он все еще придерживался плана абсолютного послушания безо всяких протестов, чтобы не вызвать подозрений у своей сообразительной госпожи - хотя этот план разжигал злобу в душе.
Неожиданно у него вырвалось:
- Могу я отдохнуть, госпожа? – смиренно задав этот вопрос, Румпельштильцхен подавил зевок и пояснил: - Если в течение долгого времени применять магию, это утомляет.
Белль немедленно поднялась на ноги, ее запачканные кровью пальцы подрагивали.
- Конечно, Рум. Если ты какое-то время не будешь ложиться спать, я принесу тебе ужин в комнату.
Отгоняя улыбку, спотыкаясь, монстр прошел через уютный домик. Он не обращал никакого внимания на то, что весь в крови. Его план сработает - у этой девушки слишком нежное сердце. Покорность, попытки угодить ей, постоянно выказываемая готовность повиноваться - и она ослабит бдительность и позволит взять над собой верх.
Подчинив себе Темного, нельзя допускать мягкости в обращении с ним. Если предыдущим владельцам кинжала удавалось удержать его при себе, так это потому, что они были безжалостны, бессердечны, жестоки, им нравилось причинять боль. У Белль большое сердце, и это приведет ее к смерти так же, как в свое время жадность сгубила барона - хозяина предыдущего Темного. И то, и другое - слабость, которой можно манипулировать.
Удовлетворенный надежностью своего плана, монстр стянул одеяла с аккуратно застеленной кровати и бросил на пол. Он действительно чувствовал себя очень утомленным и был намерен отдохнуть.
Тихий смешок сорвался с губ Темного, когда его веки сомкнулись. Его госпожа считай, что мертва, и даже не подозревает, что обречена…

Глава 4. Что с ним делать?

Глава 4. Что с ним делать?

Впервые за год Белль проснулась с легкостью в душе - и это ощущалось как невиданное благо. В груди пело сердце, словно тяжелый груз вины был, наконец, сброшен с плеч девушки.
Преследовавшие ее крики одетых в лохмотья матерей, говоривших, что отцы и сыновья больше никогда не встретят их улыбками, смехом и раскрытыми объятиями, испарились, как туман на рассвете, как будто воспоминания были навсегда забыты. Вина, тугим узлом сворачивавшаяся где-то внутри, больше не тяготила Белль, как было раньше при виде того, как отец раздает приказы - и она сознавала, что люди, следовавшие им, могут не вернуться назад, к своей жизни, как правило, состоявшей из тяжелого труда и лишенной достатка.
Белль всегда понимала, что от нее не так много толку на поле боя, но она больше хотела помочь, чем быть отосланной в безопасное место. Ведь другие в это время жили скорбью и переносили ужасы войны.
Теперь же все эти страдания закончились, можно отстраивать разрушенное королевство. И в этом Белль поклялась помочь, чем только могла - и быть принцессой, достойной преданности своего народа.
Довольная улыбка промелькнула на губах Белль, она подтянула голубые одеяла к подбородку, нежась и устраиваясь поудобнее в окружавшем ее тепле. Небо за окном было жемчужно-серое, с примесью более темного оттенка - как древесный уголь. Розовые и пурпурные пятна света, похожие на флаги, украшали бледный небосвод, словно празднуя начало дня.
В своих лесных убежищах еще только пробуждались птички, приветствуя серый рассвет веселым щебетаньем. Корова низко мычала в хлеву, куры с утра уже затеяли свою перебранку, и вновь слабая улыбка появилась на губах Белль при мысли об этой простой, близкой к природе жизни.
И опять сожаление, что ей придется оставить тихое убежище, шевельнулось где-то внутри, подобно старой ране, но сам факт того, что народ, наконец, спасен от угрозы со стороны кровожадных огров, напрочь отметал всякую тоску.
Конечно же, победа была не заслугой Белль. Она лишь попросила избавить ее народ от лютых огров, а сделал все Рум. Это его магия спасла людей королевства от унижений, от цепей рабства, в которые враги заковали бы их.
Белль слегка насупила тонкие брови при мысли о том, как легко проник в ее думы непрошеный и странный гость. Теперь, когда триумфальная победа одержана, что с ним делать? Самая горькая ирония заключалась в том, что он освободил ее народ от той участи, которая теперь грозила ему самому - быть рабом. Но ведь Темный поклялся убить свою госпожу, как только крис вновь окажется в его руках.
Красавица тут же решила, что Темный поедет с ней во дворец. На краткое мгновение ею завладела мысль скрыть присутствие Румпельштильцхена, приказав ему не переступать порога этого домика. Но она тут же с возмущением отбросила подобные жестокие размышления в отношении существа, спасшего ее королевство.
Он не настолько ужасен, чтобы прятать его ото всех. А она не настолько бессердечна, чтобы бросить его одиноким в домике, в заброшенной лесной местности, до тех пор, пока в нем не появится нужда. Это было бы слишком черство по отношению к человеку... существу... тому, кто помог ее народу.
А кроме того, мысленно прибавила Белль, стаскивая с себя одеяла, нет никакой уверенности, что Темного можно надолго выпускать из своего поля зрения.
Потянувшись так, что слегка хрустнули суставы, красавица подавила зевок рукой и приготовилась к выполнению своих домашних обязанностей. Оставление Темного где-то вдали от присмотра может обернуться трагедией для ее родного дома и всего королевства, решила она про себя. Нельзя совершить ту же ошибку, не приняв во внимание умение Темного играть словами, как это было с приказом насчет огров.
Быстро побрызгав в лицо прохладной водой из красиво раскрашенного тазика для умывания, Белль призналась себе, что ждет от Темного каких-либо козней, которые он, безусловно, строит. Надев прочное хлопчатобумажное платье, она была уже почти готова выполнять утренние обязанности по хозяйству - и попутно думала, что было бы странно, если бы Румпельштильцхен не планировал что-то сделать для своего освобождения, или, по крайней мере, не мечтал бы о нем - как и любой другой на его месте.
Оставался только один вопрос - что именно задумал Темный, и как воспрепятствовать его замыслу. Намерения причинять ему вред у Белль не было, но сидеть сложа руки и ждать, пока он изловчится, чтобы убить ее и забрать кинжал обратно, она тоже не собиралась.
Затянув на волосах небесно-голубую ленту - свое единственное послабление, призванное сдерживать гриву каштановых волос - Белль задержалась на мгновение, чтобы взглянуть в зеркало. Слабая улыбка коснулась губ, когда красавица нащупала кинжал под платьем, ставший теперь как талисман. Время от времени трогать кинжал для пущей уверенности стало второй натурой девушки. Касаясь пальцами стали, она чувствовала тепло магии, находившейся совсем близко, и странное дело - этот жар был ей приятен.
Пока кинжал под платьем, она, несомненно, в полной безопасности, но стоит только потерять его...
Пожатием плеч отбросив неприятную мысль, Белль схватила свою шаль цвета морской синевы, чтобы защититься от утреннего холодка, и направилась к двери.
- Одна забота, и всего-то, - успокаивающе шепнула она себе, прежде чем выскользнуть в прохладу прихожей.
Бледный утренний свет едва пробивался сквозь закрытые деревянные ставни, рассеивая темноту узкого коридора. Струя холодного воздуха вызвала мурашки, пробежавшие у красавицы по спине.
- Госпожа, - мягко произнес Румпельштильцхен, словно боясь напугать ее, когда Белль появилась перед ним.
Девушка напряглась, будто ожидая предательского удара ножом, но не вскрикнула, как он ожидал. Она быстро заморгала, удивившись тому, что он встал так рано - солнце еще не поднялось над верхушками деревьев.
Сглотнув неприятный комок, ворочавшийся в горле, словно кусок угля, Белль попыталась выдавить из себя теплую улыбку и подавила желание схватиться за крис.
- Как ты рано встал, Рум!
- Я решил взять на себя обязанности, которыми обычно занимаешься ты, - объяснил он, угодливо склонив голову, чтобы скрыть мрачную ухмылку - внутренне Темный гордился собой. Чем охотнее и усерднее он будет стараться, тем быстрее покончит с этой нелепицей, вернет кинжал, вновь начнет приносить беды всему миру и вновь погрузится в планы по нахождению своего потерянного сына.
- Спа... спасибо, Рум, - неуверенно пробормотала она. Несмотря на то, что Белль была благодарна Темному, в ее голосе просочилась досада: - Тебе не нужно этого делать - мне нравится работать.
Разочарованный, он нахмурился и недовольно скривил губы. Опять он попытался угодить ей, и опять не преуспел! Что это за девчонка-аристократка такая, что ее не радуют ни уничтожение врагов, ни возможность поработать поменьше!
Изо всех сил Румпельштильцхен старался следовать плану, но и сегодня утром его попытки не произвели ни малейшего эффекта на странную женщину. Отодвинув размышления об этом на потом, он лишь внутренне пожал плечами и продолжал сеять первые семена в поле, из которого должна будет произрасти пышным цветом его свобода.
Хитрая ухмылочка проскользнула по серым губам, когда он поиграл пальцами - в кухонном очаге мгновенно вспыхнуло пламя, наполняя комнату теплом. Красноватое сияние достигло прихожей и слегка осветило холодный коридор.
- Как видишь, госпожа, гораздо проще справляться с делами при помощи... волшебства! - озорным тоном заявил Темный в своей обычной, не лишенной лукавства манере.
- И все это вызывает у меня еще больше сомнений в том, что тобой движет, - подозрительным тоном парировала Белль, сузив глаза и пристально глядя на монстра. - В первый день ты всячески пытался воспротивиться моим повелениям, и даже правду говорить не желал. Два дня прошло - и ты уже делаешь даже то, о чем тебя не просят. Ты наверняка что-то спланировал.
Однако он ухмылялся, как ни в чем не бывало.
- Верно, дорогуша, я никогда ничего не делаю просто так.
Белль едва не отшатнулась, словно его чистосердечное признание подействовало на нее, как удар. С чего ему раскрывать правду? Она растерянно нахмурилась, горя любопытством, в то время как Темный продолжал своим опасно шаловливым тоном:
- Было бы глупо с моей стороны намеренно злить госпожу. Когда ты довольна, наказание от кинжала мне не грозит, а ты не столь требовательная хозяйка, как это могло бы быть. Только глупец захочет снова навлечь на себя твой гнев, а я не таков, - закончил он и отвесил ей короткий, учтивый поклон.
Разумеется, она подозревала бы его, даже если бы он не разрабатывал в своем уме планы по возвращению власти над крисом. Госпожа слишком умна, чтобы в значительной степени недооценивать Темного. Что ж, он примет этот вызов и постарается перехитрить ее. Безусловно, он балансирует на тонкой веревке над пропастью, но, по крайней мере, дело будет обстоять легче, если он выдаст ей хотя бы незначительную часть своих истинных намерений. Полуправда - это самая туманная вещь на свете.
Отчасти Румпельштильцхен признавался сам себе, что нашел бы удовольствие в том, чтобы потягаться с девушкой сообразительностью - если бы только не удручающая ситуация, в которой он оказался. Белль - словно глоток свежего воздуха для его умственных упражнений по сравнению с кипящей вечной ненавистью Региной и сметливыми, но не дотягивавшими до его уровня Белоснежкой и Джеймсом. Все они - легко управляемые пешки, но с этой девушкой сразиться было бы радостью!
- Так ты просто пытаешься выжить, - пытливо изогнув бровь, отозвалась Белль - в какой-то степени ее кольнула вина при мысли о собственном участии в его пленении. - Как и любой раб, верно?
Темный лишь передернул плечами.
- В гибельных положениях каждый делает, что может. Не могу отказаться от слов, которые я сказал раньше - то есть, что будет, если я заполучу обратно кинжал; но я не буду делать того, что пагубно отразится на мне самом. Я видел, что вчера ты была мной не очень довольна - и я решил начать день с того, чтобы завоевать благосклонность моей госпожи.
- Я превратно истолковала твои действия, поэтому еще раз спасибо, - Белль присела в коротком реверансе перед монстром. - Но есть только одна вещь, которая действительно сейчас доставит мне удовольствие.
Он кивнул и послушно ждал приказа, сцепив руки перед собой. Мысленно он сказал себе, что его безропотное послушание оправдает себя после того, как он сожмет все еще трепещущее сердце Белль в руке, превращая в прах, сыплющийся между его пальцев.
- Все, что прикажешь, госпожа.
Девушка игриво ткнула пальцем в его куртку - кровь убитых врагов затвердела на коже, и запах, исходивший от Темного, был практически непереносим.
- Ты воняешь, мой дорогой Рум, - Белль с отвращением сморщила нос.
Он соскреб засохшую кровь со своих черных когтей и хихикнул:
- А кровь и не должна пахнуть маргаритками, дорогуша! - Темный качнулся назад и вперед на каблуках, чтобы скрыть неудовольствие на своем лице. - Твой чувствительный нюх не переносит легкого запаха крови и грязи, а, госпожа?
- Легкого? - Белль скептически изогнула бровь, и на ее губах внезапно заиграла улыбочка. - Твои волосы покрыты кровью и прочей гадостью, о происхождении которой я даже знать не хочу. Ты должен помыться.
Монстр вздохнул и сдался, мрачно хмурясь:
- Как пожелает госпожа.
Купание было не самой приятной процедурой. Большую часть своего времени, которое он проводил, рыская по миру или скрываясь в промозглых комнатах Темного Замка, Румпельштильцхен не нуждался ни в каком мытье. Да и, честно говоря, не очень-то он любил это дело и в бытность свою хромым деревенским ткачом.
Темно-сиреневые облачка магии коснулись его пальцев - он приготовился очистить свою причудливо окрашенную кожу от следов крови.
- Нет, - Белль остановила Румпельштильцхена, после чего магия испарилась из его хватки, оставив взору лишь покрытые засохшей кровью когти.
Белль спокойно смотрела на него.
- Никакой магии. Возьми воду из колодца и отнеси в ванную комнату. Согреть воду магией я тебе позволяю, но ванну ты примешь настоящую, горячую, чтобы смыть с себя всю эту мерзость.
От гнева его губы сжались в тонкую линию. Злобный нрав Темного вновь начал проявляться в растущей, животной ярости:
- Ты насмехаешься надо мной! Чтобы я, Темный, руками таскал воду из колодца, как какой-нибудь убогий бродяга!
Кипя от гнева, чувствуя, как тьма бушует внутри, словно шторм на побережье, Румпельштильцхен подумал, что он выше этого - выше того, чтобы им помыкали, говорили, что надо делать, как тому презренному червю, которым он когда-то был; чтобы его заставляли делать черную работу, как прислужника!
- Чем раньше помоешься, тем раньше позавтракаешь, - отозвалась Белль, с глубокомысленным видом склонив голову и пряча веселье, прорывавшееся в ее голосе.
Для нее главным было то, что Темный покрыт засохшей кровью с ног до головы. Если приедет отец или пришлет своих вестников, ни к чему пугать их существом, которое, мало того, что имеет блестящую кожу и странные глаза, так еще и воняет гнилью и запачкано в крови.
Какое-то время Румпельштильцхен с ненавистью сверлил глазами свою госпожу. Если она намерена отдавать идиотские приказы, которые ему совершенно не по душе - к примеру, велеть принять хорошую ванну - тогда его план, как порывисто предположил монстр, займет больше времени, чем он рассчитывал.
С тех пор, как он стал чудовищем, Румпельштильцхен никогда беспрекословно не повиновался смертным. Желчь разливалась в его душе при одной мысли о том, чтобы угодливо потакать капризам госпожи, не показывая, как ему ненавистно это служение - но нужно терпеть во имя будущей свободы.
Недовольно ворча себе под нос, монстр развернулся на каблуках и выскользнул из комнаты.
- Ты еще меня поблагодаришь, когда почувствуешь себя чистым! - с раздражающим смешком крикнула ему вслед Белль, направляясь в кухню. После еды он не будет такой злой.
Мурлыкая себе под нос песенку, Белль задумалась о том, что приготовить на завтрак.
А затем раздался крик.
Дикий вопль ужаса прорезал воздух, отчего у Белль волосы встали дыбом. В ее уме пронеслось множество объяснений происходящему, в то время как рука потянулась к кинжалу. Случилось что-то новое, отчего она утратила власть над Темным? Неужели он обнаружил какую-то лазейку или кого-то захватил в плен?
Метнувшись прочь из домика в том направлении, куда удалился Темный, Белль судорожно оглядела двор в поисках того, кто кричал. Сердце колотилось в груди, словно готовое выпрыгнуть наружу, пока она старалась утихомирить страх, волной нахлынувший на нее.
Дородная, милая Сара издавала нечто похожее на боевой клич, размахивая старой соломенной метлой, до того спокойно стоявшей у одной из каменных стен домика. Ее пухлые, с ямочками, щеки от усердия были красными, как яблоки, пока она наскакивала на противника, словно разъяренный бык. Плащ Сары развевался в воздухе, как флаг.
Тяжеловесный, могучий Филипп ржал, обезумев от паники, пытаясь сорваться с привязи и ускакать, бросив старую повозку, нагруженную припасами. С каждым его неуклюжим шагом и рывком в сторону казалось, что он вот-вот оборвет вожжи и, как безумный, скроется в лесу. Его полное страха ржание только добавляло сумятицы в происходящее.
А перед преданной, неистово размахивавшей метлой, как двуручным мечом, Сарой Поттс ловко уклонялся из стороны в сторону смущенный Темный. Пыль клубами поднималась вверх, поскольку миссис Поттс была весьма проворна для своего возраста.
Темный скучающе хмурился, отпрыгивая туда-сюда от грозных взмахов метлы. Время от времени легкая пелена магии окутывала его фигуру, перенося на расстояние небольшого прыжка, чтобы воинственная служанка не могла его достать. Темный и пальцем не тронул Сару, но его скользящих движений хватало, чтобы с легкостью избежать всех этих жалких наскоков.
Краем глаза милая служанка уловила присутствие встревоженной Белль на затемненном пороге домика.
- Бегите, миледи! - каждое слово Сары сопровождалось широким взмахом метлы, свистевшей в воздухе. Еще один ожесточенный выпад - и Сара закружилась вокруг собственной оси, и при этом чуть не упала. Шапочка сбилась ей на глаза, но служанка продолжала слепо размахивать метлой, не обращая на это внимания. - Я задержу чудовище, бегите в леса! Пошел вон, мерзкий монстр!
- Сара, все в порядке! - Белль кинулась к своей преданной служанке. Вся эта сцена могла бы показаться комичной, если бы красавица не знала, на что действительно способен монстр, если бы ему заблаговременно не отдали приказа не причинять вреда ее людям. Выхватив старую метлу из крепкой хватки Сары, Белль бросила ее на землю и успокаивающе погладила тяжело дышавшую служанку по плечу. - Правда, все хорошо, он не сделает плохого ни мне, ни кому-то еще! Его зовут Румпельштильцхен. Он Темный.
Переводя дыхание, Сара уставилась на свою подопечную так, словно та сошла с ума. Иногда Белль рассказывала ей фантастические истории, но то были всего лишь выдумки, не имевшие никакого отношения к реальности - а сейчас, похоже, дело обстояло по-другому.
- Т... Темный? Легендарное могущественное чудовище? - запинаясь, недоверчиво пробормотала она, хотя всем своим существом понимала, что, скорее всего, Белль говорит правду.
- Да-да, но я обещаю - он никому не причинит вреда, - мягко пояснила Белль своей трясущейся от страха служанке, смотревшей широко раскрытыми глазами на чешуйчатого монстра.
- Не обещай то, чего исполнить не можешь, дорогуша, - как бы невзначай вставил Румпельштильцхен, в основном для того, чтобы досадить Белль. Он слегка поежился, и Белль поняла, что, хотя она этого не желала, кинжал слегка уколол его за маленькое замечание, так как оно доставило неудовольствие госпоже.
Верная служанка едва заметно качнула головой.
- В какую беду ты встряла, дитя? - ее взгляд, устремленный на Белль, был осуждающим, но в то же время по-матерински полным тревоги.
Невольный смех сорвался с губ Белль, когда она заключила свою давнюю подругу в объятия:
- Рассказ длинный, но я все объясню.
- Ох, у нас и времени-то нет на длинные рассказы! - восторженно воскликнула Поттс, с ликующим видом стискивая свои натруженные, крепкие руки. Ее глаза сверкали, как у молодой девушки. Хотя она была по-прежнему поражена случившимся в ее отсутствие, не так-то легко вывести из равновесия верную своему долгу, энергичную Сару.
Поправив шапочку, прикрывавшую копну взмокших от пота медовых кудрей, она не смогла сдержать улыбки, говоря:
- Поздним вечером Гастон прискачет сюда! А я приехала раньше, чем планировалось, чтобы сказать тебе, что война закончилась! Огры полностью уничтожены! Птичья почта донесла вести до твоего рыцаря, и он прискачет как можно раньше; он на севере, на расстоянии птичьего полета! Хозяйка, это просто чудо! Говорят, какой-то воин с утра обнаружил трупы огров, сложенные в огромные кучи! Дым от них даже свет солнца застлал!
- Это все он, - Белль ни за что не смогла бы объяснить, почему слова, вырвавшиеся у нее, носили отпечаток некоей гордости.
Рукой она указала на ужасное существо, стоявшее неподалеку от них - Темного.
- Румпельштильцхен в одиночку нанес ограм поражение!
Сара мгновенно побледнела, словно одно упоминание о монстре было для нее, как смертельный яд. Но все же бесстрашно взглянула поверх плеча Белль на монстра, стоявшего с пустым ведром в когтистых руках.
- Это... существо? - с омерзением вымолвила она. - Ты хочешь сказать... оно спасло нас... почему?
- Это очень долгая история, Сара, и я расскажу ее тебе, сколько бы у нас ни было времени, - Белль стиснула руки служанки в своих. - Пойдем, мы позавтракаем, и я все объясню. Но сперва...
Она слегка подтолкнула служанку к угрюмому монстру.
- Сара, это Румпельштильцхен. Румпельштильцхен, это моя служанка, она всю жизнь со мной была, - радостно объявила Белль.
Темный искривил губы в насмешливой улыбке, показав ряды отвратительных черных зубов. Глаза его опасно поблескивали, как у зверя, готового вырваться из своих оков и наброситься на любого несчастного, который окажется на пути.
Сара взвизгнула от страха и вильнула в сторону, прячась за спиной госпожи.
- Как ты думаешь, оно зарычит на меня? - боязливо спросила она у своей воспитанницы. - Оно выглядит опасным и способным навредить нам!
- Нет, - мягко заверила ее Белль, - сейчас он мой раб.
Кажется, ее ответ не утихомирил страхи опекавшей Белль прислужницы. Сара вцепилась пальцами в свое широкое зеленое платье, словно приготовившись в любое мгновение подхватить подол и ринуться в мрачные лесные дебри - как только в том возникнет нужда.
Замешательство промелькнуло в чертах красавицы - Сара была не из тех, кого так легко напугать. Даже в худших испытаниях она показала себя мужественной и стойкой, но рядом с Темным, казалось, ею овладел безграничный ужас.
Чтобы успокоить встревоженную подругу, Белль непринужденно улыбнулась монстру:
- Рум, пожалуйста, не рычи на Сару. Она мне как мать, и я не хочу, чтобы ты проявлял к ней враждебность.
В его взгляде сверкнула ненависть, но ухмылка исчезла - Темный слегка нахмурился, будто разгневавшись.
- Конечно, госпожа, - поклонившись, он отошел к колодцу, чтобы наполнить ведро.
Рум вовсе не был таким страшным, мысленно заметила Белль, ведя Сару в старомодный домик. Конечно, иногда он показывал свою чудовищную сущность, но все же, ничего такого ужасного Белль в нем не находила.
- Мне не нравится Оно, хозяйка, - дрожащим шепотом призналась Сара, когда они вошли в темный домик. Трепещущая, для поддержки она прислонилась к холодной каменной стене, полной рукой обмахивая покрытое потом лицо. - Кожа, как у старой змеи, а глаза, как бездны Ада! Оно хуже, чем даже рассказывают легенды! Оно уродливо, омерзительно уродливо, и выглядит, как тварь из ночных кошмаров! Хочется закричать, и побежать, и не оглядываться назад!
Оглянувшись, Белль наблюдала через окно, как монстр угрюмо набирает воду из колодца. Даже при первой встрече она бы так о нем не отозвалась. Сказать по правде, тогда она была ошеломлена, но не ввергнута в ужас его внешностью. И на описание Сары он совсем не походил.
Его кожа напоминала чешуйки золотого дракона, а глаза казались совсем не такими мрачными и холодными, если в них заглянуть повнимательней. Они были цвета бодрящей осенней ночи, но в их глубине таилось некое тепло. Для Белль Румпельштильцхен был удивительным существом, но совсем не уродливым, и когда лучи света падали на его странную кожу, он даже выглядел в какой-то степени привлекательным.
- Ты просто была поражена, - Белль с любовью потрепала служанку по плечу. - Помывшись, и после горячего завтрака, он не будет так пугать тебя.
Сара вдруг остановилась, в ее глазах появилось затравленное выражение, пока она дико смотрела на девушку - казалось, будто они обе говорили о совершенно разных существах.
- Дитя, это же чудовище в нелепом подобии человеческой плоти!
- Неправда. Он просто... другой, не такой, как мы, - стоически защищала Белль своего Рума. Она оценивала его совсем по-иному, нежели Сара. Вероятно, во всем виновато напряженное душевное состояние пожилой женщины и возбуждение от того, что война выиграна. Внезапная беспокойная мысль поразила красавицу, тепло улыбавшуюся служанке, чтобы успокоить ту - если в глазах добросердечной, мягкой Сары Румпельштильцхен всего лишь нечестивое чудовище, то что же подумает не отличавшийся широтой души Гастон, когда приедет забрать свою нареченную домой?..

Для Обзоров

[L]Askramandora[/L] выкладывает <a href="http://rumbelle.diary.ru/p195709874.htm">перевод третьей и четвертой глав</a> фанфика "By A Dagger Bound" (Румпельштильцхен/Белль, АУ, джен, гет, романтика, драма, ангст)

запись создана: 22.02.2014 в 11:01

@темы: переводы, Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд, Под властью кинжала (By A Dagger Bound)

---

Rumbelle AU - White Rose

[Askramandora]

Автор: Askramandora
Тип: фанвидео
Категория: гет
Жанр: романс, драма, AU
Персонажи: Румпельштильцхен/Белль, сэр Морис, Регина и остальные фоном
Саммари: Белль танцует с незнакомцем, а потом встречает его во время прогулки в лесу. Они влюбляются друг в друга, но сэр Морис велит Румпелю убираться прочь.
Румпель в темнице, Белль приходит навестить его, а потом просит Регину помочь.
Выйдя из клетки, Румпель забирает Белль к себе в замок. Они вместе, и у них рождается ребенок.
Предупреждение: полнейший ООС Регины хотя, может быть, что-то она выгадала с этого, вот и все.
Примечание: песня Blackmore`s Night "Ghost Of A Rose"

@темы: Белль, фанвидео, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

Сто лет одиночества

[Невеста Роз]

Автор:  Невеста Роз (Хель)
Категория: гет, джен
Жанр: даркфик, AU , чууууу-чуть романтики))
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Румпельштильцхен/Белль, Злая Королева на вторых ролях
Размер: драббл, 659 слов
Саммари: Королева думает, что красавица, забранная в услужении демону, по-прежнему покорно сидит в темнице и ждет спасения.
Румпельштильцхен думает, что Королеве не пристало быть такой наивной.

Она смеется ему в лицо, даже когда глаза ее выкатываются из орбит, а губы синеют. Она смеется, а Румпельштильцхен, наконец, слышит страх в том смехе и заставляет себя разжать руки.
Злая Королева лежит, беспомощная, на полу и хватает ртом воздух. Воздуха мало, воздух – ценная штука, золотоглазый демон не дарит его кому ни попадя.
Она разозлила его. Все в ее облике, словах и улыбках было направлено на то, что вызвать в нем ярость. Разжечь тщательно затоптанное сапогами пламя, заставить…
Щелкают пальцы, и кривая ухмылка половинит морщинистое лицо.
Румпельштильцхен начинает понимать.
Свободы – вот чего хочет душа, заточенная в клетку из тьмы. Тьма сизо дымится, и дым этот ядовит, он иссушает сердце и рвет на части душу. Королеве все еще нечем дышать.
Румпельштильцхен давно привык к этому дыму, и чистый воздух для него – отрава. А клетки из ночного дурмана он плетет искусно, никому не вырваться из них, пока он сам не отпустит.
Королева все еще лежит на полу, трогательно смешная в своем надуманном величии. Румпельштильцхен, распознав хитрый замысел, преисполняется снисхождения к ней. Будто и не его пальцы только что сминали белое горло, намереваясь выдрать его и заляпать пол кровью.
Королева шпыняет его рассказами о Белль. Спрашивает, как сильно скучает он по ней и не собирается ли отыскать. Предполагает, что в жизни Белль бывали мужчины и получше, куда ему до них.
Румпельштильцхен всегда слушает Королеву очень внимательно, и полотно, сотканное из слов, зримо повисает перед ним, мерцая золотом. По одной золотой ниточке бережно вытягивает он из этого полотна и ткет собственное. Создает то, что позволит ему найти путь-дорогу, единственно верную средь хитросплетения перекрестков.
Он прогоняет Королеву прочь, когда понимает, что она приходит к нему за смертью. Не смея попросить, не до конца веря, что ей нужно это, Королева полутонами и полунамеками добивается от своего Мастера свободы. Но не для того он лепил ее ночами, не для того искусными мазками рисовал будущее, кисточкой из собственных волос кладя на холст из оборванных жизней тени красок. Ведьм у него было много – и только одна оказалась достаточно слаба для того, чтобы направить ее по нужному пути.
Воспоминания захватывают демона, он кружится подле угрюмо молчащей Королевы, которая все никак не может уйти, и подает руку то одной ведьме, то другой: все они оживают в его памяти и тут же рассыпаются пеплом. Призраками прошлых поражений наполняется зал, и Румпельштильцхен вальсирует средь них, учась на собственных ошибках.
Королева верит в смерть и не верит в Мастера, готового снова испытать свое сердце на прочность. Поэтому Румпельштильцхен, наконец, захлопывает за Королевой двери своего замка и, резко разворачиваясь, склоняется, галантно целуя руку невесть откуда появившейся Белль.
- Ты обманываешь ее, - укоризненно говорит она ему, и демон наигранно пожимает плечами, вздергивая брови.
- Как и она меня, дорогуша, - он мелко смеется, позолоченные кудри его дрожат вместе с этим смехом.
Белль все еще полна укоризны и качает головой. Но Румпельштильцхен снова целует ее руку, и искусственное тепло его губ проникает сквозь кожу, мешается с кровью и устремляется к сердцу.
Королева думает, что красавица, забранная в услужение демону, по-прежнему покорно сидит в темнице и ждет спасения.
Румпельштильцхен думает, что Королеве не пристало быть такой наивной.
Она слишком часто приходила к нему, и слишком много слов срывалось у нее с губ. Слов, за которыми она не следила. Зато следил он, внимательно и терпеливо.
Ученица не превзошла Мастера, и потому Белль сейчас стоит рядом с Румпельштильцхеном и улыбается своей самой красивой улыбкой, а призрак плоти ее покорно сносит вспышки ярости Злой Королевы.
Белль верит, что любовь способна на многое, а Румпельштильцхен верит, что на многое способен тот, кто умеет добиваться своего. Так ли уж разнятся их убеждения?
Демон прищуривает глаза перед тем, как отдать очередной поцелуй похищенной принцессе, и сердце сладко замирает, едва только позолота сходит с него на недолгий срок.
Спустя сто лет одиночества кто-то снова пытается пробиться сквозь ту дымную тьму, которой он столь тщательно окружает себя до сих пор.
Чистый воздух для демона – яд.
Белль для него – яд.
Но к яду привыкают, по капле добавляя его в утренний чай.
Однажды привыкнет и он.

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

Не могла не перепостить )) бедный Румпель, борющийся со своими чуйствами =)))

[Askramandora]

22.02.2014 в 17:38

Пишет Elika Z.:

FANART
Так, Тумблер слишком искусный соблазнитель, чтобы ему отказать. Придется и здесь постить замечательные работы умельцев. Пост потом переоформлю, ныне зеваю.

Это самый сказочный Румбель!

@темы: Белль, фанарт, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

Под властью кинжала (By A Dagger Bound)

[Askramandora]

Автор: Eyes like Dawn
Переводчик: Askramandora
Оригинальный текст: www.fanfiction.net/s/8986703/1/By-a-Dagger-Boun...
Категория: гет, джен
Жанр: романтика, ангст, драма, AU
Рейтинг: R
Персонажи: Румпельштильцхен/Белль, ОЖП, сэр Гастон, король Морис и другие
Предупреждение: ОЖП, смерть персонажа
Размер: макси (130,870 слов)
Статус: перевод в процессе, сам фанфик завершенный
Саммари: идет война с ограми, и принцессу Белль отослали в безопасное место ее отец и нареченный. Едва ли Белль этим довольна, поскольку она всегда стремилась к приключениям и ищет возможность спасти свой народ - а в итоге происходит так, что принцесса натыкается на таинственный кинжал. И едва ли Румпельштильцхен доволен, что нежданно-негаданно оказался рабом очаровательной голубоглазой девушки. Пока он планирует освободиться, сумеет ли красавица укротить чудовище?
Публикация на других ресурсах: запрещена.
Примечание: лично во мне сей замечательный фик пробудил мощнейшие Rumbelle feels и был прочитан, несмотря на свои размеры, всего за несколько дней. Отличное развитие Румбелля безо всяких лишних розовых соплей.
Быстро переводить не обещаю, но надеюсь, что работа не будет заморожена.

Глава 1. Белль находит кинжал

Глава 1. Белль находит кинжал

Белль бесцельно брела в поле, среди высоких золотистых трав, и тихонько напевала пастушескую песенку своим мелодичным голосом. Весенний ветерок шевелил тонкие стебельки, достававшие ей до колена, словно пытаясь привлечь внимание красавицы, и своим бодрящим дуновением касался светло-голубого платья, которое доходило до ее обнаженных лодыжек. Он же игриво трепал густые каштановые волосы, в то время как солнце касалось лица девушки теплыми лучами, а воздух дарил свою свежесть.
Теплая влажная почва под босыми ногами была мягче роскошнейших ковров, и Белль бесцельно бродила по еще не распаханной земле. Будь это год тому назад, подданные королевства засеяли бы поле отборными злаками, но тогда еще не пришли огры - жаждущие крови чудовища в доспехах и с шипастыми дубинами в руках, разрушившие мир и благополучие в стране.
Легкий ветерок унес прочь последние звуки пастушеской песенки, и тут же меланхоличный вздох сорвался с губ Белль. Улыбка исчезла, уступив место нахмуренным бровям и сосредоточенному выражению лица. С начала войны столько всего произошло, пока армии сражались друг с другом, что девушка сомневалась, сможет ли она когда-нибудь еще чувствовать себя счастливой. Люди, которых она считала своими друзьями, либо погибли на войне, либо были на фронте, либо показали свою истинную сущность, спешно упаковав вещи и бросив свою страну на произвол судьбы.
Отогнав унылые размышления о потерянном домашнем очаге и погибших друзьях, Белль бросила спокойный взгляд на небольшой домик, стоявший на краю просторного поля. Теперь она жила здесь - в этом старомодном, но милом строении из серого камня, которое предоставила ей вдова человека, погибшего в первом сражении с дикарями-ограми.
Вне себя от ужаса и горя, женщина покинула свой дом, поклявшись никогда не возвращаться. Дрожь пробежала по телу Белль, когда она припомнила трагическую сцену прощания с покойным - его привезли вместе с другими убитыми, чтобы вдова могла опознать своего мужа.
Плача и в исступлении вырывая на себе волосы, вдова кричала, что, по слухам, земли королевы Регины защищены лучше, чем убогие деревушки ее родины - покрытого лесами, небольшого государства. И даже самый жалкий городишко смотрится центром оживленной культурной жизни рядом с самым большим из городов в королевстве Мориса. Вдова потрясала кулаком в адрес тучного, усталого монарха, и поклялась присягнуть той правительнице, которая этого достойна.
Когда женщину увели, Белль неохотно согласилась с тем, что, возможно, это было правдой. Однако она сама оставила родной очаг и семью, и вместо этого переехала в чистенький домик, который находился вдалеке от любопытных глаз и от тех, кто жаждал жить в благополучных городах - больших или не очень.
Ухоженные голубые и темно-фиолетовые цветы, полные весенних соков жизни, окаймляли домик, а большие любопытные пчелы и бабочки, утолив свою жажду нектаром, лениво, в свое удовольствие роились вокруг. Кроме домика, здесь стоял маленький красный курятник и пристройка-хлев, где уютно пощипывала сено и мычала единственная толстая корова.
Отсылая Белль из дома, отец просил у нее прощения за то, что вынужден отправить ее в эту жалкую, недостойную принцессы лачугу, но Белль не имела ничего против того, чтобы сбежать из роскошной обстановки королевского дворца. В отличие от дворян и утонченных леди, готовых рухнуть в обморок при одной мысли о таком убогом существовании, Белль всей душой полюбила маленький чистенький домик. Втайне она предпочла бы эту хибарку из серого камня любому замку.
Война подбиралась все ближе к столице, вот почему папа послал Белль сюда, в безопасное место. Авонлия, главный город королевства, пала под натиском орудийных башен дикарей-огров, и монарх хотел, чтобы его дочь находилась подальше от ужасного кровопролития.
Не обратив внимания на протесты Белль, отец и будущий жених отправили девушку вместе со старой служанкой в этот домик, чтобы огры, победив в войне, не добрались до Белль и не убили ее, или не сотворили с ней что-нибудь еще более ужасное.
Разумеется, это был акт благородства, как прекрасно понимала Белль, но она не была хрупким, нежным цветочком. Она смогла бы постоять за себя при помощи небольшого или даже боевого кинжала. По части ума принцесса могла бы посоперничать с мужчинами, и пару раз - без ведома отца - она придумала хитрые тактические ходы, которые помогли выиграть решающие сражения.
Как же Белль хотелось оказаться полезной! Но мужчины королевства - многие из них - считали, что место женщины не на поле битвы или на военном совете, где разворачивают старые карты и обсуждают тактическую борьбу. Женщина должна быть подальше от гущи событий и заламывать руки в тоске. Осознание собственной беспомощности было невыносимо - все, что женщине остается, это растить наследника и выглядеть красивой в мирные времена, и в глубине души Белль поднимался гнев при мысли об этом.
Однако, невзирая на свое возмущение, она была вынуждена согласиться с решением отца - принимая во внимание его здоровье. Он пытался нанять войска, и не стоило добавлять к его заботам еще и мелкие стычки с упрямой дочерью. Отец умолял ее уехать в память о покойной матери Белль, которая горевала бы, погибни принцесса в расцвете лет, и этого оказалось достаточно, чтобы сломить ее сопротивление.
- Леди Белль! - Сара, полная служанка преклонных лет, присматривавшая за Белль, окликнула ту из уютного домика.
Добрый голос служанки вспугнул мысли Белль, и она с улыбкой повернула голову. Сара Поттс была ярким примером любимой и любящей служанки. Светло-голубая матерчатая шапочка прикрывала массу вьющихся волос, наполовину серебристых, наполовину золотых, как мед. C годами Сара несколько располнела, но была столь же вынослива, как ломовая лошадь, и могла бы трудиться без жалоб от восхода до захода солнца. Вокруг глаз у нее было немало морщинок, но больше от смеха, чем от усталости и забот, а щеки с ямочками украшал богатый румянец. Казалось, будто Сара постоянно работает - и веселится.
Всю жизнь она прислуживала королевской семье и больше всего на свете любила свою работу. Сара стала Белль как мать после того, как еще маленьким ребенком принцесса лишилась своей родной матери.
Темно-голубое платье Сары, облегавшее ее полную фигуру, свесилось вниз, когда та поудобнее перехватила небольшую плетеную корзинку, которую сжимала в руке. Сара широко улыбнулась, глядя, как приближается к ней ее подопечная своей обычной походкой - словно листик, колеблемый ветром. Служанка всегда гордилась тем, что растила принцессу, и не упускала случая упомянуть об этом - и возможно, в этом было что-то от тщеславия.
- Послушайте, - довольным тоном начала Сара, когда Белль прислонилась к чистому белому забору, отделявшему поле от лужайки. Расправив платье пухлыми пальцами, она продолжала в своей обычной рассудительной манере:
- Я запрягла Филиппа, и мы отправляемся в город. Через неделю я вернусь, купив побольше продуктов.
Тут улыбка Сары исчезли, а глаза настороженно - но, тем не менее, не потеряв выражения благожелательности - сузились. Слишком хорошо она знала озорной, любопытный характер Белль, так же как и то, что принцесса постоянно витала в облаках.
- И я надеюсь, что вы не будете ходить в лес до тех пор, пока не понадобится убегать от огров. Достаточно и поля.
Белль тяжело вздохнула, предчувствуя, как это будет скучно.
- Обещаю, моя дорогая Сара, - сказав это, она нежно потрепала стареющую женщину по обветренной щеке.
Довольная Сара испустила легкий милый смешок, напомнив Белль счастливую беззаботную птичку, и присела перед наследницей короны в легком реверансе.
- Теперь вы связаны словом, леди Белль, и не попадете ни в какие неприятности, - она предостерегающе помахала пальцем перед носом у Белль и добавила: - Вы больше не неуклюжая девчонка, которая вечно ищет маленьких приключений, таскает со стола фруктовые пирожные к чаю и забирается во все уютные и укромные уголки, какие только найдет, чтобы там читать весь день. Вы красивая молодая женщина, и я хочу, чтобы вы больше не озорничали.
- К сожалению, этого я обещать не могу, милая Сара, - светлые глаза Белль смеялись, пока она потихоньку колупала заборчик ногтем - в основном для того, чтобы рассердить служанку. Затем она обняла Сару за плечи и повела к телеге и запряженному в нее клайдесдельскому тяжеловозу, который нетерпеливо скреб копытом землю и встряхивал гривой. - Я провожу тебя до конца дороги.
Когда Сара и ее лошадь скрылись, превратившись в далекое пятно в облаке серой пыли, красавица вздохнула еще раз. Сияющая улыбка пропала, словно эта пыль унесла ее с собой, как лучик света. Уперев руки в бока, девушка одиноко разглядывала следы грязи на земле, как будто это были линии ее сердца. Даже у Сары больше возможностей для приключений и новых событий, чем у нее самой.
Безжалостное воображение подсказывало, что наверняка кто-нибудь встретится милой старой служанке во время ее поездки - к примеру, разбойники, сбежавшие феодалы, вассалы, паломники, дезертиры. А она, Белль, чуть ли не вынуждена сидеть взаперти в заброшенном местечке, пока на свете ее ждет так много интересного! Почему все считают ее хрупкой неженкой, которой не подобает искать приключений? Отца даже путешествие в это потаенное убежище и то обеспокоило!
Плечи Белль угрюмо опустились, когда она повернулась, чтобы направиться обратно в домик, как подобает послушной королевской дочери. Зная Сару, она предположила, что завтрак из грибов, хлеба и сыра уже готов, и на столе наверняка лежит записка с подробным описанием того, каким образом они появились в домике, как будто Белль не занималась домашним хозяйством сама.
Она работала больше Сары, доила единственную корову, которая у них была, собирала яйца в курятнике, копалась в саду и делала множество других вещей, чтобы помочь старой служанке. Кроме того, работать ей было приятно. Белль больше нравилось быть полезной, чем иметь кучу прислужниц, которые могут подать тебе то и принести это.
Она все еще непроизвольно хмурилась, припоминая, как Сара по мере возможностей уклоняется от ее помощи. Не принято, чтобы благородная леди занималась тем же, что и люди незнатного происхождения. По крайней мере, почти брюзгливо подумала Белль, работа, которой занимается простой люд, это лучше, чем сидеть вообще без дела!
Конечно, если бы все было по указке Сары Поттс, Белль целыми днями рассиживала бы в тени домика в своем лучшем платье, ожидая, пока прискачет сэр Гастон и объявит, что огры отступили, и можно, наконец, планировать их свадьбу!
Вот она, жизнь принцессы, которую отослали, мысленно сплюнула Белль. Ей ничего нельзя делать, и никаких новых событий не предвидится!
Окончательно разозлившись, девушка как следует топнула ногой об землю. Ее босую ступню мгновенно пронзила боль, словно там было что-то твердое, и Белль взвыла. Схватившись за ногу, она упала на землю, отчасти желая, чтобы этот шум не донесло порывом ветра до ушей Сары - та тут же прискакала бы обратно и отложила поездку на несколько дней, чтобы присмотреть за своей подопечной.
Нога чудовищно пульсировала, как будто изнутри по ней стучали молотком. Бросив взгляд на поврежденную ступню, Белль готова была побиться об заклад, что к утру там появится синяк, и Сара, если случайно его увидит, уверится, что Белль нарушила свое обещание. Вроде бы ничего не сломано, но от осознания этого настроение Белль не улучшилось.
Она задумалась о том, не ударилась ли о край какого-то камня, и сердито, но в то же время с любопытством, принялась исследовать землю, ожидая обнаружить круглый камень. Вместо этого пальцы Белль нащупали нечто твердое и тяжелое, но никак не похожее на то, что она думала найти.
Не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге, не заботясь о том, что она пачкает платье, девушка встала на колени и принялась копать землю руками, пока не наткнулась на грязный, старый деревянный ящичек.
- Что это за... - начала было Белль. Ящичек был черный, как почва, и напоминал о каком-нибудь древнем артефакте. Грязь въелась во все его трещины и щели вместе с землей.
Найденный предмет то ли когда-то был забыт каким-то путешественником на дороге, то ли его здесь закопал ребенок, чтобы сохранить свои маленькие сокровища в целости. Выглядел он совершенно обыкновенным, и все же что-то насторожило красавицу, пока она отскребала с него лишнюю грязь. Дерево прогнило и, по-видимому, его уже давно должна была выкопать или разрушить чья-нибудь соха.
Низкий раскат грома заставил красавицу резко вскинуть голову - на горизонте появилось скопление серых туч. Не раздумывая более, Белль схватила ящичек, и, бережно прижимая его к груди, поспешила в домик, прихрамывая. Некая доля радости закралась в ее ум - у нее появилось нечто свое, пусть даже это лишь на один вечер.
Дождь еще только начинал осторожно постукивать в окно, когда Белль села и поставила ящичек перед собой. Быстро позавтракав, проверив, в порядке ли куры и заперта ли корова в хлеву - при этом Белль еле шла, прихрамывая на одну ногу - девушка вернулась домой, надела чистое платье и слегка помазала мазью свою поврежденную ногу, чтобы унять боль.
Теперь, в безопасности, завершив все свои домашние обязанности, красавица с удовольствием вслушивалась в то, как гроза разворачивается во всей своей красе за окнами, в то время как ее собственное внимание приковал к себе таинственный ящичек. Он и в самом деле выглядел так, как будто кто-то подарил его ребенку. На нем даже не было замочка.
- Может быть, это какая-то хитрость, - пробормотала Белль себе под нос - дурная привычка, приобретенная по причине постоянно обуревавших ее мыслей и кипучести воображения. - Какой-нибудь пират спрятал свои сокровища. Или в ящичке лежит книга заклинаний, принадлежавшая давно умершему волшебнику, - она в задумчивости похлопывала кончиком пальца по подбородку.
Конечно, все это только мечты. Вряд ли "эта странная девушка Белль" смогла бы найти нечто столь значительное в реальности. Но почему бы и не помечтать немного?
Глубоко вздохнув, красавица решилась. Сверкавшие в небе серебристые молнии и раскаты грома усилили ее волнение, пока она открывала ящичек. Изнутри поднялся затхлый, тошнотворный запах, словно в подтверждение его старости. Поначалу девушке показалось, что в пламени свечей блеснуло золото, но затем ее плечи уныло опустились.
Хлам. Детский хлам.
Несколько кругленьких камешков, сморщенные листья, сломанная игрушка, перо ястреба и гниющая соломенная кукла с навеки застывшей улыбкой - вот что лежало в ящичке. Сокровища маленького ребенка.
У Белль невольно вырвался разочарованный вздох. Все еще держа руку под подбородком, она чувствовала себя обманутой.
- Ты всегда была глупой, Белль, - упрекнула она себя - как можно было даже помыслить о том, чтобы в этом ящичке лежало нечто волшебное и могущественное!
Возможно, ее отец и сэр Гастон были правы - ее любовь к книгам закончилась тем, что она превратилась в женщину, чья голова забита ненужными сведениями и несбыточными мечтами.
В расстройстве оттолкнув от себя ящичек, Белль даже не заметила, в какой опасной близости от края стола он находился. Как итог, прежде чем Белль успела удержать ящичек от падения, он обрушился вниз, и все детские сокровища кучей вывалились на пол.
Белль вздохнула - привычка, от которой она мысленно приказала себе отучиться - и встала, чтобы положить весь хлам обратно в ящичек. Но тут пламя свечей бросило отблеск на нечто металлическое, лежавшее под перевернутым ящичком.
Стоя на коленях, Белль не обращала внимания на детские вещички, разбросанные на полу, и даже на то, как дождь усердно барабанит по крыше устойчивого каменного строения. При падении от ящичка отломился тонкий кусок дерева и теперь валялся в общей куче хлама.
- Фальшивое дно? - громко, вслух, произнесла Белль.
Поставив ящичек перед собой, она обнаружила лишь тонкую полоску стали, завернутую в добротный кусок голубой атласной ткани. Торчавший наружу кончик лезвия весело поблескивал в мерцающем пламени свечей. Любопытство Белль разгорелось еще больше оттого, что металл нисколько не потускнел. Что же это за кинжал, который, находясь под сырой землей и в деревянном ящичке, не заржавел и даже не потускнел?
Взвешивая оружие в руке, Белль нашла, что оно гораздо легче, чем любой иной кинжал, попадавшийся ей прежде - даже тот, что она носила под платьем, и то был тяжелее.
Зачарованно и даже чуточку торжественно Белль освободила кинжал из атласной ткани, и та забыто упала на пол. В руках девушки находился крис - волнистое лезвие было безупречно, рукоятка обтянута простой черной кожей. Единственным, что придавало загадочность этому прекрасному лезвию, было имя, начертанное - нет, даже выжженное - на клинке. Оно походило на клеймо, которое ставят на мелкий и крупный рогатый скот.
Пристально вглядываясь в буквы при слабеющем свете, красавица растерянно прочитала имя - шепотом:
- Рум... Румп... Румпель... Румпельштильцхен?..
В одно мгновение беспорядочно мигавшее пламя свечей погасло. В воздухе не осталось даже серого облачка дыма. Постукивавший по крыше дождь прекратился, хотя тучи так и оставались висеть в небе. Пораженная красавица почувствовала, как тепло уступило место пронизывающему холоду, и создалось впечатление, будто сами стихии в панике отступили перед чем-то ужасным, оставив все остальное на произвол судьбы.
Присутствие чего-то недоброго появилось в доме - заползло, как черный туман.
На глазах у Белль, как порождение ее объятого ужасом разума, прямо перед ней заклубились фиолетовые волны, подобно испарениям ядовитого болота, прежде чем исчезнуть, как дым. Открытые, но до того надежно укрепленные ставни дико загромыхали, как под порывами несуществующего ветра. А затем все стихло.
На какое-то время, когда дождь вновь начал стучать по крыше, показалось, что все, как обычно, однако Белль тут же осознала, что в комнате, кроме нее, есть что-то... или кто-то. Она не видела, но ощущала это, и слышала за своей спиной ровное и еле слышное дыхание.
Волоски на руках Белль поднялись дыбом, по спине пробежала дрожь. В ушах пульсировала кровь, сердце бешено колотилось. Изо всех сил стискивая в руках кинжал с кожаной рукояткой, храбрая красавица сглотнула и одним движением поднялась на ноги. Крепко держа оружие, слыша, как сердце стучит у нее в груди, как барабан, она приготовилась ударить кинжалом существо, проникнувшее в дом.
Глубоко вздохнув, Белль взяла себя в руки и повернулась.
Никого не было. В сером полумраке, которым теперь наполнился домик, никто не встретил взгляда Белль. Возможно, у нее просто разыгралось воображение, да и гроза... На мгновение красавица облегченно вздохнула, а затем опустила взгляд на захламленный пол.
Крик ужаса чуть не сорвался с ее губ, когда у своих ног девушка увидела... нечто худое, гибкое, одетое в кожу, стоящее на четвереньках. Завеса спутанных, грязных, длинных коричневых волос скрывала лицо. Белль хотела закричать, но ни один звук не мог вырваться из ее сдавленного страхом горла.
Время тянулось долго и мучительно, пока красавица не могла говорить; а пока оба только дышали - Белль в ужасе, существо в изнеможении или ярости, а возможно, испытывая и то, и другое.
После целой, казалось, вечности существо заговорило - низким, на первый взгляд почтительным, но предательски вибрирующим тоном:
- Вы звали, госпожа, - прошипело оно, и не было сомнения, что за его словами кроется сильный гнев. Даже в полумраке можно было заметить, как когти на его руках царапают пол, оставляя на холодном камне следы.
- Я... звала? - с трудом проговорила Белль, больше удивленная тем, что это существо с всклокоченной головой умеет разговаривать, чем самим фактом.
Было очевидно, что оно пытается встать, но пока что оставалось на месте, словно прикованное к полу и к теням на нем, и спутанные коричневые волосы по-прежнему скрывали лицо. Кажется, существо что-то прорычало, но Белль не была в этом уверена, у нее по-прежнему не было слов для каких-либо описаний его присутствия здесь.
- Мое имя на кинжале, госпожа. Вы вызвали меня, и ваш раб явился.
Ум красавицы лихорадочно заработал - имена, вызвать...
- Я не понимаю, - она пристальнее вгляделась в темноту, скрывавшую существо. - Кто вы? Не могли бы вы, пожалуйста, выйти на свет?
Собеседник мгновенно вскочил на ноги. Высоким он не был, но страх заполонил Белль изнутри. Один решительный, широкий шаг - и он стоял в слабом свете, струившемся из окна. Его темно-серая, как пепел, кожа блестела золотом при освещении угасающего дня, а глаза были совершенно черны - без зрачков и радужек.
Белль захлебнулась отчаянным криком ужаса и отпрянула назад, уперлась в холодную стену домика спиной - словно пойманная в ловушку крыса перед ненасытным хищником. Она стискивала кинжал изо всех сил, сознавая, что только он может хоть как-то ее защитить. Ее волосы мятежно рассыпались по лицу, но глядя на существо, стоявшее перед ней, Белль этого не чувствовала.
Он яростно смотрел на нее, так твердо стиснув челюсти, как будто не желал говорить вовсе. Но против воли он все же разомкнул губы:
- Мое имя Румпельштильцхен. Темный.
Его лицо скривилось от отвращения, будто он попробовал что-то ядовитое и пытался выплюнуть:
- И теперь я ваш раб.

Глава 2. В услужении

Глава 2. В услужении

Румпельштильцхену хотелось кричать на самого себя от ярости - как, как это могло случиться?! Даже выплюнув последнее слово, признавая свое рабство, он готов был рвать и метать из-за того, как своевольная судьба столь неожиданно сыграла с ним злую шутку.
Только что он работал в своей угрюмой лаборатории, тщательно составляя эликсиры и зелья, продолжая плести сложную паутину своих замыслов, и в следующий момент длинные щупальца темной магии обвились вокруг самой его души и выдернули Темного из замка, невзирая на попытки освободиться.
Борьба с магией могла сравниться с величайшими битвами в истории. Румпельштильцхен прибегал к защитным заклинаниям и разнообразным ухищрениям, чтобы вырваться из тисков рока. Он боролся с магией на протяжении всего путешествия в это место, но противостоять кинжалу, вывернувшему его в свое время наизнанку и подарившему ему могущество, не мог. Победить этот талисман было все равно что вырвать сердце, которое билось у Темного в груди.
После того, как столетиями кинжал находился в безопасности, как его сумела обнаружить эта девчонка, исступленно размышлял Румпельштильцхен, сузив глаза и с ненавистью глядя на руку, стискивавшую лезвие.
Три человеческих жизни тому назад кинжал - единственная слабость Темного - был закопан в месте, где его не додумались бы искать ни один, даже самый искусный из волшебников, ни одна, даже самая умелая ведьма. Великие маги, отягощенные мудростью и возрастом, но весьма приблизительно осведомленные о наличии кинжала, всегда полагали, что Темный держит то, что единственно может его поразить, в комнате, полной всевозможных магических ловушек.
В действительности, монстр сам поддерживал эти слухи и даже разместил в десяти предполагаемых комнатах фальшивые кинжалы, и еще больше подобных разбросал по всем королевствам в труднодоступных местах. Только справившись с опаснейшими ловушками в его замке, можно было отыскать все эти ненастоящие лезвия, и если бы кто-то добрался до них, то Румпельштильцхен попросту стер бы его с лица земли и был бы доволен.
А настоящий кинжал он скрыл под землей, в лесистой местности, еще задолго до того, как здесь появилось это жалкое королевство! Роковое оружие было спрятано вдали от алчных взоров смертных, которые пожелали бы навеки принести беды Темному, подчинив его себе, а теперь какая-то девчонка сумела посадить его на цепь!
Взгляд женщины был полон неослабевающего страха, и она не сводила широко раскрытых глаз с жилистой фигуры Темного. Румпельштильцхену пришло в голову, что, судя по простенькому голубому платью, это глупая крестьянка, у которой нет ни малейшего понятия о том, какое могущественное оружие она сейчас сжимает в пальцах.
Конечно, хорошо, что она боится, мысленно сказал себе Румпельштильцхен, но, возможно, ситуация требует более тонкого подхода – прежде чем разразится катастрофа.
Натянутая улыбка проскользнула по его блестящему лицу, когда он отвесил молодой женщине глубокий поклон.
- Простите, госпожа, я не собирался вас пугать, - он грациозно подался вперед, поближе к упорно стоявшей на своем месте красавице, и теперь отступать ей было уже некуда. Сплетя вместе чешуйчатые пальцы рук, Темный с нескрываемой алчностью уставился на крис. - Как вы понимаете, у вас в руках то, что принадлежит мне, и я хочу вернуть это обратно.
Почти осторожно он вытянул вперед свои твердые черные когти:
- Будь хорошей девочкой, давай кинжал сюда, и получишь много золота за то, что ты его нашла. Конечно, ящичек с золотом пригодится тебе больше, чем старое, тусклое лезвие!
Ложь легко слетела с его губ и прозвучала почти искренне. Он изобразил скуку и легкое раздражение, будто его пребывание здесь было лишь небольшим неудобством, и все, что случилось - это то, что девушка потревожила его ради удачно найденной вещи.
- Мне не нужно золото, - Белль старалась побороть страх в своем голосе. - Я дочь состоятельного короля Мориса, и денег мне не надо.
Услышав это, Румпельштильцхен с любопытством изогнул бровь и мысленно обругал себя. Кривая ухмылка промелькнула по его тонким губам – сейчас, когда девушка выставила перед собой кинжал, магия инстинктивно дала ему понять, что эти слова правдивы. Без сомнения, девчонка не лжет.
И надо же было такому случиться, чтобы именно какая-то сопливая аристократка надела на его шею хомут! У судьбы определенно имелось извращенное чувство юмора. Отогнав эту мысль, Румпельштильцхен заставил себя ухмыльнуться еще раз.
- Неважно, я уверен, что мы можем прийти к какому-нибудь соглашению, - он пренебрежительно взмахнул когтями в пропитанном магией воздухе.
Она нахмурилась, с некоторым недоверием всматриваясь в сгущающиеся сумерки:
- Вы и правда тот легендарный Темный?
Легенды шепотом повествовали о могущественном существе, которому служила самая зловещая на свете магия. Рассказывались они у потрескивающего очага, в холодную зиму, ими пугали детей, и даже взрослым становилось не по себе. В этих историях Темный представал мохнатым и рогатым чудовищем, с клыками, подобными ножам, и адскими угольками вместо глаз.
Существо, стоявшее перед Белль, не напоминало ни об одной легенде, которую она слышала или читала. В нем не было ничего чудовищного, и, хотя он обладал странной кожей, но никак не походил на изувеченного магией полудемона.
- Да, госпожа, - резко и грубо ответил он, начиная злиться. Маска непринужденности сползала с его лица, покрытого золотыми чешуйками. - Перед тобой стоит Темный, кошмарное чудовище, ужаснейший монстр во всех королевствах!
Красавица вздрогнула от его рыка, но устрашенной отнюдь не выглядела.
- И вы сказали, что принадлежите мне, верно?
В ответ он лишь кивнул, стиснув челюсти. Темный начинал понимать, что, к его величайшей досаде, девушка сообразительнее, чем кажется. Небесно-голубой взгляд скрывал за собой ум и врожденную мягкость - не потревоженную хитрой мыслью о том, чтобы отомстить кому-то за причиненное зло. Да и глаза ее алчно не заблестели оттого, что теперь она может получить все, чего ее душенька пожелает.
- Не могли бы вы зажечь свечи, сэр Румпельштильцхен? - поинтересовалась она с сомнением, будто проверяя только что полученное умение.
Темный мгновенно прорезал когтистым пальцем теплый воздух, хотя лицо его выражало крайнее неудовольствие. Фитильки свечей вновь зажглись, и даже в очаге запылал огонь, невзирая на отсутствие дров для растопки.
Тени зловеще прыгали по каменным стенам и полу, словно живые. Чешуя Темного поблескивала в свете колыхающихся языков пламени, придававших его коже золотой с алым отблеск, отчего он казался еще более странным и грозным существом.
Белль подпрыгнула от изумления, когда волшебство неприятно коснулось ее кожи - словно паутина, сотканная порывом ветра. Мурашки пробежали по фарфоровой коже девушки, вызвав непроизвольную дрожь. В воздухе пронесся неприятно сладковатый аромат, напомнив красавице об увядших цветах в руках мертвеца.
Ее явное замешательство позабавило монстра.
- Моя госпожа довольна? - насмешливо спросил он, разоблачая ее страх, и согнулся в глубоком поклоне.
- О... да, спасибо, - Белль кивнула, не осмеливаясь подойти поближе к колдовскому свету. - Вы использовали магию, - почти благоговейно заметила она.
- Разумеется, глупая женщина, - с издевкой отозвался Румпельштильцхен. - Я зовусь Темным не просто для того, чтобы покрасоваться.
Белль была отчасти уязвлена этим оскорблением и насмешками. Не держи она кинжал в руке, девушка была уверена, что почувствовала бы лишь ледяной ужас, однако обладание оружием прибавляло ей храбрости, помимо собственной.
- Я не глупая, сэр.
- Правда? - невинным тоном поддразнил Румпельштильцхен и прижал руку к груди, будто эти слова поразили его. - Дорогуша, ты держишь в руках то, что со временем решит твою участь, если ты от этого не избавишься, и считаешь, что ты не глупая?
- Это ведь не я закопала такой важный и опасный клинок на каком-то участке земли, верно? - искусно парировала Белль - у нее достаточно ума, чтобы обменяться оскорблениями с этим так называемым Темным!
На мгновение ей показалось, что он сейчас взорвется от ярости на нее. Его рот нервно подергивался, как будто Темный собирался излить на девушку проклятья - но, удивительное дело, он сдержал свой гнев, проглотил слова, которые собирался произнести, и коротко поклонился:
- Верно, госпожа.
Белль отметила, что ему не хочется признаваться в этом - его причудливо окрашенное лицо скривилось так, будто он боролся с чем-то. Слабый гнев красавицы мгновенно угас, и она, склонив голову, с любопытством уточнила:
- Кинжал принуждает тебя что-то делать - например, говорить правду, когда ты этого не хочешь, да?
- Да, - произнес Темный сквозь стиснутые зубы, опустив глаза, как подобает рабу. - Я должен быть правдивым со своим хозяином и внимательным к его словам.
Белль недоверчиво уставилась на кинжал в своих руках, прежде чем вновь перевести взгляд на удивительное существо, стоявшее перед ней.
- И ты действительно можешь сделать все, что угодно?
- Сколько же вопросов ты задаешь, - с отвращением заметил он, дергая пальцами за свою короткую куртку из драконьей кожи. - Да, по большей части все.
- Ты можешь наколдовать мне чайник с малиновым чаем? - решила поэкспериментировать Белль.
Недоумение отразилось на его лице прежде, чем Темный сумел это скрыть. По одному щелчку его пальцев перед Белль появился керамический чайник на подставке, голубой с белым. В воздухе повеяло темной магией, и красавица вздрогнула, продолжая с трепетом наблюдать за происходящим.
Из носика чайника поднимался пар, как будто воду вскипятили. Чашки, казалось, только что вынула из шкафчика для посуды чья-то невидимая рука и расположила в воздухе.
В изумлении красавица смотрела, как чашки и чайник, самостоятельно спрыгнувший со своей подставки, устраиваются в центре стола. Нежный аромат только что сваренного чая смешался со слабым, сладковатым запахом магии.
Две чашки теперь стояли на изысканно расписанных блюдцах. И от них поднимался парок, словно кто-то только что собственноручно приготовил чай, перемешал и налил из чайника.
Белль так и продолжала стоять, пораженная, и ее посетила мысль о том, что это какая-то мечта, причудливо смешавшаяся с кошмаром. Свечи зажег бы и любой мало-мальски способный волшебник. Даже придворные и военные маги могли вызывать небольшие язычки пламени, но заставить вещи двигаться, и наколдовать чай...
- Моя госпожа довольна? - Темный еще раз задал этот вопрос - безо всякого энтузиазма или радости.
- Д-да... спасибо, - Белль едва сумела кивнуть в ответ.
Осторожно усевшись на стул, она уставилась на чайный сервиз так, будто он мог в любое мгновение ожить и начать преследовать ее по комнате. Уверившись, что прогулки в воздухе не предвидится, она осторожно взяла чашку, держа ее двумя расставленными пальцами на случай, если придется спасаться бегством. Теплый, источавший аромат чай напомнил девушке о родном доме - втайне она тосковала именно об этом, ведь такого питья в уютном деревенском домике не могло быть.
С тоской вспоминая о покойной жене, король Морис говорил дочери, что та обожала чай, и это свойство характера передалось и Белль. Чашка хорошего чаю помогала ей размышлять и приносила знакомое тепло.
Сделав пробный глоток, Белль обнаружила, что напиток несколько отличается от ее ожиданий. Создавалось такое впечатление, будто его приготовили из густой, безвкусной жидкости, мягкой, как кисель. Однако простая мысль, что все же это чай, заставила Белль почувствовать себя непринужденнее. Отчасти она забеспокоилась, как бы это не оказался яд, но тут же решила, что, если бы Темный мог забрать свой кинжал силой или причинив владелице того вред, он давно бы это сделал.
Распробовав чай, Белль потихоньку успокоилась и повернулась к монстру, стоявшему со склоненной головой и сложенными на груди когтистыми руками.
- Может, ты присоединишься ко мне, и мы поговорим? - она вновь стала сама собой, в отличие от того момента, когда Темный впервые вошел в дом.
- Обычно я не стал бы так делать, - он нахмурился, но сел напротив красавицы, прежде чем продолжить: - Но обстоятельства требуют, чтобы мне пришлось терпеть этот дурацкий разговор.
Бросив в чашку два кусочка сахару, монстр выпил обжигающий чай одним махом и потянулся к чайнику, чтобы налить еще.
- А теперь потолкуем о моем кинжале, - наполняя чашку, он говорил так, словно беседа зашла о чем-то новом и необычном. - Мне он все еще нужен. Полагаю, мы могли бы заключить... что-то вроде сделки, нет? Я могу сделать тебя бессмертной. Или же самой могущественной смертной в этом королевстве - и даже опаснейшей женщиной во всем мире.
Белль покачала головой.
- Не думаю, что это лучший выход. К тому же... все это так ново для меня, - мягко ответила она.
- Хорошо, тогда мы можем сойтись на ничейном результате, - хитро предложил он, наполняя третью чашку. Его когти звякнули по керамической поверхности чашки, пока он пил медленнее, пытаясь угадать мысли девушки. - Я заберу кинжал, а ты можешь жить как прежде, и ничего не хотеть.
- Но я... я же не сказала, что совсем ничего не хочу, - возразила красавица, в задумчивости потягивая свой чай. Действительно, стоило хорошенько поразмыслить о том, чтобы употребить всю эту магию во благо.
Темный со стуком поставил свою чашку на стол, и чай выплеснулся на деревянную поверхность. Предметы сервиза зазвенели, будто являясь отголосками гнева Румпельштильцхена. Он изобразил слабую, едва заметную улыбку на лице, хотя во взгляде, от которого ничто не укрывалось, бушевала ненависть.
- Мне нужно больше сведений, прежде чем я что-либо решу, - поспешно добавила Белль, немного испугавшись гнева, который исходил от Темного. И все же невольная улыбка скользнула по ее губам, когда она припомнила, как отец, Гастон и даже Сара чуть ли не рычали на нее, услышав эту глупую, по их мнению, реплику. Белль всегда предпочитала сначала собрать больше сведений, а затем уже выносить решение, а не сразу ввязываться в переделку.
- Каково значение этого кинжала? - тихо поинтересовалась она, излучая целеустремленное любопытство.
У Темного вырвалось некое подобие смешка - правда, безрадостного - после чего он, все еще злой, скрестил руки на груди.
- Ты всегда так полна вопросов, госпожа? Все очень просто. Кинжал в твоих руках означает, что ты - моя хозяйка. Я обязан повиноваться твоим приказам, пока ты владеешь крисом. Доставать для тебя все, что можно получить при помощи магии. Мы связаны этим кинжалом, ты и я - госпожа и ее раб.
Он был у нее в рабстве. Белль угрюмо поджала свои розовые губы, понимая, что это существо всецело в ее подчинении по какой-то неведомой причине. Ей была омерзительна мысль держать в рабстве кого-то, пусть даже это создание с серо-золотой кожей.
Держа клинок перед собой, Белль разглядывала свое искаженное отражение на стальной поверхности. Нерешительность затронула ее тонкие черты.
- Мне не нравится сама мысль о том, чтобы быть чьей-то госпожой - в этом есть что-то неправильное, - спокойно признала Белль, и затем ее взор устремился к Темному: - Скажи мне честно, Румпельштильцхен - что ты сделаешь, если я отдам тебе кинжал и отпущу на волю?
Ложь уже дрожала на кончике блестящего, раздвоенного языка, но монстр чувствовал, как правда прорывается наружу, подобно мощной волне прилива. Гнев и дикое, первобытное отвращение, которые он на самом деле испытывал, перемешались в нем воедино, наполняя слова своим ядом; и вместо обольстительных речей, сопровождаемых маслянистой улыбочкой, у Румпельштильцхена, ставшего вновь темным и опасным чудовищем, вырвалось:
- Я бы убил тебя!
Дико прорычав это, он в приступе ярости отшвырнул от себя пустую чашку, его искривившиеся, как в судороге, губы открывали взору пятнистые, желтые и черные зубы.
- Я разорвал бы тебя на части, а потом уничтожил бы все это жалкое королевство, чтобы о моем кинжале было известно только на уровне слухов и выдумок! Даже если бы мы заключили сделку, я бы нашел лазейку, любой способ сделать так, чтобы твое мертвое тело лежало глубоко в земле! Получив кинжал обратно, я бы вырвал тебе горло и сжег твой труп дотла!..
Пока его голос понижался до глухого рычания, Белль судорожно и громко сглотнула. Она дрожала всем телом, слыша эти ужасные, кровожадные речи. Костяшки ее пальцев, обвившихся вокруг рукоятки кинжала, побелели, как только что выпавший снег. Лишь сейчас девушка осознала, в какой смертельной опасности находится.
Глаза Темного сверкнули, как у зверя. От него исходила аура животной злобы, какой не было у самого свирепого волка. Если ему дать хотя бы малейшую возможность получить обратно кинжал, он порвет ее, Белль, на куски из-за своего драгоценного клинка, и не испытает ни малейших угрызений совести. Перед ней было неистовое, жестокое существо, которое удерживала в цепях только одна слабость.
- Ты... ты просто чудовище, - дрожащим голосом пролепетала Белль, будучи вне себя от ужаса. Почти полностью поглощенная страхом, она все же задалась мыслью о том, что же это за создание, с которым ей не посчастливилось столкнуться.
- Неправильно, дорогуша, - мрачно, но с каким-то безумным возбуждением заявил он. - Даже у чудовищ есть какая-то мораль.
Белль безучастно уставилась на тускло мерцавшую перед ней на столе единственную свечу. Мысли ее крутились в безостановочном вихре, и она не сводила взгляда с огонька свечи, словно в созерцании того, как плавится сало. Впервые в реальности, не в своих фантазиях, она завладела чем-то необыкновенным, столь же чудесным, сколь и опасным, и девушка чувствовала себя потерянной и не знающей, что предпринять. Темный угрожал ей, но без кинжала он был бессилен причинить вред ей или ее близким.
- Что же мне делать? - шепотом проговорила Белль, обращаясь скорее к себе, чем к существу, сидевшему напротив. Она не могла отдать ему кинжал, поскольку он поведал ей истину - это закончится уничтожением ее родного очага, гибелью всех, кто ей дорог.
- Вероятно, использовать меня для удовлетворения своих капризов и прихотей, госпожа, - с сардонической усмешкой заключил Темный, в голосе его явственно прозвенели язвительные нотки. Животная ярость в глазах превратилась из бушующей преисподней в тлеющие угольки - но, так или иначе, было в нем что-то от волка, который ждет подходящего времени, чтобы накинуться на добычу.
Если она и слышала его слова, то отвечать не стала. В наступившей тишине Белль долго раздумывала, затем подняла взгляд на Темного. Помотав головой, словно стряхивая с себя чары, красавица неуверенно встала из-за стола.
- Может быть, мне просто нужно поспать, и утром все прояснится. Мне необходимо время, чтобы подумать...
Собрав посуду со стола, Белль быстро вымыла ее в раковине холодной водой. Эти действия, пусть и не имевшие большого значения, несколько успокоили ее и вернули к реальности.
Вытерев руки сухой тряпочкой, девушка двинулась в соседнюю комнату, где уже готова была ее простая постель. Возможно, пришло ей в голову, все это лишь странный сон - она сейчас проснется и обнаружит, что никакого кинжала нет, а рассказы про Темного – выдумки.
Однако Белль тут же остановилась и, расстроенная, уставилась на странное существо, называвшее ее своей госпожой. Одетый в кожу с ног до головы монстр не двинулся со своего стула ни на дюйм. Он легко постукивал острыми, как иголки, когтями по деревянной поверхности стола, и выглядел задумчивым, словно вынашивая в уме какой-то приговор.
- Тебе есть куда идти? – осторожно спросила Белль, осмелившись сделать к нему шаг и все еще держа в руках кинжал. На мгновение ей показалось, что сейчас она засмеется вслух – но она не была уверена, что если начнет, то сможет когда-нибудь остановиться. Все это было невероятно смешно, если поразмыслить – она повелевает самым могущественным человеком во всех королевствах, он признался, что планировал зверски убить ее, а теперь она и еще спрашивала его об удобствах.
Натянутая, печальная улыбка показалась на его причудливой физиономии.
- Какая разница, есть мне куда идти, или нет. Ты же меня еще не отпустила, госпожа. Я могу уйти, только получив разрешение. Я могу что-то сделать лишь по твоему приказу.
Сердце Белль пронзила жалость к этому существу. Она не могла и представить себе, что значит быть рабом, но за ней столько присматривали и заставляли соблюдать разные правила, управляя ее жизнью, что девушка испытала прилив сочувствия. Столь могущественного человека осознание того, что он больше не хозяин самому себе, должно жечь, как огнем.
Она кивнула и ясно заговорила:
- Тогда, Румпельштильцхен, я отпу… - но Белль не закончила – неожиданное подозрение закралось в ее ум. Даже в сумерках было заметно, как напряглась постукивавшая по столу рука, и барабанящие звуки сразу же прекратились. Белль задумчиво наморщила лоб:
- А что бы ты сделал, если бы я тебя отпустила?
Эта повышенная женская чувствительность! Мысленно обругав бдительность своей госпожи и ее интуицию, которую еще больше усилило наличие кинжала, Румпельштильцхен, тем не менее, ничем не показал своего гнева.
- Умная девочка, - он раздраженно фыркнул, но в его полном ненависти и отвращения тоне была и доля восхищения. – Если бы ты освободила меня, я бы сделал все, что мог, чтобы выкрасть свой кинжал обратно. Когда ты освобождаешь меня, я могу идти, куда хочу, и делать, что пожелаю, пока ты снова меня не призовешь.
Освободи она его, яростно размышлял Румпельштильцхен, он бы нанял кого-нибудь, чтобы тот заполучил для него кинжал, или прибегнул бы к какой-нибудь маленькой волшебной хитрости, чтобы забрать могущественный артефакт. Раз уж не получается напрямую завладеть кинжалом обратно, то есть и другие способы, которые Румпельштильцхену были отлично известны.
- Ты пытался обмануть меня, - последовало строгое обвинение. В ледяном голосе Белль пробились искры гнева. Она старается проявить к нему доброту, а он искал бы способ украсть клинок и прикончить ее!
Темный кивнул, но Белль отметила, как он едва заметно вздрогнул и неуютно поерзал на своем стуле.
- Весьма наблюдательно, дорогуша. Ты умнее, чем кажешься.
О, гораздо умнее, мысленно отметил он. Девушке никак не откажешь в сообразительности – и отваге.
- Хорошо, отпускать тебя я не стану, но не сидеть же тебе на стуле всю ночь, - заметила Белль, глядя на него еще более недоверчиво, чем раньше. – Моей служанки, Сары, пока нет. И ты можешь остаться внизу, у нее в комнате, на ночь. Я тебе постелю.
В первый раз за то время, что он был здесь, на лице Темного появилось нечто иное, нежели гнев или притворная улыбка. Удивление прорезалось в его угрюмых чертах, когда девушка направилась в комнату со свечой в одной руке и кинжалом в другой.
Из истории предыдущего Темного было известно, что его заставляли возводить замки, собирать коллекции драгоценных камней, доставлять своему хозяину изысканные деликатесы и расправляться с теми, кто когда-либо посмел быть несправедливым к господину. Нынешнему же Темному готовили постель в уютном деревенском домике.
Мгновения бежали одно за другим, прежде чем, наконец, Темный резко встал со стула, скрипя своей кожаной одеждой, совершенно озадаченный действиями хозяйки. У него не было ни малейшего побуждения идти в комнату, но Белль не оставила ему выбора – либо ночевать на стуле, либо в постели. Странная у него госпожа, второй раз за вечер отметил Румпельштильцхен.
Осмотрительно и незаметно, не нуждаясь ни в каком освещении, он прошел по дому, обуреваемый мыслями о девушке вместо того, чтобы думать о свободе. Почему аристократка живет в скромном домике, как у нее хватает ума обходить все его ловушки и разгадывать уловки?
- Я все сделала, заходи, если хочешь, - объявила Белль, стоя спиной к монстру. Кинжал отныне был спрятан у нее под платьем вместо ее собственного, и нагревался по мере приближения Темного, давая знать о нем.
Комната оказалась маленькой уютной спаленкой, с резной мебелью, и мало походила на жилище какого-нибудь аскета. Хотя в душе Темный все еще кипел при мысли о том, что теперь он лишился свободы, он не мог не признать, что кровать со взбитой белой подушкой и клетчатыми одеялами выглядела заманчивой. Румпельштильцхен не мог припомнить, когда он в последний раз спал в постели. Кроме того, после того отчаянного сопротивления, которое он пытался оказать силам, приволокшим его сюда, Темный находился на грани сильной усталости.
Несколько неуклюже кивнув, красавица шагнула к двери.
- Я хочу, чтобы ты немного поспал и не предпринимал сумасшедших попыток вернуть свой кинжал. Теперь он мой, и тебе придется с этим смириться.
Он оставался в прежнем положении, уставившись на удобную постель, а в глазах Белль даже во тьме было видно замешательство, словно она не знала, как теперь обращаться с Темным. По крайней мере, прикинул он, она не требовательна и не жестока. И не стоит злоупотреблять ее благородством в первый же день, иначе его хозяйка может показать менее приятные стороны своего характера.
- Кстати, - остановившись, девушка повернулась ко все еще неподвижному монстру. – Мы не представились друг другу должным образом, Румпельштильцхен. Мое имя Белль.
И, предоставив ему последнюю порцию сведений о себе, она аккуратно прикрыла дверь.
В комнате горела единственная свеча, а монстр продолжал стоять на месте, недвижный, словно камень. Его острый, как у дракона, слух отслеживал каждое движение девушки – вот она убедилась, что кинжал на месте, и скользнула в кровать, расслабленно держась за рукоятку. Он даже различал частые вздохи, когда Белль погрузилась в прерывистый, неспокойный сон – должно быть, ее ум и сейчас занят полученными сведениями и событиями дня.
Только убедившись, что она лежит в постели, он смог двинуться с места в этой уютной спаленке. Его ловкие когтистые пальцы расстегнули несколько застежек, чтобы снять куртку. Сбросив верхнюю одежду на пол, он уставился в зеркало шкафа, стоявшего в этой старомодной комнате.
На его груди, поверх древнего сердца, отпечаталось, как клеймо, имя женщины, которой ему предстояло служить. Следы черные, как уголь, так въелись в серо-золотую плоть, что казались выжженными на ней.
- Госпожа Белль, - пробормотал он, освещаемый слабым огоньком свечи – словно пробовал ее имя на вкус, как экзотическое вино. Твердые когти скользнули поверх букв имени, которое теперь отметило его кожу так же, как его собственное имя – кинжал.
Каждое имя имело какое-либо значение, и, хотя госпожа Темного еще не сознавала в полной мере своих возможностей, у нее было самое могущественное имя на свете.

запись создана: 15.02.2014 в 08:50

@темы: переводы, Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд, Под властью кинжала (By A Dagger Bound)

---

[Sagonna]

Занятно, что на этот раз именно Роберт вспомнил о румбелльской дате и поздравил с нею болельщиков.

@темы: Роберт Карлайл (Румпельштильцхен), 1.12 "Skin Deep", твиттер

---

Драббл, одна штука

[Askramandora]

Цветы
ficbook.net/readfic/1683420
Автор: Askramandora
Персонажи: Румпельштильцхен/Белль
Рейтинг: G
Категория: гет, джен
Жанр: драма, AU
Размер: драббл
Статус: закончен
Описание:
Победив Регину и пленив ее, Белоснежка и Прекрасный Принц обнаруживают в темнице загадочную пленницу.
Публикация на других ресурсах:
С моего разрешения, of course.

Так долго находиться в подземелье, что почти позабыла лучи солнца.
Так долго страдать, что на губах нет вкуса радости – только вялое облегчение.
Так долго плакать, что при виде дождя хочется бежать куда подальше…
Белоснежка задумчиво смотрела на девушку в рваном синем платье, сидевшую на краю поля. Худые пальцы бессмысленно перебирали сорванные Белоснежкой цветы, голубые глаза были тусклыми – и пустыми.
- Тебя ведь зовут Белль? – тихо спросила Снежка, присела рядом и осторожно прикоснулась к плечу девушки – та вздрогнула, но не отстранилась. – Все хорошо. Регина больше не будет держать тебя в темнице. Она сама теперь пленница.
Потрескавшиеся губы шевельнулись – слабая улыбка зверька, на время почувствовавшего безопасность. А затем вновь это молчаливое равнодушие ко всему.
- Мы отправим тебя домой. К отцу.
И тут-то безучастность спала, голубые глаза лихорадочно заблестели.
- Не к отцу.
Впервые пленница заговорила, и как же это было хорошо – приходит в себя, не лишилась рассудка в подземелье Злой Королевы. И Снежка ответила улыбкой на взгляд Белль.
- Не к отцу, - повторила та, бережно укладывая простые полевые ромашки на землю. – К другому.
- К любимому? – нахмурилась Белоснежка – что, если Регина, несчастная, ядовитая в своем горе, разлучила эту девушку с ее собственным прекрасным принцем?
Снежка воодушевилась желанием помочь, погладила Белль по пальцам, дрожавшим от волнения, заглянула в глаза, приготовилась радостно утешить…
- К любимому, - тень улыбки промелькнула на измученном лице Белль. – К Румпельштильцхену. В Темный Замок.
И вот тут-то Белоснежка от неожиданности подавилась слюной и поспешно убрала руку.

***

- Этого не может быть. Околдованная? – Прекрасный Принц смотрел на свою супругу так, будто она сообщила ему о готовящемся нашествии огров.
Белоснежка развела руками – она столкнулась с чем-то необычным, что не укладывалось в рамки ее представления о мире в целом и о Темном маге в частности. Как можно влюбиться в старого, отвратительного монстра?
«Ты не знаешь его…»
«Он такой умный, милый, и даже добрый… когда хочет этого…»
«Я знаю, он любит меня… У нас был поцелуй… поцелуй истинной любви…»
Разве так светятся глаза у околдованных?
Разве так поют у них голоса?
- Давай позовем его, - наконец, вымолвила Белоснежка вместо ответа, которого ждал Дэвид. И он схватил ее за руку:
- Ты с ума сошла, Снежка.
- А вдруг это и правда любовь? – сделав над собой усилие, проговорила принцесса и грустно посмотрела на него.
- Скорее чары.
Белоснежка вдруг подумала о чем-то, и ее грусть сменилась усмешкой:
- Зато у нас теперь есть чем отплатить Румпельштильцхену за все его услуги… за его, так сказать, вклад в мое и твое будущее.
И теперь уже Дэвид подавился слюной – так холодно и практично прозвучали слова его возлюбленной.

***

- Что случилось, дорогие мои? Регина, насколько мне известно, в плену, или у вас вышла другая неприятность, с которой могу справиться только я? Будьте спокойны, сделка есть сделка, все получится, как мы… ах, вы, я хотел сказать – пожелаете!
Темный, как обычно, кривлялся, махал руками и вел себя так, будто находился в театре, а не перед коронованными особами. Для него не существовало ни границ дозволенного, ни рамок поведения. Он издевался над всем, зло подшучивал над святым, свысока взирал на окружающих – и был страшен, но временами так необходим, что за спиной Белоснежка уже называла его просто «Румпель», будто старого друга.
Друга! Белоснежку едва не передернуло. И она заговорила раньше, чем это успел сделать Дэвид в его прямолинейной манере:
- На этот раз у нас есть то, чего пожелаешь ты.
Наверное, она не верила в то, что он все-таки может чувствовать, как человек.
Пока не посторонилась, пропуская вперед Белль.
И тут источник красноречия Темного иссяк, словно по взмаху волшебной палочки.
- Белль?
Живая, но изможденная, худая и одетая в чужое платье – Белль смотрела узнающими глазами, в которых начали копиться слезы.
Она не умерла.
И в руках у нее были цветы – с поникшими головками.
- Румпельштильцхен, - тихо ответила девушка.
Белоснежка и Прекрасный Принц переглянулись. Никогда – никогда они не видели Румпельштильцхена таким. Застывшим на месте, с неловко упавшими руками, с растерянным взглядом, и в глазах его что-то росло, кажется – вот-вот выплеснется наружу безудержным, робким восторгом, перемешанным с изумлением. Как будто сказка, о которой он мечтал, ожила и встала перед ним наяву.
Белль не кинулась к нему на шею. Она просто подошла и – протянула руки.
Обнимет ли он ее при всех?
Признает ли любовь, которую сам же отверг?
Цветы упали на пол.
Румпельштильцхен несколько мгновений смотрел Белль в глаза, словно боясь чего-то – и, не увидев этого, стремительно притянул Белль к себе – и его руки сомкнулись вокруг нее. Темно-золотые, грубые, изуродованные магией – но самые дорогие на свете.
- Не чары, - шепнула Белоснежка своему Принцу.
Он ответил лишь кивком.
Прежде чем вместе с Румпельштильцхеном исчезнуть в клубах фиолетового дыма, Белль повернулась к Снежке:
- Спасибо за все. Белоснежка… знаешь что? Не срывай больше цветы. Они хороши живыми.
А Темный ничего не сказал. Но его взгляд был таким, какой бывает у людей, никогда не забывающих о сделанном им добре.
- Надеюсь, у них все будет хорошо, - вздохнула Белоснежка, когда эти двое скрылись, унося с собой свою странную и чем-то, наверное, даже страшную любовь. Если только любовь может быть страшной.
Наклонившись, Белоснежка подобрала рассыпанные на полу цветы.

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

Ошибка

[Askramandora]

Автор: Askramandora
Персонажи: Румпельштильцхен/Белль
Рейтинг: PG-13
Категория: гет, джен
Жанр: ангст, AU
Размер: мини, около 1000 слов
Статус: закончен
Описание: Проклятье уничтожило сказочный мир, как и должно было.
Но и в другой мир так никто и не попал.
Публикация на других ресурсах: с моего разрешения.

My tale is the most bitter truth -
Time pays us but with earth and dust and a dark, silent grave © Nightwish, Bless The Child

Румпельштильцхен баюкает Белль в своих объятиях, пока вокруг рушится старый мир.
Пока Проклятье вступает в силу.
Пока Регина где-то вдалеке дико смеется от злобы – ощущение ее радости накрывает монстра с ног до головы. Ухмылка, которую не видит зарывшаяся ему в грудь Белль, торжествующая ухмылка учителя, выпестовавшего комочек зла, затрагивает серые губы. Регина совсем не знает, что она была лишь послушным куском воска в чешуйчатых пальцах Румпельштильцхена. Да ей и не дано этого знать – пока все не закончится.
Счастливым финалом.
Конечно же, счастливым финалом для Румпельштильцхена, Белль и Бэя, который обязательно найдется.
И плевать, что злодеи не живут долго и счастливо – Румпельштильцхен перешагнул все мыслимые и немыслимые границы этой треклятой темной магии, затянувшей его в свой водоворот. А значит – он победит и тут.
Белль перепугана, она прижимается к своему ненаглядному чудовищу, она не знает, как много слез, боли, ненависти и страданий собралось в этом Проклятье, она не знает ничего. Только видит в Румпельштильцхене нечто хорошее и с детской наивностью (и с детским же упрямством) пытается вытащить наружу, на белый свет.
Ну что ж.
В том, ином, мире без магии, он станет человеком, он сможет измениться – тогда уже ничего не надо будет делать. Ничего из того, что Белль именует «плохим». О, Румпельштильцхен сделает все, что угодно, ради сына и ради своей любимой, не побоявшейся принять его чудовищем – конечно же, в будущем это станет легко.
Но это в будущем.
А пока…
Волны магии пронизывают Темный Замок, кажется, что он вот-вот рухнет, и Белль испуганно шепчет, что вот сейчас, вот сейчас все свершится, да? «Правда же, Румпель?»
Румпельштильцхен не отвечает – его утянуло в странное полузабытье, глаза прикрыты, веки подрагивают, он накрепко вцепился в Белль – крики беспорядочно звенят в его ушах, крики, грохот, мольбы, рыдания, темный удушливый смрад щекочет ноздри, и…
Все прекращается в одно мгновение.
Только во рту остается привкус крови и золы.
Крови?! Золы?!
Румпельштильцхен раскрывает глаза и непонимающе смотрит вокруг. Он ошеломлен и не может сложить в слова промелькнувшую мысль.
Зато Белль обретает дар речи:
– Почему мы все еще здесь? Ты же говорил, что…
Она удивленно смотрит на него чистыми, совершенно прозрачными голубыми глазами, но ответа нет, Румпельштильцхен напряженно моргает воспаленными веками и, наконец, выдавливает из себя:
– Не знаю.
Но он уже смутно осознает, как что-то пошло не так, и холодный ужас начинает заползать в душу (точнее, в то, что от нее осталось, и что оживила Белль своим присутствием). Они должны были переместиться в другой мир, помня о том, кто они такие, чтобы затем отыскать Белфайера.
Они остались в Темном Замке.
Румпельштильцхен бросается к двери, как безумный, и распахивает ее, позабыв о магии, обеими руками. Останавливается на пороге, и выпуклые глаза его, кажется, вот-вот выскочат из орбит, дыхание замирает в груди, а холод теперь расползается по всему телу.
Кругом, вместо лесов – только бескрайняя пустыня. Обожженная чьим-то неистовым огнем, пустыня без следов какой-либо растительности. Ни звука, только мертвая бездонная тишина, только молчание.
Куда ни глянь – везде то же самое. Солнце неподвижно стоит в небе, одинокое, ослепительно белое.
И тогда Румпельштильцхен понимает, что он совершил ошибку.
Ошибку в своем Проклятье.
Роковую ошибку.
Белль растерянно, столбом застывает рядом, а затем с недоумением поворачивается к своему любимому чудовищу:
– Что… что все это значит, Румпель? Почему… что случилось?
– Ошибка, – голос Румпельштильцхена звучит на одной невыразительной ноте. Как будто он оживший мертвец. Руки его безвольно висят вдоль тела, глаза пусты, словно у куклы. – Ошибка… Этот мир… мы не перенеслись… но этот мир… погиб.
Белль не сразу понимает его, но одно это застывшее лицо заставляет ее замереть, бессмысленно схватившись за оборку своего невинно-голубого платья. Значит, так везде? И тогда…
Невидимый обруч с силой сдавливает ей горло, она пытается спросить, но только пищит, пищит чуть слышно:
– И… все жители этого мира?..
Слова застревают, они слишком страшны, чтобы Белль могла произнести их вслух.
– Да, – все тем же голосом отвечает Румпельштильцхен.
– А… как же… почему и мы не…
Кривая судорога пробегает по лицу Румпельштильцхена – все так же недобро отрешенному.
– Проклятье не тронуло своего создателя. Ошибка, – монотонно звучат слова, растворяясь в жарком воздухе.
Белль сама не понимает, как она очутилась на земле. Ноги просто отказали ей.
Солнце нависает в небе, круглое и равнодушное, и лучик щекочет шею Белль, золотит прядку волос в абсолютной тишине.
Румпельштильцхен мертво смотрит перед собой.
– Я не найду сына?.. – медленно и очень ровно произносит он, и эта фраза возвращает обоих к реальности.
Реальности, в которой нет никого, кроме них двоих.
Во всем мире.
Жесткую щеку Румпельштильцхена обжигает яростный удар. Как будто Белль вложила в него все силы, которые у нее еще оставались. И, зачем-то поднеся руку к лицу, встретившись с Белль глазами, монстр понимает, почему она его ударила.
– Ты убил их! Ты уничтожил весь мир! И ты еще… да как ты… – и она снова бьет, наотмашь, и острые ногти режут серую бескровную кожу Румпельштильцхена. По лицу Белль, как ливень, хлещут слезы, а она ударяет кулаком уже в грудь чудовища, но он по-прежнему не отстраняется – и не в силах сказать ни слова.
Капелька крови выступает на его верхней губе – темной, нечистой крови. И смешивается с одинокой, вместившей в себя всю горечь и отчаяние слезой.
Белль смотрит на него, и теперь в ее глазах только ненависть. Раньше она и не подозревала, что любовь может превратиться в ненависть от одной только фразы. Но теперь между ней и Румпельштильцхеном навсегда раскинулся этот мертвый, заполненный вечным молчанием мир. Она знает, что навсегда.
Есть вещи, которые нельзя простить.

***

Сумасшедший маг целыми днями прядет золото из соломы, целыми днями верит в то, что когда-нибудь найдется средство вернуть сына. А пока нужно прясть и прясть без конца, чтобы забыться, и лишь темная магия держит его живым, иначе бы он давным-давно рассыпался в прах. Он безумно улыбается, он не ощущает ничего, кроме нетерпения и досады, его красные глаза пусты. Кожа на его лице покрыта рваными темно-багровыми ранами, которые никогда не заживут, но он не знает, откуда они взялись. Он не в состоянии говорить – от дикого крика голос сорван, и теперь маг может лишь шептать. Он не помнит, что с ним произошло и почему он здесь один, но твердо убежден – когда-нибудь его ждет счастливый финал.
Ведь он совсем не злодей.
Он не хотел им быть.

***

Сумасшедшая принцесса в своей спальне может только сидеть, обняв колени руками, и смотреть в окно, пока не устанут глаза. Тогда она прикрывает веки – но видит все ту же бесплодную, выжженную чьим-то горем и болью пустыню. Принцесса не знает, почему она до сих пор жива – наверное, чьим-то волшебством. Лучше об этом не думать – при слове «волшебство» она снова начнет кричать надрывно, на одной ноте, как это было вчера. Не думать. Не чувствовать.
Просто сидеть, обняв колени руками. Спать, уткнувшись в мокрую – постоянно мокрую – подушку.
И верить, что когда-нибудь у нее будет счастливый конец.
Потому что она знает, помнит – она кого-то любила.

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

Под живительной силой истинной любви в сердце чудовища могут расцвести розы...

[KeiSi X]

Grow me a garden of roses
Paint me the colors of sky and rain
Teach me to speak with their voices
Show me the way and I'll try again...




текст и перевод песни

@темы: Белль, фанарт, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

[KeiSi X]

@темы: Белль, фанарт, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

[Emma-tyan]

Здравствуйте =) Выставляю на ваш суд свой первый фанфик, надеюсь, вам понарвится=)

О Долге и Терпении

ficbook.net/readfic/1563454

Автор: Emma-tyan
Фэндом: Однажды в сказке
Основные персонажи: Мистер Голд (Румпельштильцхен), Белль (Лейси Френч), Нил Кэссиди (Бэлфайер).
Пэйринг или персонажи: Румпельштильцхен/Белль
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Флафф, Hurt/comfort, AU
Размер: Макси, 95 страниц, 34904 слова
Кол-во частей: 19
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора

Описание:
История о судьбе бедного крестьянина - Румпельштильцхена и городской сумасшедшей по имени Белль. И доблестного десятилетнего рыцаря.

1. Хорошими намерениями
- Где ты пропадал? Бей, я же просил тебя не отходить далеко от телеги!
Румпельштильцхен положил руку мальчику на плечо, нервно вздыхая. Солнце уже давно спряталось за холмы на горизонте, и он начал волноваться. Обычно Бей был послушным ребенком, и, если ему было сказано вернуться до заката, он неизменно прощался с друзьями и прибегал к отцу задолго до того, как последние лучи солнца скользнут по полям.
Сегодня был базарный день, первый после весенних паводков, и Румпельштильцхен привез на городскую торговую площадь полную телегу пряжи, надеясь выручить за нее все то, что он недополучил в предыдущий месяц. Утром торговля была бойкая, и Бей еле успевал отсчитывать сдачу покупателям.
Торгуя в городе, они неизменно продавали больше, чем в своей деревне, где многие воротили нос от их товара. Их пряжа ничем не уступала другим – просто Румпельштильцхена здесь недолюбливали. Никто не хотел иметь дело с хромым старым бедняком, прослывшим деревенским трусом.
Разделавшись с большей чатсью товара до обеда, Румпельштильцхен и Бей купили пару мягких, душистых булок с сыром с соседнего лотка. Сегодня они могли позволить себе такую роскошь, уже к обеду звеня полным кошельком платы за почти распроданную пряжу. Расправившись со своей булкой, Бей сел, сложив руки, у тележки, всем видом показывая прилежность и бросая время от времени хитые взгляды на отца.
- Дай угадаю: Оливер и Финли тоже тут? – предположил Румпельштильцхен, опираясь на посох и тяжело поднимаясь с бревна, на котором они устроили свой обед.
- Да! Оливер с тёткой на другом конце ряда продают ткани, а Финли недавно пришел, его мама отослала к аптекарю с травами. Можно я пойду с ними играть? Если ты не против, конечно… - Бей смущенно улыбнулся.
- Иди, но не убегай далеко и вернись до заката, чтобы мы не шли домой в темноте. – Румпельштильцхен не мог отказать мальчику, да и помошь его уже не требовалась. Он взьерошил его макушку и повернулся к подошедшему покупателю, краем глаза проследив, как сын убегает к концу ряда, где его уже нетерпеливо ждал высокий светловолосый парнишка.
Десятилетнего Бея всегда любили и дети, и взрослые. Несмотря на дурную славу его отца, все таяли перед природным очарованием и острым умом десятилетнего мальчишки.
Сейчас он тихо стоял перед отцом, понуро опустив плечи. Румпельштильцхен нахмурился – неужели он боялся наказания? С чего бы это? Он никогда не был суров с мальчиком, а его опоздание, хоть и досадное, не причинило больших бед. Вдвоем они взялись за рукоять изрядно полегчавшей телеги, и торопливо покатили по дороге к деревне, к дому.
- Если бы я знал, что полдня игры с друзьями тебя так расстроят, я бы не разрешил тебе идти с ними. – Румпельштильцхен ободряюще улыбнулся, склонив голову набок, пытаясь заглянуть в опущенное лицо сынишки.
- Оливер мне больше не друг! – сердито сказал Бей, шмыгнув носом раздраженно толкая тележку еще быстрее.
- Вы поссорились? Что случилось, сынок?
Румпельштильцхен всегда поощрял его дружбу с деревенскими детьми, ведь на своем собственном больном опыте он знал, как тяжело идти по жизни в полном одиночестве. До сих пор он ни разу не слышал о ссоре в компании троих одногодок, хотя Оливер и вырос в семье состоятельных торговцев, и значительно отличался по семейному достатку от едва ли не нищенствующей семьи пряхи.
- Папа, я не думал, что Оливер может быть злым. Его тётка – она вредная, и прогоняет нищих с порога метлой, но Оливер был моим другом, не таким…
- Он обидел тебя, сынок?
Румпельштильцхен боялся этого, боялся, что жители отвернутся от его солнечного Бея, из-за его отца, из-за того, что он не такой, как все.
- Нет, папа, не меня. Но лучше бы это был я. Я мужчина, я могу драться, если надо, я защищу свое имя от оскорблений в честном бою! – мальчишка гордо вздернул подбородок и с возмущением продолжил,- Он ударил девчонку! А она даже не могла себя защитить, и некому было за нее вступиться. И я тоже не смог, папа, прости! Я знаю, я, как рыцарь, должен быть защитить леди, но я не успел…
Бей взглянул на отца, сверкнув искоркой слез в глазах, словно опасаясь, что паgа выругает его, напомнит ему о его долге перед теми, кто слабее. Но Румпельштильцхен молчал. Не ему было рассказывать кому-то о смелости, как бы он не хотел обратного.
- Что же случилось, Бей?
- Знаешь городскую чудачку, которая живет в амбаре между мясной лавкой и аптекарем? Наверное, не знаешь, ты ведь нечасто отходишь от прилавка, когда мы приезжаем сюда. У нее не все дома, она говорит редко, очень тихо, непонятные вещи, а большинство времени она вообще не разговаривает, молчит. Как будто она спит с открытыми глазами. Тут ее не любят, не разговаривают с ней, хотя мне она кажется хорошей. Она ведь не бросается на людей, как тот безумный старик с ярмарки в прошлом году, просто сидит себе тихо, никому не мешает. И глаза у нее красивые. Синие. – Бей улыбнулся с последней фразой. – Я рассматривал глаз в банке у аптекаря, и тут услышал, как Оливер что-то кричит снаружи. Папа, они камни кидали в девчонку! Четверо городских, и Оливер с ними. Тяжелые камни! - голос Бея дрожал от негодования и сочуствия, он сжал ладони на рукояти тележки так, что костяшки побелели. - У нее кровь текла по лицу, и по ладоням, она заслонялась и всё, не убегала, не защищалась никак, просто сидела и качалась туда-сюда. А они кидали камни и крачали на нее, обзывали помешанной, чокнутой и еще хуже! А взрослые, папа, даже взрослые стояли и ничего не делали!
Сердце Румпельштильцхена сжалось, когда он представил себе несчастную сироту, пусть даже слабоумную, которую некому защитить. Никому бы он не пожелала такой участи. За то. чтобы уберечь своего единственного ребенка от этого, он отдал многое: свою гордость, здоровье, уважение жены.
-Мне жаль, Бей. Взрослые…они тоже бывают несправедливыми и бессердечными. Что же было потом?
-Мальчишки убежали, и Оливер с ними. Я прибежал к девочке, и Финли со мной, а Оливер сказал, что мы слабаки и нам слабо даже чокнутую побить. И убежал с городскими. Хорошо, что Финли не такой. Он предложил повести ее к аптекарю, там рядом, которому он как раз относил продавать мамины травы. Он такой забавный старик, совсем не скучный, и был не против, что мы привели ему ее. Сказал, что это уже не в первый раз, и ее часто бьют, а он помогает ей с ранами. Отец, я никогда не думал, что Оливер может так жестоко побить беззащитного человека! Я никогда не буду таким! Я всегда буду помогать слабым, я стану настоящим рыцарем!
Бей резко остановился и схватился за рукав ветхого плаща Румпельштильцхена, заставиви его споткнуться и налететь на тележку.
- Папа! Я должен начать становиться рыцарем! Я должен ей помочь! – чуть ли не кричал Бей, глядя на отца с вызовом и мольбой. – Пожалуйста?
- Тише, тише, сейчас волки сбегутся на твой голос, – оглянулся Румпельштильцхен, нервно озирая темную лесную опушку, непроглядную в сумеречном свете, которую огибала их дорога в деревню, – съедят тебя, и станешь не благородным рыцарем, а сытным обедом. Не беги впереди себя, малыш. Хочешь помочь – придется тебе самому придумать как. Как зовут-то твою девицу в беде?
Румпельштильцхена не радовала мысль о том, что Бей хочет связаться с еще одним изгоем, помимо собственного отца. Но он не мог заставить себя отказать мальчику в его добрых намерениях, ведь именно таким он и хотел вырастить своего Бейфаера – сильным, храбрым и справедливым человеком. Если это принесет ему радость, пусть так и будет.
- Белль, папа. Ее зовут Белль.


Остальные главы в комментариях

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

В эпиграф внесено новое правило

[Golden Beauty]

Выглядит оно так:

Запрещены также оскорбления в адрес Румпельштильцхена и Белль (и разумеется, Роберта Карлайла и Эмили де Рейвин), запрещены оскорбления в адрес актеров, играющих остальных персонажей, а также проклятья и пожелания смерти сценаристам и создателям сериала.

Со своей стороны, админ напоминает, что негатива в своем сообществе терпеть не будет, ибо нагляделась его в других местах.
С наилучшими пожеланиями, Askramandora.

@темы: организационное

---

Меня мучают смутные сомнения

[Llewelle]

В виду вот этой новости кровожадность Адама сотоварищи начинает обретать, так сказать, плоть, кровь и почву под ногами
lenta.ru/news/2014/02/03/barney/
С другой стороны, кто просил свободу попугаям Роберту, их молитвы были услышаны.

@темы: Роберт Карлайл (Румпельштильцхен), новости

---

Другая сказка

[Askramandora]

Автор: Askramandora
Персонажи: Голд/Белль, Мо Френч, Гастон, Руби
Рейтинг: PG-13
Категория: гет, джен
Жанр: драма, AU
Размер: мини, около 3 тысяч слов
Статус: закончен
Описание: Белль любит Румпельштильцхена. Но как быть с мистером Голдом? И с остальными? Ведь Белль узнает кое-что новое о своем возлюбленном...
Таймлайн - после 2.04.
Публикация на других ресурсах: только с разрешения автора.
Примечание: закрывала сюжетные дырки, как обычно. И заодно разбила опостылевшую мне давным-давно чашку. )))

Мо Френч стоит на улице, у своего цветочного магазина, и, засунув сжатые кулаки в карманы спортивных брюк, смотрит, как его дочь улыбается монстру. Белль, очевидно, откуда-то возвращается – наверное, из библиотеки, Мо не знает, она сердита на него и не хочет разговаривать. Конечно, ведь отец хотел, чтобы Белль потеряла память, свою личность, свои воспоминания – лишь бы уберечь ее от падения в пропасть. А любовь к Румпельштильцхену – это и есть бездна.
Мистер Голд едва заметно улыбается щебечущей что-то ему на ухо Белль, и Мо кажется, что тот смотрит на девушку взглядом хищника, который никому не позволит отнять у себя добычу. Бывший правитель какого-то сказочного городка не может оторваться от этой картины. Ему наплевать, что кто-то это видит, наплевать, что Голд может обернуться, и улыбка сменится оскалом. Главное только одно – он, Мо, только что выглянул из своего магазина и увидел, как Белль наткнулась на Голда, как они тут же немного смутились – а затем начали разговаривать, жадно разглядывая друг друга. Они не расстались, они планируют встречаться, Белль наверняка вернется в шикарный розовый особняк и будет по ночам прижиматься к мерзкому старому чудовищу, как будто она его жена. Одна мысль заставляет Мо остервенело замотать головой, отступить назад, скрыться в глубине магазина.
Он был неправ, попытавшись отправить Белль за границу. Но все ошибаются, и все за это платят раскаянием. Кроме того, с кем Белль сейчас разговаривает – он ничем не платит, в его глазах плещется сытое самодовольство зверя.
Мо не может удержаться, он снова выглядывает из магазина и видит, что Белль уже ушла, а Голд неторопливо продолжает свой путь – и натыкается на цветочника взглядом. Мо подбирается, чувствуя волнение и потихоньку подкатывающий страх, но взгляд монстра полон абсолютного и ледяного равнодушия. Он смотрит сквозь Мо Френча, и именно это стирает страх и порождает гнев – Мо порывисто делает несколько шагов, и вот он уже стоит на пути у Голда, и времени испугаться и кинуться назад нет.
- Мистер Голд, - это звучит так, будто они все еще в Сторибруке, и ничего не помнят, и все, что Мо должен сделать – это заплатить за аренду магазина.
И тогда Мо поправляется:
- Румпельштильцхен.
- Вы мешаете мне пройти, мистер Френч, - лениво цедит сквозь зубы монстр и делает движение, будто собираясь отодвинуть цветочника в сторону своей тростью.
- Вы держали Белль взаперти, и она ничего о вас не знает. Но сейчас все изменилось. Вам лучше отпустить ее. Она сама не понимает, что делает.
Боже, неужели эти слова вырвались вслух? Никогда еще Мо не чувствовал себя настолько храбрым – и испуганным. Он готов выступить против чудовища еще раз, он готов вынести очередные побои треклятой тростью – лишь бы спасти Белль. Но страх снова начинает появляться – напоминает о себе неприятным привкусом во рту.
Голд смотрит на Мо Френча своим тяжелым взглядом, и на мгновение тому кажется, что темно-карие радужки наливаются золотом и становятся по-звериному желтыми – и злыми.
- Вам лучше не стоять у нас на пути, - Голд (нет, Румпельштильцхен, ему не хватает только грубой золотой кожи, недоброго хихиканья и преувеличенно театральных жестов) не говорит это, а шипит, словно гадюка.
- Я ее отец. Я должен заботиться о ней, - запинаясь, едва произносит Мо – теперь страх еще явнее напоминает о себе, уже начинающейся дрожью в руках.
Румпельштильцхен усмехается – и оттого еще больше похож на себя самого.
- Вы уже о ней позаботились, мистер Френч, - он аккуратно обходит цветочника, как кучу мусора, и идет своим путем, и стук его трости бьет по обнаженному сердцу Мо.
Намек на то, как Белль едва не отправилась за границу, намек на то, какой он, Мо, паршивый отец. Злоба наполняет сердце Френча, он задыхается и смотрит вслед Румпельштильцхену, желая ударить, уничтожить, смести проклятого монстра с лица земли – он не подозревал раньше, что в нем столько ненависти.
Белль, маленькая Белль, которая смеялась и играла у отца на коленях, Белль, которая прибегала к нему «поговорить по душам», Белль, его сокровище, которое он хотел выдать замуж за достойного молодого человека…
Мо кривит губы. И вдруг сардонически усмехается, под стать самому Голду-Румпельштильцхену – кажется, ему есть о чем снова поговорить с Белль. По душам.

***

- Куда ты меня ведешь?
Белль нервно комкает в руках носовой платок, голубой, как и ее платье, не достающее до колен – ей чем-то нравится одежда этого мира. Наверное, тем, что в ней легко, не нужно заботиться о длинном подоле, о тяжелых юбках. Может быть, так Белль чувствует себя свободнее. Как будто бросает вызов старому миру.
Мо Френч толкает дверь больницы, и дочь неохотно следует за ним. Он молчит – только один раз неуклюже извинился, но Белль лишь сжала губы в тонкую линию. Ей нужно время, чтобы простить, но Мо и не требует, чтобы она сейчас бросилась к нему в объятия. Он понимает свою ошибку. Чудовищную ошибку – иногда люди могут вести себя даже хуже, чем Румпельштильцхен.
Жаль, что Белль не понимает – у него это было наваждение, приступ паники при мысли о дочери в лапах Темного, а у Румпельштильцхена все подчинено жестокому и холодному расчету. Каждый чудовищный поступок.
В больнице Белль начинает нервничать еще больше, она спрашивает, зачем ее сюда привели, хочет уйти, и Мо почти насильно подводит ее к молодому человеку в инвалидном кресле.
Тот поворачивает голову, и у Белль перехватывает дыхание.
Но только на минуту.
- Здравствуй, Белль, - он неуверенно улыбается – такой непохожий на себя прежнего, грубого и напористого рыцаря.
- Гастон, - она вместо приветствия смотрит ему на ноги.
Он отводит глаза, прячет их; Мо отвечает дочери – холодно и резко:
- Это сделал твой любимый монстр. Гастон рассказал, как подъехал к замку и вызвал Румпельштильцхена на бой. Тот превратил его в розу. И подарил тебе, так говорит Гастон. А потом ты отрезала у розы кончик и поставила ее в вазу. Все это время роза находилась в замке – волшебная, она так и не увяла. А потом очутилась в Сторибруке и снова получила человеческий облик. Теперь ты понимаешь, Белль? Понимаешь, какое чудовище ты полюбила?
Белль стоит, оцепенев, и голос отца, последние его фразы доносятся как сквозь вату. Вздрогнув, Белль дико смотрит на Гастона – обеспокоенный, молодой человек трогает ее за руку.
- Белль, с тобой все хорошо?
- Все хорошо, - эхом повторяет девушка и идет к выходу – она сама не понимает, что делает, пока не оказывается у двери. За спиной что-то неразборчиво говорит и приближается отец, и Белль дергает ручку двери – только не оставаться тут, не отвечать ему, поскорее сбежать, найти место, где она будет совсем одна.
…Городской парк пустынен, вдалеке играют чьи-то дети. Как в тумане, вспоминается – Румпельштильцхен любит детей, он бы хотел мальчика или девочку. Белль садится на скамейку и смотрит перед собой, спохватывается, что все еще держит в руках носовой платок.
На нем чьи-то слезы. Неужели ее?
Это прекрасное воспоминание – как Румпельштильцхен с робкой улыбкой, расцветившей его черты, протянул ей розу. Белль не забыла удивленной радости, с которой взяла неожиданный подарок. Какой изящный поклон был у Румпельштильцхена, как светились его нечеловеческие глаза. Он был прекрасен в своей любви.
Белль закусила губу, чувствуя вкус крови, изо всех сил сдерживая истерику. Все было опоганено, разрушено, затоптано в грязь.
Она должна была ударить Румпельштильцхена этой розой по лицу.
Она бы никогда не смогла. Даже если бы знала правду.
- Белль, - отец, оказывается, шел за ней. Он садится рядом и неуклюже обнимает дочь за подрагивающие от рыданий плечи. И Белль не отстраняется. Ей слишком плохо. Она уже почти простила отца – в конце концов, она прощает все Румпельштильцхену, почему бы не прощать и родному отцу?
- Белль, тебе нельзя жить с ним. Он тебя погубит. Или он сам, или его враги, - очень тихо и очень болезненно произносит Мо, приглаживая волосы Белль – вспоминая, как они жили вместе в маленьком уютном замке, когда-то, в другой жизни.
Белль не знает, что на это ответить.
- Ты не знаешь, скольким людям он сделал больно. Скольких убил, или превратил во что-то.
Если бы Белль была другой, она бы ответила «а мне все равно», но это не так – и она может только молча и бессильно плакать.
- Он избил меня тростью до полусмерти, еще когда Проклятье не было снято со Сторибрука.
Белль резко отстраняется. Смотрит блестящими, полными муки глазами.
- За что?
Она знает – ни Румпельштильцхен, ни мистер Голд просто так не причинит никому вреда. Ему нужен повод.
Мо невесело усмехается.
- За то, что я украл надбитую чашку.

***

- Выпей. Это помогает, - Руби ободряюще треплет подругу по плечу и ставит перед ней небольшой стаканчик с виски.
Белль едва заметно качает головой - нет, ей не поможет. Картины стоят перед глазами, сменяются одна другой - издевательски улыбающийся Румпельштильцхен с розой в руке, связанный отец с кляпом во рту, трость, безжалостно колотящая его в бок (Мо рассказал обо всем в подробностях). Белль снова помнит на вкус тот эпизод с цветком, но теперь это уже другой вкус, клубника сменилась кровью, и ее пальцы вздрагивают - они отрезали Гастону ноги.
- Трудно любить чудовище, не так ли? - Руби обнимает подругу за плечи, выйдя из-за стойки, и чувствует, как дрожит Белль. После бесконечного водоворота дней в психушке, после всего, что пришлось пережить, выйдя из нее - Белль вдруг хочется вернуться обратно, спрятаться, убежать. Но это лишь на несколько мгновений - она тут же выпрямляется, поворачивает голову к Руби, спокойно смотрит в исполненные сочувствия черты - делает вид, что спокойно.
- Еще труднее быть чудовищем, верно? - вопросом на вопрос откликается Белль и видит, как что-то дрогнуло в лице Руби. Девушка-оборотень резко отстраняется, бессмысленно смотрит на стойку, чертит на ней узоры длинным пальцем.
- Верно. Никто не знает этого лучше, чем я - никто из них. Ни Снежка, ни Дэвид, ни гномы... только я. И еще бабушка. Знаешь, а она ведь готова была меня пристрелить из лука, там, в лесу, - Руби опирается на стойку, и теперь руки у нее заметно дрожат. - Я убила своего жениха. Я убивала людей, сама об этом не зная. Может быть, Темный не может жить иначе? В нем есть что-то, что не позволит ему стать другим - никогда?
Белль закрывает глаза, и снова перед ней блестящее, позолоченное лицо, обрамленное серо-каштановыми кукольными кудрями - Румпельштильцхен сидит в кресле, откинувшись на спинку, и смотрит, как ножницы в руках его смотрительницы с хрустом отсекают кончик розы.
- Но ты же другая, ты смогла измениться, - она почти кричит, не открывая глаз, чтобы не видеть, как жалость опять просыпается во взгляде подруги. - Почему он не может?!
- Потому что не хочет, - услышав это, Белль, наконец, распахивает веки и видит, как Руби хватает со стойки стаканчик и выпивает его. У нее резкие, размашистые, неженские жесты.
- Откуда ты знаешь? В нем есть добро, есть, я знаю, он же любит меня, - лепечет Белль, и теперь уже она не может удержаться от слез - они текут сами собой, и Руби мгновенно прячет ее у себя в объятиях, готовая утешить, она совсем не монстр.
- Я знаю, что любит. Ты бы видела его лицо, когда он искал тебя. Сначала я не хотела ему помогать - но потом Голд... Румпельштильцхен упомянул о зимних вещах, которые он тебе дал. Я поняла, что он заботится о тебе, - Руби глубоко вздыхает, и зарывшаяся в ее волосы Белль слабо всхлипывает. Так приятно слышать, что Румпельштильцхен действительно о ней беспокоился - и думать, что это не озабоченность монстра, у которого украли любимую игрушку.
Руби отстраняет Белль и пристально смотрит в лицо девушки, положив той руки на плечи. И старается говорить как можно убедительнее:
- Да, он любит тебя, но еще он любит свою магию, которая делает его сильным и могущественным. Он столько лет жил Темным. Зло вросло в него, пустило корни. А вы с ним вместе, как ты говорила, прожили только несколько месяцев там, в прошлом, - Руби делает небольшую паузу, - и здесь пару недель. Я не уверена, что в этой борьбе за его душу победишь ты, Белль. Тебе нужно выбирать.
Белль дергает плечом, заставляя Руби поспешно убрать руки, отступает и сгребает в руку простую голубую сумочку, которая лежала на стойке. Во всех ее движениях заметна крайняя нервозность, и Руби раздосадована на саму себя - похоже, она была слишком жестока, слишком резка, Белль наверняка обиделась.
Руби машинально проводит ладонью по лбу, делает шаг вперед, пытается взять Белль за руку - но та ускользает к двери, стуча высокими каблучками (Румпельштильцхен подарил ей эти туфли, он был так душераздирающе добр в тот день).
- Белль, прости, если я что-то не так сказала, - слыша эти полные огорчения слова за спиной, Белль оборачивается, выжимает из себя улыбку и ответ:
- Все в порядке, Руби. Ты сказала правду.
Дверь за ней с шумом захлопывается, и наступает тишина. Руби со вздохом возвращается за стойку - непросто говорить с подругой о том, кого боится и не любит весь город. О, конечно же, никто не говорит об этом Белль в лицо, но за спиной у нее судачат предостаточно, обсуждая глупую девчонку, околдованную чудовищем.
Думая об этом, Руби прячет пустые стаканы, обходит столики и убирает посуду - Белль появилась в кафе сразу после закрытия. Да, действительно, трудно быть чудовищем, но, даже несмотря на это, не всякое чудовище желает превратиться обратно в человека...

***

Нога за ногу по вечерним улицам. Зажигаются фонари, светится неоновая вывеска «Кроличьей норы», из бара выглядывает пьяный посетитель и жадно провожает Белль взглядом.
Белль сжимает свою сумочку в руке и думает о том, что сегодня вечером у них с Румпельштильцхеном свидание. В его собственном доме.
Так они договорились. Днем.
Когда она еще не знала, что…
Белль зажимает себе свободной рукой рот, чтобы не выкрикнуть это вслух. Не закричать, как ей больно.
В голову лезут воспоминания – вот она, только что выпущенная из психушки, бредет следом за приятным, но едва знакомым человеком по лесу. Ее обдает какой-то воздушной волной, и она резко останавливается. Смотрит вслед торопящемуся человеку с тростью в руке. Как она сразу не поняла, кто он? Ведь это же так просто. Хотелось смеяться и повторять его имя, но Белль только мягко позвала: «Постой», а затем «Румпельштильцхен… постой».
Теперь он не был притворно веселым чудовищем с выпуклыми, блестящими, как драгоценные камни, глазами. Румпельштильцхен превратился в человека – хромого, старого, с усталыми темно-карими глазами и сдержанными манерами. Он одевался по-другому, двигался по-другому, говорил совсем иначе – это не ее Румпельштильцхен, но Белль была готова принять его любым.
Нога за ногу по серому асфальту. Сумерки все гуще.
Боже, как она обрадовалась, когда после поцелуя в нем ничего не изменилось. Значит, он уже перестал быть чудовищем, решила тогда Белль, уютно пряча голову на груди возлюбленного. Все хорошо, они останутся вместе, навсегда, Румпельштильцхен изменился, он теперь человек – и они могут целоваться, сколько угодно.
А затем она узнала, что он вызвал какого-то монстра для расправы с Региной.
И уже не помнит – ей было так же больно, как сейчас? Или не хочет помнить...
Едва не поскользнувшись, Белль судорожно хватается за столб. Глупость какая, так ведь и ногу подвернуть можно. «С вами все в порядке, мисс?» - «Да, спасибо, все хорошо, хорошо», - невнятное бормотание и поспешный уход. Случайный прохожий – они никогда не встречались раньше.
«Я думала, ты изменился», - всплывают в ее голове собственные горькие слова. И вовсе не потому, что они с Румпельштильцхеном – теперь Голдом – провели час вместе. Совсем не поэтому.
Ее обманули человеческая внешность и возможность поцелуя.
Но за ними – как выяснилось – пряталось все то же. Злое, коварное, подлое… нет, она не может так думать о нем, он заботился о ней, утешал после ночных кошмаров, когда она просыпалась и кричала: «Заберите меня, заберите из этой камеры», у него такие нежные руки и добрые, печальные глаза.
Белль останавливается и смотрит на розовый особняк – она пришла. Окна еще не горят светом – Голд задержался на работе? Заключает сделку, кого-нибудь обманывает? Бьет своей тростью... превращает во что-нибудь?
Ключ выпадает из дрогнувшей руки, и Белль ищет его на земле. Ищет и плачет.
Он держал ее взаперти, боясь, что она узнает что-нибудь ужасное о нем, или сбежит, покинет его, как первая жена – Белль интуитивно догадывалась, что именно так неведомая женщина и поступила. Он так боялся потерять ее, Белль.
«Я лишился всех тех, кого любил».
Белль находит ключ и поднимается, зажав его в руке, по ступенькам особняка.
«Я не хочу потерять тебя снова…»

***

Руки Белль двигаются, словно независимо от нее самой. Она заваривает чай и, когда он готов, пробует. Кажется, еще пара мгновений – окружающая обстановка растает, как дым, и Белль обнаружит себя в голубом платье посреди огромной кухни Темного Замка. Дверь распахнется от небрежного жеста облепленной золотыми крошками руки – и Румпельштильцхен быстро, словно куда-то очень торопится, войдет внутрь.
Это ощущение так сильно, что Белль почти чувствует изменения вокруг. Она бессмысленно смотрит на надколотую чашку в своих руках – ту самую, из-за которой чуть не был насмерть забит ее отец. Слышит стук двери и шаги – но они не те, не слышно стука каблуков, как будто Румпельштильцхен сменил свои замечательные сапоги со шнуровкой на что-то другое. Зато палка… трость… та, что…
- Белль, ты уже пришла? – голос низкий и добрый, а пронзительные смешки звучат только у девушки в ушах.
Видение рассыпается, брызнув фарфоровыми осколками – Белль роняет чашку.
Голд стоит в дверном проеме и растерянно смотрит, опираясь на трость. Он, как всегда, выглядит безукоризненно – и Белль отрешенно вспоминает, какими непривычными его серые костюмы казались ей вначале. Она-то привыкла к насмешливому монстру в коричневой коже и шелковых рубашках с пышными рукавами.
Что за ерунда лезет ей в голову, пока она на коленях собирает осколки растреклятой чашки!
- Белль, милая, - Голд оказывается рядом гораздо ближе, чем можно было подумать, глядя на его хромоту, и осторожно опускается рядом на колени – значит, он заметил?
- Белль, что-то случилось?
Она перехватывает обеспокоенный взгляд, устремленный на останки талисмана – ему, конечно же, жаль не чашку. Румпельштильцхен так суеверен, он думает, что вместе с фарфором можно разбить чувства. И Белль не просто так уронила чашку.
У нее дрожат руки, но голос – нет.
- Скажи, у тебя ведь одна душа? Как в ней могут жить два разных существа?
Голд непонимающе смотрит на нее, хмуря брови. Ему неудобно стоять на коленях, но Белль и не думает подниматься с пола. Есть что-то удивительно забавное в том, чтобы объясняться в такой позе, над осколками чашки – почти столь же забавное, как резать ноги розе.
- Твой отец, - наконец, очень медленно и очень сдержанно произносит Румпельштильцхен, и тут-то уже Белль не выдерживает и начинает смеяться – да так, что по щекам текут слезы.
- Ты бил его, потому что он хотел отнять у тебя единственную память обо мне? Или потому, что поверил, будто он меня прогнал и отдал на растерзание кому-то? Ты способен верить только плохому? – слова прорываются – и теперь без удержу. – Ты подарил мне розу, еще не зная, что я не люблю Гастона! Ты… ты…
Она готова замолотить кулачками по его груди, как в дурацких любовных романчиках, но Голд резко притягивает ее к себе – и Белль слышит, как его трость падает и перекатывается на полу несколько раз. Звук затихает, а она, Белль, плачет в объятиях у человека, который никогда не должен был становиться чудовищем.
- Я говорил тебе, - неразборчиво шепчет он в ответ на ее рыдания. – Предупреждал. Помнишь?
О да, она помнит. Помнит, как положила руки на его плечи и уверенно заявила, что она должна остаться именно потому, что ее любимый – монстр. Как будто она способна встать между ним и миром, когда это необходимо. Когда необходимо уберечь – и помочь.
Уберечь кого? И помочь кому?
- Все говорили тебе, что ты должна бежать от меня?
Белль не может утвердительно кивнуть, но и не отрицает. Молчание – все же знак согласия. Иногда.
- Они были правы. Логически ты так и должна поступить. И ты все еще можешь уйти. Не возобновлять отношений. Ты еще будешь счастлива… с кем-то другим.
Кажется, что каждое слово отрывает по кусочку от его сердца. Белль это чувствует, понимает – и содрогается всем телом.
Логически. По всем законам сказки.
И жизни.
Белль отстраняется, помогает Голду встать и встает сама. Он подбирает свою трость привычным движением – будто ронял ее так уже много раз.
Белль не может и не хочет смотреть на нее.
- Логически, - повторяет она с горькой улыбкой. – Разумно. Правильно. Так?
- Так, - Голд устало опускает плечи и старательно изучает взглядом осколки чашки, которые они с Белль так и не подобрали.
- А разве любовь рассуждает? – тихо спрашивает Белль.
Он молчит, и теперь уже его молчание – знак согласия.
- Любовь только верит, - Белль отступает назад, берет веник и совок и сметает останки талисмана в мусорное ведро, а Голд ничего не делает, чтобы ей помешать. Он только думает, что может поправить последствия своих поступков. Может завтра же пойти и излечить Гастона, если это необходимо. Но ведь дело не в этом.
- Мне больше ничего не остается, - доносится до него шепот Белль, и, подняв глаза, Румпельштильцхен видит, как девушка берет чайник и льет заварку на дно новой – абсолютно целой чашки.
Символ новой эры. И в эту самую минуту все становится ясным.
- У меня оставались только пустое сердце и надбитая чашка, - Голд сам не замечает, как произнес это вслух.
Белль молча доливает заварку кипятком и протягивает ему чай.
Решение принято - и останется неизменным.
- Теперь все будет по-другому.

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

[Ferum]

Решил прийти и принести свой вкла-а-адик.
А то, тема фанарта тут развита как-то слабо. (13)

ОСТОРОЖНО! Большой размер господствует.

1

Happy Endings by snoprincess

2

Storytelling by snoprincess
3

Rumbelle- Remembering by snoprincess
4

No longer a coward by snoprincess
5

The first snow by snoprincess
6

Under the mistletoe by snoprincess
7

I have lost so much that I loved by snoprincess
8

One year of Rumbelle by snoprincess
9

Rumbelle - The proposal by snoprincess
10

Rumbelle- Summer afternoons by snoprincess
11

Rumbelle- Shall we dance by snoprincess
12

Belle fetches straw by snoprincess
13

Rumbelle- Winter wedding by snoprincess

@темы: Белль, фанарт, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

Дорогие коллажисты!

[Askramandora]

Не пожертвуете ли что-нибудь из своего творчества на баннер для нашего уютного соо? А то у нас всего два приличных баннера, хотелось бы больше. В общем, если что, приносите в тему "Баннеры", хорошо? Ссылка в эпиграфе.

@темы: организационное

---

Rumbelle стихи, в количестве трех штук. Мои

[Askramandora]

К Белль (как если бы она вернулась и жила в замке Румпа после его смерти)

Чудовище было твоею любовью,
И в замке его погибает цветок.
У злых не бывает счастливых финалов,
Их радость уходит в назначенный срок.

И пусть в твоем сердце не гаснет надежда -
Она не сумеет итог изменить.
Вы больше не встретитесь. Слезы напрасны.
И некому душу и горе излить.

Ты знаешь, та роза еще не увяла,
Он так ее в замке своем и забыл.
И ты, отыскав, лепестки приласкаешь -
Не зная, кого он в нее превратил.

Когда-то из прошлого призраки мертвых
Прокляли его за свершенное зло.
Прикрывшись промокшей в рыданьях подушкой,
Засни - завтра, может быть, станет светло.

Помнишь?

Я сажусь за твою прялку и вытягиваю нить.
Помнишь, ты сказал, что это помогает позабыть?
Колесо скрипит, как раньше - ныне под моей рукой.
Помнишь, вечером сидели в этом замке мы с тобой?
Злато из пучка соломы волшебством ты сотворил,
Мне рассказывал легенды и про чудо говорил,
Я забыла свою книжку, молча слушала тебя...
Помнишь, помнишь, снова в сердце повторяется мольба.
Утирая слезы шерстью, что сейчас в моих руках,
Вспоминаю поцелуй наш, свой восторг, твой дикий страх.
Ты предательство почуял там, где не было его.
Лучше б я не уходила. Не бросала б одного.
Помнишь, шторы раздвигая, улыбнулась я тебе?
Я была ли частью плана? Или мне сказать судьбе
За свою любовь спасибо? Ты меня тогда поймал.
На щеках моих румянец появился... и пропал,
Как предвестник невозможной, горестной любви моей.
Помнишь, нам друг с другом было все уютней и светлей?
Помнишь, помнишь, повторяю, слезы вновь текут ручьем.
Верю, верю, ты вернешься - зиму встретим вновь вдвоем.

Солнца луч

Сказки - черно-белые, лишь добро и зло.
В сказках неуютно нам, пусть там и светло.
Я с тобой в полумраке - только позови,
Ты - мое чудовище, полное любви.
Кличешь меня солнцем ты, путаясь в словах,
Темные и грустные - очи прячут страх.
Страх, что не останусь я, страх, что убегу,
Страх, что разобью, смеясь, робкую мечту.
Но я снова вечером с книжкою сижу,
Снова твою руку я к сердцу приложу.
Все готово: нить твоя - золотом сверкать,
Ты - меня в объятиях бережно держать.
Я в душе разрушенной лучиком одна -
Принцесса, полюбившая злого колдуна.

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд

---

In the end I will always love you

[Askramandora]

Просто настроенческий драббл.

Красота слагается не из правильных черт лица, не из безупречной фигуры, не из совершенства внешнего облика. Красота - это свет, полный надежды, которым наполняются глаза любимого человека. Неуверенная улыбка, которая появляется на губах, привыкших кривиться в злой или ехидной усмешке. Радость, которая преображает гротескно уродливую маску монстра в нечто прекрасное - и человеческое.
Белль поняла это, когда сидела перед Румпельштильцхеном у его прялки и готовилась поцеловать. Она осознала, что больше не видит его некрасоту, и теперь, так и не став принцем - еще чуть-чуть, их губы не соприкоснулись - Румпельштильцхен уже никакое не чудовище.
И все, что для этого понадобилось - чтобы он почувствовал любовь. В ее голосе, в касании руки, вольно лежавшей у него на колене. В самом воздухе, казалось, зазвучала некая мелодия чувства, которую могли слышать только двое.
Белль внезапно захотела только одного - чтобы в сердце, которое только что пробудилось, больше не было никаких страшных ран. Чтобы тому любящему человеку, чьи черты проступили за позолоченной маской, больше не довелось испытать боли и горя. Не пришлось видеть чье-то предательство и предавать самому. Она не знала, но душой ощущала все это страшное, темное, давнее, когда-то разрушившее доброту Румпельштильцхена - и ее руки просто легли к нему на плечи, а губы потянулись к его новому, другому, красивому лицу.
За все эти годы, за столетия своей жизни во тьме Румпельштильцхен не утратил человечности, раз сумел полюбить - и за одно это Белль была готова отдать ему свое сердце, и оставаться с ним до тех пор, пока смерть не придет за одним из влюбленных.
Сладкая и одновременно очень грустная мелодия так и звучала в ушах Белль, обволокла ее душу, наполнила все существо Белль невыразимым, невозможным трепетом - и губы Красавицы и Чудовища встретились в поцелуе.
Поцелуе истинной любви.

@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд, 1.12 "Skin Deep"

---

Шерочка с машерочкой :)

[Sagonna]

(х)

Говорят, кстати, что волосы Эмили заколоты так же, как волосы Дороти после визита в Изумрудный город. Сама до этого места в фильме не дошла, не знаю.

@темы: фото, Эмили де Рейвин (Белль), Роберт Карлайл (Румпельштильцхен)