Пущай и тут будет, хотя Румбелля не так чтобы очень много. Но зато это важнейший пейринг в фике (из двух, ага 
).
Автор: Askramandora
Фэндом: Однажды в сказке
Персонажи: Румпельштильцхен, Голубая Фея, Грейс, child!Эмма, Гензель, Гретель, Пиноккио, Белль, Регина, Грэм, Джефферсон, Нил, остальные мельком; Румпельштильцхен/Белль, Регина/Грэм
Рейтинг: PG-13
Категория: джен, гет
Жанр: драма, фэнтези, повседневность, AU, Songfic
Размер: миди, около 10 с лишним тысяч слов
Статус: закончен
Описание:
Проклятье вот-вот запустится, но планы Румпельштильцхена неожиданно идут крахом - Голубая Фея решает наказать его за все зло, которое он чинил миру, и нападает на него вместе со своими подданными. В итоге Румпельштильцхен ко времени наступления Проклятья оказывается не в темнице. Он оказывается в другом мире... в качестве куклы.
Публикация на других ресурсах:
С моего разрешения.
Примечания автора:
На эту историю автора вдохновили собственные мечты о кукольном Румпельштильцхене, один комикс и "Приключения Печенюшкина" (первая книга, о Ляпусе).
А кроме того, после некоторых комментариев читателей автор начал вдохновляться историей о Щелкунчике и музыкой из балета.
читать дальшеПролог
— Сдавайся, злодей! — звенели в воздухе голоса светлых существ, набросившихся на Темного мага. — Сдавайся, и мы облегчим твою участь!
Румпельштильцхен, окруженный целым войском фей, хищно усмехался в ответ. Как бы не так! Око за око, зуб за зуб — Голубая Фея лишила его сына, так пусть теперь гибнут ее подданные! Небрежный взмах кисти в пышном шелковом рукаве — очередная фея блеснула напоследок крыльями и исчезла.
Приближалось время, когда Злая Королева должна была запустить Проклятье, и надо же было так случиться, что именно сейчас терпение Голубой Феи иссякло. Румпельштильцхен безжалостно и целенаправленно уничтожал ее подданных и всячески пакостил миру, так что она решила положить этому конец. Темный маг должен быть наказан, лишен возможности вредить феям!
Вот почему в этот солнечный летний день Темный Замок был атакован множеством светлых созданий, чьи крылья немолчно звенели в воздухе, словно крошечные колокольчики. Лучи белой магии беспрестанно сталкивались с щитом темной, Румпельштильцхен то и дело отлавливал какую-нибудь рассеянную фею и уничтожал ее, однако Рул Горм не была намерена сдаваться. Ей удалось объединить лучи, которые шли из ее пальцев, с лучами, исходившими от остальных фей, и мощный заряд светлой магии, подкрепленной общими усилиями, ударил в невысокую стройную фигуру Темного мага, стоявшего на пороге своего жилища.
Румпельштильцхен не успел выставить щит — он увлекся убиением очередной рассеянной фейки в желтом платьице, но то была его последняя жертва. Боль пронизала тело мага, он вскрикнул от неожиданности, чувствуя, как его кости трещат, будто чья-то жестокая рука ломает их…
Голубая Фея взмахнула палочкой синхронно с другими — сияние прекратилось, и на земле теперь лежала… кукла. Маленькая, ростом примерно в пять дюймов, а рядом с ней находился уменьшенный Темный Замок. Для удобства смертных, которым придется его поднимать, из каменного он превратился в деревянный.
Рул Горм испытала огромное облегчение, некоторые феи захлопали в ладошки, иные рассмеялись от радости. Но тут же погрустнели, вспоминая погибших подруг.
— Что ж, теперь позаботимся о том, чтобы злодея никто не расколдовал, — Голубая Фея извлекла откуда-то из воздуха боб. Самый последний боб, недавно засохший и висевший на груди единственного оставшегося в живых великана Антона, был опущен в воды Озера Желаний. После чего его можно было употреблять в дело.
А дело предстояло нешуточное.
Голубая Фея бросила боб на землю, и тот превратился в портал. По приказу Рул Горм остальные феи отлетели подальше, чтобы их не засосало внутрь, а сама повелительница светлых созданий махнула ручкой — и Темный Замок вместе с оказавшимся внутри Румпельштильцхеном упал в портал.
Несколько мгновений — и зеленый свет иссяк, а Рул Горм торжественно провозгласила:
— В мире без магии некому будет вернуть Темного мага к жизни. Он станет игрушкой в руках смертных, которых презирал. Наказание по заслугам, Румпельштильцхен! Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
С этими словами она развернулась и полетела прочь, а за ней остальные феи.
Солнце, спрятавшееся было за облака во время битвы, выглянуло вновь — день обещал быть жарким.
И безмятежным.
Глава первая. Грейс
Пейдж влюбилась в эту куклу с первого взгляда. По сравнению со скучными Барби с приклеенными улыбками и сверкавшими белыми зубами Кенами в строгих костюмах, которыми пестрели обычные магазины, кукла в золотом жилете, с блестящим позолоченным лицом и огромными золотыми глазами показалась поистине ослепительной. Пейдж не сводила глаз с куклы. Продавец в антикварной лавке, куда судьба привела девочку и ее родителей, усадил игрушку на пороге огромного кукольного дома — да не просто дома, а настоящего средневекового замка с башенками, и сложил кукле ручки на груди. Пейдж была просто зачарована странным личиком, пышными пепельно-каштановыми кудрями и туго зашнурованными ботфортами на коротких кукольных ножках.
Конечно, отец не смог устоять перед пылкими просьбами дочери, и вскоре игрушечный замок уже погрузили в машину, счастливая Пейдж уселась рядом и помахала ручкой приветливому продавцу, который был в восторге. Шутка ли, продать такую дорогую куклу, привезенную из Нью-Йорка, в первый же день! Большая удача в таком маленьком городке, как Сторибрук.
Приехав домой, Пейдж не хотела ни обедать, ни играть в любимую приставку, а первым делом побежала к себе в комнату, где уже стоял отнесенный туда родителями кукольный замок. Отец и мать с улыбками переглянулись.
— Совсем она увлеклась новой куклой, раньше такого не было, — заметил отец.
— Да, — согласилась мать и задумчиво прибавила: — Честно говоря, не знаю, чем та ей так понравилась. Она очень… странная. Совсем как настоящая, мне даже не по себе стало.
— Ну, что ты выдумываешь, жена, — хмыкнул мужчина, хлопая себя по карманам в поисках пачки сигарет. Должно быть, забыл в машине.
— Нет, правда, — упорствовала мать Пейдж, — будто это какое-то сказочное существо превратилось в куклу. Интересно, как ее зовут? У нее ведь даже упаковки не было?
Пейдж поставила замок на свой столик рядом с кроватью и взяла куклу в руки. Вблизи на маленьком личике отчетливо были видны морщины, так же как и на шее, в вырезе расстегнутой на пару пуговиц шелковой рубашки. С цветом рубашки девочка затруднялась — вроде и не бежевый, и не светло-желтый, да и не важно, в общем-то.
А вот штанишки на кукле были коричневые, кожаные и узкие, и Пейдж отогнула один сапожок, чтобы посмотреть, какой они длины. Выяснилось, что чуть ниже колена.
Налюбовавшись игрушечным человечком вдоволь, Пейдж задумалась, как его назвать, какое имя подошло бы к этому странному немолодому личику. Девочка вдруг нахмурилась и усадила куклу на стол — отчего-то ей сделалось не по себе; казалось, что выпуклые золотые глаза смотрят на нее с ожиданием. Словно она что-то должна сделать.
Пейдж собралась было посмотреть, каков изнутри замок, и уже протянула к нему руку, когда ей послышался вздох — тревожный, человеческий, но такой тоненький, будто… будто человечек совсем маленький…
С колотящимся сердцем Пейдж отдернула руку и испуганно уставилась на куклу. Разве она ее в такой позе усадила? Девочке чудилось, что выражение крошечного личика поменялось — теперь в нем было беспокойство. Как если бы человечек боялся, что она порушит его драгоценный замок.
— Я ничего не трону, — на всякий случай сказала Пейдж вслух, настороженно вглядываясь в неподвижные золотые глаза. — Просто хотела посмотреть, что там внутри. Можно я все-таки покопаюсь… я осторожно… ух, какое креслице! так, а что тут у нас? Ой, шляпа! Какая маленькая, твоя?
Пейдж вытащила мужскую шляпу-цилиндр, повертела с любопытством в пальцах — и почему-то сразу поняла, что это не принадлежит ее кукле. Нечего было шляпе делать на кудрявой головке, потому что…
В уме девочки вихрем завертелись странные видения. Она сама, рядом неизвестный мужчина в точно такой же, но большой, шляпе, он расставляет на низеньком столе чайный прибор, со смехом бросает ей в чашку два кусочка сахару: «Грейс, знаешь, каких трудов твоему папе стоило его достать?», откуда-то выплывает маленький домик в лесной местности…
Пейдж поспешно отбросила шляпку, а затем, подумав, запихала обратно во внутренности замка. И бросилась к двери — рассказать матери о случившемся.
Выходя, Пейдж могла бы поклясться, что слышала еще один вздох — на сей раз, удовлетворенный.
***
— Ну, Пейдж, глупости же, — попеняла ей мать, вертя куклу в руках. — Не знаю, что ты в нем нашла, он мерзкий, но явно не живой!
На самом деле женщине было не по себе от одного взгляда на личико игрушечного человечка. В нем было что-то злое. Надо обязательно узнать, что это за персонаж, из какой сказки.
Кукольную шляпу мать Пейдж тоже подержала в руках — и пожала плечами:
— Дочка, ты как хочешь, а я ничего не вижу. Это обычная шляпа, — с этими словами она надела цилиндр на голову кукле, но дочь тут же сдернула маленький головной убор и положила на порог игрушечного замка.
— Это не его. Видишь, какое у него недовольное лицо сразу сделалось? Он живой, он все понимает!
— Вот что, иди лучше обедать, — досадливо проговорила мать, отмахиваясь от собственных неприятных ощущений. — Ты просто не покушала, а ночью плохо спала, — с этими словами она взяла девочку за руку и увела в столовую.
А тем временем на окраине города мужчина в шляпе, которого видела Пейдж, отложил подзорную трубу и радостно улыбнулся.
Глава вторая. Пропажа
Погода в парке была замечательной, голуби расхаживали прямо перед скамейкой, на которой сидела Пейдж, но девочка не обращала на них никакого внимания.
Она ждала свою подругу Кору — дочь мэра Регины Миллз. Кора была очень странной девочкой — она росла. Сколько Пейдж помнила саму себя и соседских детей, они всегда оставались одинаковыми, их возраст не менялся. А вот Кора переходила из одного класса в другой, сейчас ей десять лет, в следующем году станет одиннадцать, и она перейдет в другой класс.
Кора постоянно жаловалась, что вокруг нее ничего не меняется, была весьма беспокойным ребенком, а недавно возмущенно рассказала подруге, что мать записала ее на курсы психотерапии к доктору Арчи Хопперу. Как будто это с ней, Корой, не все в порядке! В то время как она точно уверена, что с этим городом что-то не так!
Пейдж поерзала на скамейке, устраиваясь поудобнее. За спиной у нее стоял красивый розовый пакет, а внутри лежала кукла. Тот самый человечек, которого Пейдж купили несколько дней тому назад. И о котором Пейдж собиралась рассказать Коре.
Дело было в том, что Кора как раз знала какого-то мужчину в цилиндре. Тот подарил ей интересную книгу сказок, но запретил говорить матери, что это сделал он. И с тех пор, как Кора открыла эту книгу, мир для нее окрасился в совсем иные тона. Она рассказывала Пейдж, что мужчина в цилиндре — это Безумный Шляпник, потерявший свою дочь Грейс, и сейчас, вспоминая об этом, Пейдж дрожала от волнения и возбуждения. Доселе ей и в голову не могло прийти, что она не родная дочь своих папы и мамы, но уже четвертую ночь она видела себя во сне в том маленьком домике, с мужчиной, который устраивал ей чаепитие и носил шляпу-цилиндр, и от всего этого у Пейдж голова шла кругом. Почему-то эти видения казались ей настоящими, а ее собственная, привычная жизнь — ложной.
Кора уверяла, что они живут в заколдованном городе. Что все они — персонажи сказок. А ее мать, строгая и отстраненно-вежливая Регина Миллз — на самом деле никто иная, как Злая Королева, наславшая на них Проклятье. Вот почему ничто не меняется, никто не растет и не старится, все живут, не помня о том, кто они такие!
А она сама, Кора? Почему она растет и меняется, и кто она в книге сказок?
Пейдж помнила, что задала оба этих вопроса, но ответить Кора не успела. А после этого подруга долго болела и сидела дома, так что они не виделись. Но вот она, Кора — бежит и машет рукой. Кора довольно высокая светловолосая девочка, не любит юбки, носит кожаные курточки и джинсы.
Пейдж оставила пакет на скамейке и побежала обнимать подругу.
— Ух, я еле вырвалась сегодня! Регина хотела меня наказать сидением дома за двойку, — Кора отстранилась первой, держа Пейдж за руки. Она начала называть свою мать по имени, как только уверила себя в том, что та — Злая Королева.
— Кора, помнишь, ты говорила про мужчину в шляпе? Он тебе еще книгу сказок подарил? — нетерпеливо заговорила Пейдж, оглядываясь, будто их подслушивали. Все это походило на дурацкий фильм про шпионов.
У Коры сразу сделался таинственный вид.
— А что? Ты решила мне поверить?
— Я вижу сны, будто мы с ним в каком-то домике. Он рассказывает мне сказки, смотрит за мной, мы с ним ходим на рынок, а мамы у меня почему-то нет, только я и папа, — тихо и очень быстро продолжала Пейдж, оглянувшись на скамейку. Пакет стоял на месте, неподалеку стояли бедно одетые девочка постарше и мальчик помладше и о чем-то разговаривали.
Кора с интересом уставилась на подругу, ее светлые глаза заблестели:
— Но тебе же раньше не снились такие сны! Ты вообще не говорила про человека в цилиндре! И ты не можешь помнить свою настоящую жизнь, так в книге написано!
— У меня это началось, как мне куклу купили, я это и наяву вижу, — опустила голову Пейдж. Она чувствовала себя и сейчас как во сне. Вот только сон был совсем глупым, и хотелось заплакать.
Потому что она предает собственных родителей, верит какой-то чепухе, какой-то живой кукле — а вдруг это все вранье, и странный человечек пытается ее зачем-то обмануть?
— Какую куклу? — Кора, напротив, находила все происходящее всего лишь очень интересным, но никак не дурацким.
Пейдж старательно изучала ближайшего голубя, который клевал хлебные крошки у ног бедно одетого, огненно-рыжего мальчика.
— Человечек такой. Кудрявый. У него замок еще красивый, и мне все это так понравилось! Он мне показался знаешь каким? — Пейдж закусила нижнюю губу, подыскивая слово, которое полностью бы выразило ее первоначальное восхищение куклой.
Кора тем временем внимательно посмотрела ей за спину.
— Пейдж, там не твой пакет на скамейке стоял, прислоненный к спинке?
— Моя, а что? — рассеянно отозвалась Пейдж, продолжавшая думать о слове.
— Да просто его там больше нет, — пробормотала Кора, и тут Пейдж, наконец, нашла, как сформулировать свою мысль:
— Человечек показался мне ослепительно-золотым! Что?! — испуганно охнула она, поворачиваясь и обнаружив, что пакет вместе с таинственной куклой исчез.
Кора оглянулась и хмуро сказала:
— И тот рыжий мальчишка тоже куда-то делся.
Глава третья. Воришки
— Август, все нормально? Шерифа не видно? — Ава выглянула из темного переулка, откуда несло помойкой.
Август, рыжий мальчишка лет девяти, стоявший у стены, сосредоточенно и злобно почесал ногу и ответил не сразу:
— Пока тихо. А может, бросим эту дурацкую куклу? Кто ее купит?
— Богатые люди, дурачок, — снисходительно пояснила Ава. — Так, давай еще постой на шухере, подождем немного и пойдем… Или нет, — передумала она, — иди погляди окрестности. Вдруг там шериф или его помощник недалеко ходят, нас ждут?
Шериф Грэм, увидав бедно одетых детей с красивой игрушкой в руках, которую они предлагали хорошо одетой даме, испытал совершенно оправданные подозрения насчет всей троицы; однако девочке и двоим мальчишкам удалось сбежать и затаиться в темном переулке.
Ава, ее младший брат Николас и рыжий Август были сиротами. В детский дом, где их бы разлучили и отправили по разным семьям, брат и сестра отправляться никак не желали, а Август хотел быть вместе с ними. Дети предпочитали жить воровством, хотя в последнее время Август жаловался, что у него болит нога и ему иногда трудно ходить, не то что убегать при надобности.
Ава вернулась вглубь переулка и увидела, что Николас, державший в руках куклу, которую он зачем-то вынул из пакета, стиснул ту мертвой хваткой и испуганно смотрит перед собой. На грязной земле у мусорных баков возились крысы, но их мальчик никогда не боялся, тут было что-то другое.
— Ник! — сестра сердито встряхнула его за плечо. — Куклу испортишь, нечего ее так сжимать! Мы ее можем загнать за кучу монет, дурачок! Да ты слышишь меня?!
Николас встрепенулся, заморгал, уставился на Аву, будто впервые видел.
— Гретель? — пробормотал он, словно его от сна пробудили.
Ава не менее ошалело тряхнула головой, ничего не понимая. Ей вдруг сделалось не по себе, словно младший братишка сошел с ума. Она всегда заботилась о нем, боялась, что с ним что-нибудь случится.
— Ник? Ты заболел? — шепнула Ава, взяв мальчика за плечи и пристально глядя ему в лицо.
— Я видел нашего папу, он был в лесу, а мы… наткнулись на злую женщину, — грустно ответил Николас, вертя в руках куклу.
Все это напоминало мутный бред, Ава едва удерживалась, чтобы не встряхнуть брата. Она пощупала ему лоб — вроде не горячий. Да, они уже несколько дней нормально не ели, может быть, Николас бредит с голоду?
Взгляд девочки упал на куклу — блестящее недоброе личико, золотые глаза словно впились в лицо Николаса, державшего ее. Внезапная неприязнь к игрушке, которой и то будет лучше, чем им — по крайней мере, кукла поселится в богатом доме, когда ее продадут — охватила Аву. Она выудила игрушечного человечка из рук брата вместе со скомканным пакетом и сунула куклу внутрь. Ей просто не хотелось видеть эти противные, пристальные, будто живые, стеклянные глаза.
Вернулся сумрачный Август, сообщил, что Грэм недалеко, разговаривает с той самой девочкой, у которой они с Авой и Николасом стащили куклу.
Ава, услышав это, раздумывала недолго. Она подошла к ближайшему мусорному баку со сдвинутой набок крышкой и, приподнявшись на цыпочки, затолкала пакет с куклой внутрь. Август и Николас удивленно наблюдали за ней.
Ава закидала пакет сверху шкурками от бананов, грязными бумажками и пивными банками, после чего с удовлетворенным видом отряхнула руки.
— Пошли. Если даже шериф к нам прицепится, у нас руки чисты. Ничего не знаем, не брали. Игрушку потом заберем, поняли? — она повернулась к мальчишкам, и те закивали.
Когда вся троица покидала переулок, Николас цеплялся за сестру и снова говорил о том, что видел их отца, бормотал что-то про слепую ведьму и пряничный домик, называя Аву странным именем Гретель, и от этого у девчонки почему-то защипало в носу. Разозлившись невесть на кого, Ава с силой пнула попавшийся по дороге камень, а потом покрепче взяла брата за руку.
Где-то в центре города Август отстал от них — у него разболелась нога, и, пообещав, что догонит, мальчик прислонился к стене у телефонной будки. Он знал, куда идти — все трое обычно прятались в развалинах одного заброшенного дома.
Нога все не проходила.
— Ты в порядке, малыш?
Август поднял голову и увидел старика, седого, с доброй улыбкой; в голосе того звучал иностранный акцент.
— Я тут недалеко работал, вывеску прибивал, тебя увидел, — продолжал старик. — Где твои родители?
Август шмыгнул носом и промолчал. Не было у него родителей. А если когда-то были, он их не помнил.
Но ответить все же надо. Хоть как-то назвать себя. И Август сам не понял, как придумалось странное, дурацкое имя:
— Пиноккио.
Старик улыбнулся в ответ и протянул руку:
— Ну, будем знакомы тогда. А я Марко. Что-то мне кажется, где-то я твое имя уже слышал…
…Тем временем к мусорному баку в нескольких кварталах от центра подошла бродяжка, одетая в лохмотья, с распущенными темными волосами. По ее застывшему лицу любой догадался бы, что девушка — на вид ей можно было дать примерно двадцать лет — психически больна.
Бродяжка отодвинула и без того приоткрытую крышку бака и деловито принялась рыться в мусоре. И спустя несколько мгновений тихонько ахнула — ее глазам предстало совершенно удивительное зрелище.
Глава четвертая. Опасность
Кора стояла у двери больничной палаты и смотрела, как внутри комнаты брюнетка с короткой стрижкой поправляет букет цветов в вазе. Сегодня школьная учительница Мэри-Маргарет принесла цветы к изголовью пациента, который находился в коме, и прочитала ему сказку. Она была волонтером и присматривала и за другими больными, но именно этот пациент вот уже несколько дней вызывал у нее какой-то смутный и странный интерес. Необъяснимый, более того.
Кора тихонько вздохнула. Вполне объяснимый, если учесть, что эти двое были ее настоящими родителями из сказки.
Сзади кто-то легко тронул ее за локоть, и, обернувшись, девочка увидела Пейдж. Та держала в руках книгу сказок, которую брала домой посмотреть.
— Все сходится, — возбужденно прошептала Пейдж. — Замок на картинке точь-в-точь такой же, как тот, что стоит у меня дома!
— Я же говорила, — удовлетворенно кивнула Кора и отвела подругу в сторону, чтобы им было удобнее говорить, никому не мешая. — Значит, это и в самом деле он. Когда твои родители его купили в магазине?
— Четыре дня тому назад.
— Ага. И именно четыре дня, как моя настоящая мама, — Кора кивнула на дверь палаты, — ухаживает за моим папой! Пейдж, Проклятье скоро падет! Я уверена в этом.
Последние две фразы Кора произнесла очень тихо, чуть ли не на ухо Пейдж, опасаясь, что кто-нибудь услышит.
Пейдж закивала. Но тут же грустно добавила:
— Но сейчас-то он потерялся!
— Найдется, — заверила ее подруга, — и подумай — тот, кто его подобрал, тоже что-то вспоминает! Вот только зря ты рассказала про куклу Грэму, — помрачнела она, вспомнив, какую глупость совершила дочь Безумного Шляпника. — Мы бы сами нашли!
— А что? — Пейдж непонимающе нахмурилась.
— А то, что он тот самый Охотник, чье сердце у Злой Королевы в руках, — тяжело вздохнула Кора, понимая, что большую часть ее рассказов Пейдж раньше пропускала мимо ушей. Кора и теперь не была уверена, что Пейдж ей до конца верит.
Вот бы еще увидеться с Джефферсоном — Безумным Шляпником; он бы поговорил с дочерью и, может быть, та окончательно бы все вспомнила.
— Злая Королева не должна ничего знать про куклу? — уточнила Пейдж. Ей все еще трудно было так называть Регину, но она почти приучилась.
Кора замотала головой.
— Она же не захочет, чтобы ее Проклятье разрушилось! А с тех пор, как кукла появилась здесь, это самое и происходит! Пейдж, — ее голос звучал очень серьезно и даже тревожно, — мы должны успеть раньше Грэма! Если только сумеем...
***
— Кукла? Ты ищешь куклу? — Регина наморщила лоб, водя пальчиками по обнаженной груди Грэма.
Сумерки сгущались, и эти двое лежали в постели госпожи мэра, в спальне, куда Грэм приходил всякий раз, когда Регине того хотелось. Их отношения длились так давно, что шериф уже забыл, когда это началось; ему казалось, что он всю жизнь является любовником Регины Миллз.
— В нашем тихом городке более занимательного дела и не сыскать, — усмехнулся Грэм и подробно пересказал Регине, как Пейдж подошла к нему на улице и попросила задержать воришек, укравших ее драгоценную новую куклу. Грэм, тяготившийся банальными бытовыми разговорами, которые они с любовницей обычно вели, сам не заметил, как пересказал даже описание внешности куклы и со смехом прибавил:
— Вот так, не убийц задерживаю, а кукол ищу!
Наступила тишина. В полутьме лица Регины, в одном пеньюаре лежавшей рядом с Грэмом, не было видно, но послышался ее свистящий шепот:
— Грэм… когда найдешь куклу, принесешь ее мне.
— Зачем? — шериф был откровенно удивлен.
— Я тебе потом объясню, — промурлыкала госпожа мэр, перелезая к нему на грудь, и впилась горячим поцелуем в губы. А затем, переведя дыхание, прибавила: — И чем раньше ты ее найдешь, тем лучше.
***
А темноволосая бродяжка тем временем причесывала своей новой кукле на ночь кудряшки (как-то ей попался в мусорном баке гребешок, а отмыть было нетрудно), и не сводила с нее влюбленных глаз. Она даже боялась прикасаться к человечку, сразу покорившему ее сердце, руками, и завернула его в самую чистую тряпицу, какая только у нее была.
— Милый, — ласково шептала девушка, глядя в блестящие, словно от невыплаканных слез, глаза, — милый мой, как же мне тебя назвать?
На какое-то время она задумалась, а потом обрадовалась — ответ-то как на ладони.
— Я назову тебя Золотце, — довольно улыбнулась она. — У меня никого не было, а теперь будешь ты.
Бродяжке показалось, что кукла кивнула в ответ. Но почему-то на неживом личике застыло виноватое, скорбное выражение.
Спала девушка прямо на улице, у стены какого-то дома, и теперь уже не одна, а прижимая к себе маленькое тельце в чистой тряпице. И очень хотела увидеть волшебный и красивый сон, каких у нее никогда не было.
Глава пятая. Погоня
Ей всегда казалось, что за ней следят, а сейчас — особенно. Потому что у нее в руках сокровище, любовно прижатое к груди. Уже без тряпицы — хочется чувствовать мягкие, удивительно мягкие для куклы ручки, обнимающие ее за шею. И она боится, что та злая женщина из сна захочет отнять Золотце, снова отнять…
…А ведь все так прекрасно начиналось. Они были вместе, в огромном замке, в зале, где уютно горел очаг, где они были только вдвоем. Глаза — встревоженные, глубокие, живые — смотрели прямо в ее сияющие голубые очи.
— Почему ты вернулась? — прошептал он, и радость — теплая, непривычная — окутала сердце.
Она улыбнулась ему, положив руку на его колено, и ответила искренне:
— Потому что я хочу остаться с тобой.
И тогда его губы раздвинулись в ответной, недоверчивой, прекрасной своей робостью улыбке.
Если бы только она не поцеловала его… Но откуда же было знать?
Бродяжка беззвучно плакала, она смутно видела, как Золотце протягивает ей розу, и для нее больше ничего не существовало. Она натыкалась на прохожих, поймала чей-то удивленный, пристальный взгляд, и ей стало нехорошо.
Человек со значком шерифа. Она боялась его. Нет, неправильно — не его, а кого-то другого, кто им, должно быть, управлял. Он походил на прирученного пса.
Бродяжка пошла быстрее, еще быстрее, надежно прижимая к себе Золотце. Она никому его не отдаст, никогда. Она слышала, как шериф идет за ней, говорит что-то — чтобы она остановилась? Ему нужно с ней поговорить?
Да, поговорить. А потом он отнимет у нее единственное чудо в ее жизни.
Нет, нет. Девушка ускорила шаг — и побежала.
…Целуя его, она закрыла глаза. От неожиданного удовольствия. Она ведь никогда еще ни с кем не целовалась.
Но тут он оттолкнул ее — и она испуганно распахнула веки.
— Что же ты наделала?.. Тебе Злая Королева подсказала?! — он поднес руки к своему лицу, и, растерянная, девушка увидела, как человеческое тепло вновь сменяется маской куклы.
Не может быть. Нет!
— Что ты наделала!! — закричал он, вскакивая с табурета, на котором сидел. И она ринулась к нему, протягивая руки, чтобы удержать, помочь, спасти… но не успела.
Он превратился обратно в игрушечного человечка у нее на глазах, постепенно уменьшаясь в размерах, пока не очутился на полу — маленький и беззащитный. А затем рассыпался в золотую пыль.
— Нет! Не уходи! Нет! — кричала она, стоя в зале, где вдруг все опустело, погас очаг, наступили темнота и тишина.
А потом вместе с холодным ветром пронесся злорадный женский смех и, обернувшись, девушка увидела женщину в черном. Красные губы страшно улыбались, глаза горели ненавистью…
…Всхлипывая, бродяжка бежала по улицам. Скорее, скорее, подальше отсюда. Шерифу ее не догнать. Ни ему, никому другому.
— Задержите ее! Она воровка! Она украла куклу! — слышались сзади крики.
Так их много. И все хотят забрать Золотце. Никогда, нет, слышите?!
Сюда, в этот переулок, потом в другой. Она прекрасно знает этот город — как свои пять пальцев, ведь она исходила все улицы в поисках чего-то… чего-то… и никак не могла найти.
А теперь это хотят у нее отобрать.
***
— Говори, раз уж попался, где вы оставили куклу, — Кора встряхнула Августа за плечи, впиваясь взглядом в лицо рыжего мальчишки. Он откуда-то шел, и выглядел куда менее оборванным, чем в тот день, когда они с Пейдж его впервые увидели.
Вот тут-то Кора и приперла его к стене какого-то жилого дома и потребовала объяснений, угрожая сдать в полицию.
Конечно, она бы этого не сделала, но рыжий-то откуда знает? Пусть боится и говорит правду.
— Да что пристала, — плаксиво пролепетал Август, — я… я не помню! В мусорном баке… Мы потом ее не нашли…
Пейдж, угрюмо топтавшаяся рядом, вдруг прислушалась к донесшимся с улицы крикам, схватила Кору за руку:
— Слышишь?! Там за кем-то гонятся! Кричат, что она украла куклу!
— Что? Может быть, это наш человечек и есть? — Кора отпустила Августа, и они с Пейдж побежали на шум — выяснять, что случилось.
Рыжий мальчик отряхнулся и, облегченно вздохнув — пронесло! — направился в противоположную сторону. Марко, должно быть, заждался. Ох и много терпения потребуется старику, чтобы научить мальчишку честно работать, а не воровать!..
Глава шестая. Регина и Белль
Грэм в растерянности стоял у моста, за ним сгрудилась толпа добровольцев, пытавшихся помочь в поимке девушки. Бродяжка взобралась на перила и, прижимая к себе куклу, стояла над рекой; как только шериф сделал к этой несчастной шаг, она истерически закричала:
— Я спрыгну вниз! Я не дам вам разлучить нас! Золотце останется со мной!
Сумасшедшая, покачал головой Грэм, и тут в кармане куртки у него зазвонил мобильник. Шериф мгновенно вытащил телефон, поднес к уху — Регина.
— Грэм, я же вызывала тебя, чтобы обсудить одно дело, — недовольно произнесла госпожа мэр. — Ты где?
— На мосту, — тяжело вздохнул шериф, — я нашел бродяжку, у которой сейчас кукла Пейдж. Похоже, девушка сошла с ума. Она хочет спрыгнуть в воду. Грозится покончить с собой, если у нее попытаются отобрать человечка.
— Что?! Я немедленно еду, — звонок оборвался.
Может быть, Регина сумеет уговорить сумасшедшую девушку слезть с перил? В своих способностях на этот счет Грэм сомневался. Добровольцам он велел отправляться по домам — не исключено, что толпа пугает бродяжку еще больше.
— Послушай, — ласково начал он, протягивая к девушке руку, после того, как люди неохотно отошли подальше, — прыгать не надо. Никто тебя не обидит. Спускайся.
— А вы оставите мне Золотце? — девушка судорожно вцепилась в куклу.
Грэм счел нужным солгать:
— Разумеется, оставим. Ты только слезь, — с этими словами он шагнул было вперед, но бродяжка неистово замотала головой:
— Не верю! Стойте на месте, не подходите ко мне! Я прыгну, клянусь вам!
Грэм в отчаянии сжал кулаки. Позвать врачей скорой помощи? Что, если они справятся с этой несчастной? Но тут за его спиной зазвучал обеспокоенный женский голос:
— Шериф, почему она все еще там?
Регина. Черный костюм, алая помада, хмурый взгляд. Что ж, у госпожи мэра есть причина быть недовольной, и Грэм пожал плечами, не зная, что сказать в ответ.
Миллз тем временем сама двинулась к фигурке, стоявшей на перилах. При виде медленно, но уверенно приближавшейся женщины лицо бродяжки застыло, голубые глаза расширились ужасом.
Казалось, она узнала Регину — между тем, эти двое никогда не встречались в пределах города.
— Ну что же ты, — ласково увещевала женщина, подойдя еще ближе, ее голос был таким успокаивающим и добрым. — Слезай с перил, милая. Дай мне руку. Я ничего плохого тебе не сделаю. Я мэр Сторибрука, Регина Миллз. Обещаю, тебе не причинят вреда.
— Нет-нет, — прошептала, как в лихорадке, девушка. Она чувствовала, что вот-вот потеряет равновесие, ей было страшно. — Неправда. Вы — Злая Королева.
Женщина отпрянула и на мгновение изменилась в лице. Всего лишь на мгновение — но этого было достаточно. Правда открылась, и в волнении и страхе, смутно сознавая, что вспоминает что-то важное, бродяжка сделала шаг по перилам — дальше, как можно дальше от Злой Королевы.
И поскользнулась.
Раздался вскрик, толпа синхронно ахнула, шериф рванулся вперед.
…Через какое-то время девушку уже втащили на мост. К счастью, она успела зацепиться за перила, падая вниз, и держалась, пока помощь не подоспела. Теперь Грэм держал сумасшедшую, пытался успокоить, но она отчаянно вырывалась и захлебывалась слезами, крича что-то про свое драгоценное Золотце.
Регина, сжав перила пальцами, вглядывалась в волны, однако куклы нигде не было видно. Госпожа мэр с задумчивым видом поджала губы, а затем зашагала прочь, тихо бросив Грэму:
— Девчонку отправить в психиатрическую лечебницу, и немедленно. Куклу оставь.
— Нет! — прозвенел у нее за спиной крик, и голос девушки, которую на самом деле Регина знала так же хорошо, как и та ее, был полон слез. — Нет! Золотце! Золотце!..
Отойдя подальше, Регина усмехнулась, подумала о том, что дело, в общем-то, обернулось не так уж плохо, и направилась к своей машине.
Она не видела ни Кору, ни Пейдж, прятавшихся в лесу за деревьями. На глазах чувствительной дочери Безумного Шляпника блестели слезы.
— Не реви, — Кора стиснула ее руку, — я знаю, куда течением вынесет нашего человечка. А Регина не знает, что мы в курсе дела. Так что у нас есть перевес!
— Ты сможешь вытащить его? — Пейдж вытерла кулачком глаза.
— Даже если всю реку придется переплыть! — заверила ее подруга.
Глава седьмая. Разговор с куклой
Кора сидела в спальне у Пейдж, переодетая в нечто розовое в цветочек, что принадлежало хозяйке, и грела руки о чашку с какао. Ее собственная мокрая одежда была отправлена в стирку. Кора очень надеялась, что не заболеет, а то как бы это не пробудило подозрений у матери… у Регины.
Дверь комнаты открылась, и вошла Пейдж с куколкой в руках. Она заботливо высушила игрушечного человечка материнским феном, расчесала ему кудряшки и теперь посадила на стол, перед подругой.
Золотые неподвижные глаза смотрели прямо в лицо Коре, словно кукла чего-то напряженно ждала. И Кора даже знала, чего. Она встала и неуклюже попыталась сделать книксен, а затем с детской важностью провозгласила:
— Пора снимать маски! Здравствуй, Темный маг Румпельштильцхен.
Ей почудилось, что кукла кивнула. Пейдж внимательно наблюдала за обоими. Где-то в глубине души девочка никак не могла поверить, что все это правда.
— А я — Эмма, — продолжала та, которую Злая Королева назвала в честь покойной матери. — Дочь Белоснежки и Прекрасного Принца.
Пейдж восторженно ахнула, прикрыв рот ладошкой. Ее любимая учительница Мэри-Маргарет — Белоснежка! А тот пациент в коме — получается, Прекрасный Принц?!
Кора — нет, теперь уже Эмма — не сводила глаз с крошечного позолоченного личика, и тут губы куклы… шевельнулись. И высокий, почти детский голос произнес, отчетливо выговаривая слова:
— Эмма! Какое прекрасное имя.
Эмма едва не подпрыгнула на месте и схватила Пейдж за руку:
— Ты слышала?! Слышала?!
— Слышала что? — недоумевала Пейдж.
— Как это что?! Он заговорил! Он сказал: «Эмма! Какое прекрасное имя!» Нет, ты подумай — все правда! Все это правда!..
Эмма кинулась к человечку, склонилась над ним, жадно всматриваясь в кукольные черты, так часто виденные ею в книге сказок:
— Послушайте… а вы… вы можете подсказать, как разрушить Проклятье? Как вернуть память сказочным героям? Вы же все знаете!..
Пейдж с испугом уставилась на нее — теперь ей казалось, что Эмма сошла с ума. Одно дело — когда тебе мерещится, что кукла живая, а другое — когда ты с ней разговариваешь и еще думаешь, что и она на это способна!..
Румпельштильцхен снова разомкнул губы, снова заговорил, и снова это услышала только Эмма:
— Поцелуй истинной любви.
— Ох, замечательно! — Эмма захлопала в ладоши. — Как же я сама до этого не додумалась! Пейдж, он говорит про поцелуй истинной любви! Но как, — вдруг остыла она, — как… кто… и с кем должен поцеловаться?
На сей раз Темный маг промолчал. Сколько ни повторяла Эмма свой вопрос, он казался глубоко задумавшимся и не знающим ответа.
— Истинная любовь, — бормотала Эмма, — она должна быть взаимной! Например, если я поцелую Регину… она меня не любит… она Злая Королева… у нас не получится! Так?
Румпельштильцхен кивал ей, и в его игрушечных чертах отразилось одобрение — умная девочка. Все понимаешь.
— И Проклятье должно быть как-то связано с тем, кто целует, — уверенно проговорила Эмма и поглядела на Пейдж. — А то бы ты просто поцеловала свою маму, например.
Вдруг она замерла, словно ей в голову пришла еще какая-то мысль.
— Пейдж… Грейс! Мне надоело называть тебя ненастоящим именем!.. Мы сейчас же бежим на поиски Безумного Шляпника! Он мне говорил, где его можно найти!
— Зачем?.. Ты же простудишься и заболеешь, ты совсем недавно вылавливала ку… Темного мага из реки, — растерялась дочь вышеупомянутого Шляпника.
Но Эмму невозможно было остановить — она сунула Румпельштильцхена в карман и вихрем вылетела в прихожую, чтобы надеть одну из курточек подруги.
— Это неважно! Зато Проклятье падет! Пошли, Грейс, пошли!..
Глава восьмая. Борьба
Глубоко за полночь Эмма проснулась от звука будильника. Сон мгновенно пропал, как только девочка села на кровати — она отлично помнила свою миссию. Грейс будет ждать, пока она выйдет — подруга должна быть где-то поблизости от дома мэра.
Эмма вынула куклу из ящика комода рядом с кроватью — вчера она предусмотрительно спрятала ту под кучей старых тетрадей. Ей показалось, что Темный маг укоризненно смотрит на нее. Ему наверняка не пришлось по душе лежать в полной темноте и тесноте.
— Простите, — шепнула Эмма, — я понимаю, вам там не понравилось. Но это я на всякий случай!
Конечно, безопаснее всего было держать куклу у Грейс — так считал сам Румпельштильцхен, но Эмма решила, что, раз Регине ничего не известно, то вряд ли что-то случится, если Темный маг побудет у нее, Эммы, в спальне. К тому же, ей очень хотелось поговорить о Проклятье — согласно книге сказок, именно Румпельштильцхен продал его Злой Королеве, и девочку мучило любопытство, зачем он это сделал. Ведь Румпельштильцхен ничего не делает просто так!
Но пока игрушечный человечек разговаривать об этом отказывался — и, судя по скорбной складке между крошечных бровей, любопытство дочери Белоснежки и Прекрасного Принца задело его за живое.
Эмма оделась, завернула куклу в большой платок и тихо прокралась вниз по лестнице. Теперь добраться до двери, бесшумно выйти — и все, считай дело наполовину сделано…
— И куда ты собираешься, милая? — от этого вопроса, заданного ясным, безоблачным тоном, Эмма вздрогнула и попятилась назад.
Злая Королева стояла у нее на пути, и при виде кудрявой кукольной головки, торчавшей из платка, Регина сузила глаза и шагнула к приемной дочери.
— Что это? Я не брала тебе такую игрушку.
Эмма сделала еще один шаг назад, к лестнице, пряча куклу за спину.
— Это… это принадлежит Пейдж. Она мне ее дала поиграть.
Госпожа мэр окинула хмурым взглядом фигуру дочери, отметила, что та одета, как для выхода.
— И куда же ты посреди ночи собиралась идти с этой куклой? Что происходит, Кора?
— Ничего! — Эмма поднялась на пару ступенек вверх, поскольку Регина приближалась к ней с встревоженным выражением лица. Хочет выманить куклу? Как бы не так!
Эмма повернулась и кинулась бежать в свою комнату. Она слышала сзади сердитый приказ остановиться, но вместо этого бежала еще быстрее. Коридор, спальня… Эмма кинулась к окну, увидела внизу мелькнувший силуэт Грейс — дочь Безумного Шляпника ждала, как и договаривались…
— Кора! Да в чем же дело? — Регина зашла в комнату дочери и обнаружила, что та сидит на кровати, держа обе руки сзади. Кончик платка, в который была завернута кукла, торчал из-за спины девочки.
— Кора! Ты не болеешь? — женщина склонилась к приемной дочери, загнанным волчонком смотревшей на нее, и пощупала ей лоб. Температуры не было, что и понятно — дело, похоже, совсем в другом. Другой рукой Миллз ловко выхватила платок из-за спины Эммы — и тут же выронила. Он был пуст.
Кукла куда-то исчезла.
— Куда подевалась дрянная игрушка? — Регина с трудом держала себя в руках. Было очевидно одно — хитрец Румпельштильцхен даже в обличье куклы умудряется вести какую-то свою игру. И вовлек в нее девочку, которую когда-то Регина удочерила, делая свою месть совершенной!
— Где кукла? — зло повторила госпожа мэр, взбешенная торжествующим выражением на лице Эммы. — Кора, ты можешь, наконец, объяснить, что случилось?!
— Проклятье падет! — выпалила в ответ девчонка, к которой Регина за время этого самого Проклятья успела по-своему привязаться, и радостно улыбнулась. — Они разрушат его, я знаю!
Тут Регина кое-что подумала, и кинулась звонить по одному номеру. Телефон не отвечал, и тогда она вызвала шерифа.
Грэм откликнулся почти сразу, будто не спал.
…Когда они подъехали к нужному месту, вошли внутрь здания и увидели, что дверь, в которую они намерены войти, сторожит Джефферсон, Регина даже не удивилась. Она шагнула к нему, разглядела, как нехорошо блестят глаза Безумного Шляпника, но все же предприняла попытку мирно разрешить конфликт:
— Джефферсон, уступи дорогу. Мы можем справиться с этим и по-другому. Я верну тебе то… что ты хочешь.
Джефферсон хмыкнул и покачал головой.
— Ты обманешь меня, Регина. Как ты всегда делаешь с людьми… Нет уж. Как говорил один мой знакомый — сыграем в игру! Вы хотите войти, а я вас не пускаю, — сказав это, он засмеялся, как сумасшедший, и тут Грэм попытался спихнуть его с дороги.
— А! Верный песик Злой Королевы! — Безумный Шляпник, не раздумывая, напрашивался на драку — возможно, именно этого он и хотел. Джефферсон едва не пропустил первое нападение Грэма, но тут же свалил шерифа с ног удачным ударом. Впрочем, ненадолго — тот быстро пришел в себя, потер челюсть и атаковал противника.
Регина отшатнулась от них; поначалу дерущиеся мужчины загораживали ей проход, но вскоре Миллз улучила момент и почти пробежала в дверь.
Одна только мысль билась у нее в голове — успеет ли?
Глава девятая. Проклятье разрушено
Пейдж осторожно шла по коридору — мимо странного апатичного существа с длинными волосами, которое подметало пол метлой, мимо запертых дверей. Ключ, всунутый ей в руку Безумным Шляпником, дрожал в тонких пальцах.
Эмма справилась бы лучше. Но Эмма была вынуждена остаться дома, все, что она смогла — это бросить подружке куклу через приоткрытое окно.
Пейдж не знала, как Джефферсон сумел усыпить медсестру, сторожившую подвал больницы, она лишь видела, как та спала за столом, уткнувшись носом в какие-то бумаги. «Скорее, торопись, найди ее, открой дверь», — с этими словами Шляпник отправил Пейдж в подвал, а сам остался ждать — на случай, если явится Злая Королева.
Все было готово, даже игрушечный замок заранее отнесли в лес, чтобы ничего непредвиденного не случилось. Вдруг, после исчезновения Проклятья, он примет свои натуральные размеры?
Пейдж уже почти привыкла к тому, что она Грейс. Воспоминания мало-помалу возвращались, но не было никаких чувств. Не было полного осознания того, что она дочь этому странному человеку в цилиндре. Наверное, все это придет потом.
Пейдж торопливо пробовала вставлять ключ во все двери, какие ей попадались. На пятой попытке ей захотелось заплакать. А вдруг кто-нибудь увидит, отберет ключ, помешает?! К тому же издалека послышался какой-то подозрительный шум, и девочка запаниковала.
— Золотце! — прозвенел женский голос из-за двери в самом конце коридора. — Золотце! Золотце! Верни его мне, Злая Королева! Отдай мне его! Золотце!
Пейдж со всех ног кинулась к той палате, откуда доносился голос. Поспешно вставила ключ в замочную скважину и повернула. Личико куклы, выглядывавшей у нее из кармана платья, казалось весьма обеспокоенным.
— Сейчас, — прошептала Пейдж, успокаивая Темного мага, и повернула ключ еще раз. Ей почудилось приближающееся цоканье каблуков. Кто-то идет? О нет, нет, только бы успеть!
Она буквально вбежала в палату и замерла.
Девушка, сидевшая у зарешеченного окна, порывисто вскочила со своей койки. Лохматые пряди рыжевато-каштановых волос свешивались ей на лицо, взгляд светло-голубых глаз был безумным. Она уставилась на Пейдж, а та шагнула навстречу и без колебаний протянула сумасшедшей драгоценного человечка.
— Золотце? — недоверчиво пролепетала та. Казалось, девушка вот-вот расплачется. Она бережно, как величайшую драгоценность, потрогала куклу, словно желая убедиться, что это не сон, но не задала никаких вопросов, как если бы знала, что происходит.
Шаги в коридоре были все ближе — и тут девушка выпростала куклу из трепещущих пальцев Пейдж, поднесла к лицу. Мгновенно палата обернулась для нее огромной залой, вновь Золотце стал куклой, сам воздух, казалось, сгустился и помрачнел. А у двери, у раскрытой двери появилась женщина с кроваво-красными губами, со злым лицом и черными глазами…
— Ты его больше у меня не отнимешь, — с этими словами девушка, стоявшая у больничной койки, поцеловала свое Золотце прямо в миниатюрные губы, держа обеими руками. Поцелуй отнял у нее любовь, поцелуй и вернет — она это чувствовала.
Мощная волна магии пронеслась по всему городу в несколько мгновений. Пейдж — нет, теперь уже точно Грейс — охнула и прижала ладошки к губам, глаза ее расширились, по мере того как прошлое вставало перед глазами. Она повернулась и выскочила из палаты, даже не заметив Регину, замершую у порога.
На улицах редкие ночные прохожие замирали, останавливались, удивленно смотрели друг на друга.
Грэм отпрянул от Джефферсона, которого прижал было к стене, и тот мгновенно почуял, что Проклятье исчезает — ошеломленный шериф, вмиг ставший Охотником, чье сердце забрала Злая Королева, замотал головой и… пошел прочь. Почти побежал. Ему казалось, что он сходит с ума.
В своей маленькой квартирке учительница Мэри-Маргарет проснулась, села на кровати и изумленно прошептала: «Прекрасный Принц… Эмма… доченька моя…» А затем наспех оделась и побежала в больницу — поцеловать своего Прекрасного Принца, чтобы пробудить его от комы, а точнее — от зачарованного сна. И тогда они вдвоем заберут Эмму у Злой Королевы и приведут домой.
Регина, стоявшая в палате, в отчаянии сжимала кулаки — на ее глазах волшебное сияние окутало сумасшедшую девушку и ее Золотце, и когда оно рассеялось, на месте куклы стоял человек, обнимавший свою возлюбленную и целовавший ее в губы. Регина ничего больше не могла поделать — кроме как повернуться и направиться прочь. Мельком она видела, уходя, как Джефферсон со смехом обнимал Грейс, прижимая к груди и уверяя, что все хорошо — шериф не успел причинить ему вреда. Оба были счастливы и не обратили на госпожу мэра никакого внимания.
Продолжение в комментариях.
).Автор: Askramandora
Фэндом: Однажды в сказке
Персонажи: Румпельштильцхен, Голубая Фея, Грейс, child!Эмма, Гензель, Гретель, Пиноккио, Белль, Регина, Грэм, Джефферсон, Нил, остальные мельком; Румпельштильцхен/Белль, Регина/Грэм
Рейтинг: PG-13
Категория: джен, гет
Жанр: драма, фэнтези, повседневность, AU, Songfic
Размер: миди, около 10 с лишним тысяч слов
Статус: закончен
Описание:
Проклятье вот-вот запустится, но планы Румпельштильцхена неожиданно идут крахом - Голубая Фея решает наказать его за все зло, которое он чинил миру, и нападает на него вместе со своими подданными. В итоге Румпельштильцхен ко времени наступления Проклятья оказывается не в темнице. Он оказывается в другом мире... в качестве куклы.
Публикация на других ресурсах:
С моего разрешения.
Примечания автора:
На эту историю автора вдохновили собственные мечты о кукольном Румпельштильцхене, один комикс и "Приключения Печенюшкина" (первая книга, о Ляпусе).
А кроме того, после некоторых комментариев читателей автор начал вдохновляться историей о Щелкунчике и музыкой из балета.
читать дальшеПролог
— Сдавайся, злодей! — звенели в воздухе голоса светлых существ, набросившихся на Темного мага. — Сдавайся, и мы облегчим твою участь!
Румпельштильцхен, окруженный целым войском фей, хищно усмехался в ответ. Как бы не так! Око за око, зуб за зуб — Голубая Фея лишила его сына, так пусть теперь гибнут ее подданные! Небрежный взмах кисти в пышном шелковом рукаве — очередная фея блеснула напоследок крыльями и исчезла.
Приближалось время, когда Злая Королева должна была запустить Проклятье, и надо же было так случиться, что именно сейчас терпение Голубой Феи иссякло. Румпельштильцхен безжалостно и целенаправленно уничтожал ее подданных и всячески пакостил миру, так что она решила положить этому конец. Темный маг должен быть наказан, лишен возможности вредить феям!
Вот почему в этот солнечный летний день Темный Замок был атакован множеством светлых созданий, чьи крылья немолчно звенели в воздухе, словно крошечные колокольчики. Лучи белой магии беспрестанно сталкивались с щитом темной, Румпельштильцхен то и дело отлавливал какую-нибудь рассеянную фею и уничтожал ее, однако Рул Горм не была намерена сдаваться. Ей удалось объединить лучи, которые шли из ее пальцев, с лучами, исходившими от остальных фей, и мощный заряд светлой магии, подкрепленной общими усилиями, ударил в невысокую стройную фигуру Темного мага, стоявшего на пороге своего жилища.
Румпельштильцхен не успел выставить щит — он увлекся убиением очередной рассеянной фейки в желтом платьице, но то была его последняя жертва. Боль пронизала тело мага, он вскрикнул от неожиданности, чувствуя, как его кости трещат, будто чья-то жестокая рука ломает их…
Голубая Фея взмахнула палочкой синхронно с другими — сияние прекратилось, и на земле теперь лежала… кукла. Маленькая, ростом примерно в пять дюймов, а рядом с ней находился уменьшенный Темный Замок. Для удобства смертных, которым придется его поднимать, из каменного он превратился в деревянный.
Рул Горм испытала огромное облегчение, некоторые феи захлопали в ладошки, иные рассмеялись от радости. Но тут же погрустнели, вспоминая погибших подруг.
— Что ж, теперь позаботимся о том, чтобы злодея никто не расколдовал, — Голубая Фея извлекла откуда-то из воздуха боб. Самый последний боб, недавно засохший и висевший на груди единственного оставшегося в живых великана Антона, был опущен в воды Озера Желаний. После чего его можно было употреблять в дело.
А дело предстояло нешуточное.
Голубая Фея бросила боб на землю, и тот превратился в портал. По приказу Рул Горм остальные феи отлетели подальше, чтобы их не засосало внутрь, а сама повелительница светлых созданий махнула ручкой — и Темный Замок вместе с оказавшимся внутри Румпельштильцхеном упал в портал.
Несколько мгновений — и зеленый свет иссяк, а Рул Горм торжественно провозгласила:
— В мире без магии некому будет вернуть Темного мага к жизни. Он станет игрушкой в руках смертных, которых презирал. Наказание по заслугам, Румпельштильцхен! Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
С этими словами она развернулась и полетела прочь, а за ней остальные феи.
Солнце, спрятавшееся было за облака во время битвы, выглянуло вновь — день обещал быть жарким.
И безмятежным.
Глава первая. Грейс
Пейдж влюбилась в эту куклу с первого взгляда. По сравнению со скучными Барби с приклеенными улыбками и сверкавшими белыми зубами Кенами в строгих костюмах, которыми пестрели обычные магазины, кукла в золотом жилете, с блестящим позолоченным лицом и огромными золотыми глазами показалась поистине ослепительной. Пейдж не сводила глаз с куклы. Продавец в антикварной лавке, куда судьба привела девочку и ее родителей, усадил игрушку на пороге огромного кукольного дома — да не просто дома, а настоящего средневекового замка с башенками, и сложил кукле ручки на груди. Пейдж была просто зачарована странным личиком, пышными пепельно-каштановыми кудрями и туго зашнурованными ботфортами на коротких кукольных ножках.
Конечно, отец не смог устоять перед пылкими просьбами дочери, и вскоре игрушечный замок уже погрузили в машину, счастливая Пейдж уселась рядом и помахала ручкой приветливому продавцу, который был в восторге. Шутка ли, продать такую дорогую куклу, привезенную из Нью-Йорка, в первый же день! Большая удача в таком маленьком городке, как Сторибрук.
Приехав домой, Пейдж не хотела ни обедать, ни играть в любимую приставку, а первым делом побежала к себе в комнату, где уже стоял отнесенный туда родителями кукольный замок. Отец и мать с улыбками переглянулись.
— Совсем она увлеклась новой куклой, раньше такого не было, — заметил отец.
— Да, — согласилась мать и задумчиво прибавила: — Честно говоря, не знаю, чем та ей так понравилась. Она очень… странная. Совсем как настоящая, мне даже не по себе стало.
— Ну, что ты выдумываешь, жена, — хмыкнул мужчина, хлопая себя по карманам в поисках пачки сигарет. Должно быть, забыл в машине.
— Нет, правда, — упорствовала мать Пейдж, — будто это какое-то сказочное существо превратилось в куклу. Интересно, как ее зовут? У нее ведь даже упаковки не было?
Пейдж поставила замок на свой столик рядом с кроватью и взяла куклу в руки. Вблизи на маленьком личике отчетливо были видны морщины, так же как и на шее, в вырезе расстегнутой на пару пуговиц шелковой рубашки. С цветом рубашки девочка затруднялась — вроде и не бежевый, и не светло-желтый, да и не важно, в общем-то.
А вот штанишки на кукле были коричневые, кожаные и узкие, и Пейдж отогнула один сапожок, чтобы посмотреть, какой они длины. Выяснилось, что чуть ниже колена.
Налюбовавшись игрушечным человечком вдоволь, Пейдж задумалась, как его назвать, какое имя подошло бы к этому странному немолодому личику. Девочка вдруг нахмурилась и усадила куклу на стол — отчего-то ей сделалось не по себе; казалось, что выпуклые золотые глаза смотрят на нее с ожиданием. Словно она что-то должна сделать.
Пейдж собралась было посмотреть, каков изнутри замок, и уже протянула к нему руку, когда ей послышался вздох — тревожный, человеческий, но такой тоненький, будто… будто человечек совсем маленький…
С колотящимся сердцем Пейдж отдернула руку и испуганно уставилась на куклу. Разве она ее в такой позе усадила? Девочке чудилось, что выражение крошечного личика поменялось — теперь в нем было беспокойство. Как если бы человечек боялся, что она порушит его драгоценный замок.
— Я ничего не трону, — на всякий случай сказала Пейдж вслух, настороженно вглядываясь в неподвижные золотые глаза. — Просто хотела посмотреть, что там внутри. Можно я все-таки покопаюсь… я осторожно… ух, какое креслице! так, а что тут у нас? Ой, шляпа! Какая маленькая, твоя?
Пейдж вытащила мужскую шляпу-цилиндр, повертела с любопытством в пальцах — и почему-то сразу поняла, что это не принадлежит ее кукле. Нечего было шляпе делать на кудрявой головке, потому что…
В уме девочки вихрем завертелись странные видения. Она сама, рядом неизвестный мужчина в точно такой же, но большой, шляпе, он расставляет на низеньком столе чайный прибор, со смехом бросает ей в чашку два кусочка сахару: «Грейс, знаешь, каких трудов твоему папе стоило его достать?», откуда-то выплывает маленький домик в лесной местности…
Пейдж поспешно отбросила шляпку, а затем, подумав, запихала обратно во внутренности замка. И бросилась к двери — рассказать матери о случившемся.
Выходя, Пейдж могла бы поклясться, что слышала еще один вздох — на сей раз, удовлетворенный.
***
— Ну, Пейдж, глупости же, — попеняла ей мать, вертя куклу в руках. — Не знаю, что ты в нем нашла, он мерзкий, но явно не живой!
На самом деле женщине было не по себе от одного взгляда на личико игрушечного человечка. В нем было что-то злое. Надо обязательно узнать, что это за персонаж, из какой сказки.
Кукольную шляпу мать Пейдж тоже подержала в руках — и пожала плечами:
— Дочка, ты как хочешь, а я ничего не вижу. Это обычная шляпа, — с этими словами она надела цилиндр на голову кукле, но дочь тут же сдернула маленький головной убор и положила на порог игрушечного замка.
— Это не его. Видишь, какое у него недовольное лицо сразу сделалось? Он живой, он все понимает!
— Вот что, иди лучше обедать, — досадливо проговорила мать, отмахиваясь от собственных неприятных ощущений. — Ты просто не покушала, а ночью плохо спала, — с этими словами она взяла девочку за руку и увела в столовую.
А тем временем на окраине города мужчина в шляпе, которого видела Пейдж, отложил подзорную трубу и радостно улыбнулся.
Глава вторая. Пропажа
Погода в парке была замечательной, голуби расхаживали прямо перед скамейкой, на которой сидела Пейдж, но девочка не обращала на них никакого внимания.
Она ждала свою подругу Кору — дочь мэра Регины Миллз. Кора была очень странной девочкой — она росла. Сколько Пейдж помнила саму себя и соседских детей, они всегда оставались одинаковыми, их возраст не менялся. А вот Кора переходила из одного класса в другой, сейчас ей десять лет, в следующем году станет одиннадцать, и она перейдет в другой класс.
Кора постоянно жаловалась, что вокруг нее ничего не меняется, была весьма беспокойным ребенком, а недавно возмущенно рассказала подруге, что мать записала ее на курсы психотерапии к доктору Арчи Хопперу. Как будто это с ней, Корой, не все в порядке! В то время как она точно уверена, что с этим городом что-то не так!
Пейдж поерзала на скамейке, устраиваясь поудобнее. За спиной у нее стоял красивый розовый пакет, а внутри лежала кукла. Тот самый человечек, которого Пейдж купили несколько дней тому назад. И о котором Пейдж собиралась рассказать Коре.
Дело было в том, что Кора как раз знала какого-то мужчину в цилиндре. Тот подарил ей интересную книгу сказок, но запретил говорить матери, что это сделал он. И с тех пор, как Кора открыла эту книгу, мир для нее окрасился в совсем иные тона. Она рассказывала Пейдж, что мужчина в цилиндре — это Безумный Шляпник, потерявший свою дочь Грейс, и сейчас, вспоминая об этом, Пейдж дрожала от волнения и возбуждения. Доселе ей и в голову не могло прийти, что она не родная дочь своих папы и мамы, но уже четвертую ночь она видела себя во сне в том маленьком домике, с мужчиной, который устраивал ей чаепитие и носил шляпу-цилиндр, и от всего этого у Пейдж голова шла кругом. Почему-то эти видения казались ей настоящими, а ее собственная, привычная жизнь — ложной.
Кора уверяла, что они живут в заколдованном городе. Что все они — персонажи сказок. А ее мать, строгая и отстраненно-вежливая Регина Миллз — на самом деле никто иная, как Злая Королева, наславшая на них Проклятье. Вот почему ничто не меняется, никто не растет и не старится, все живут, не помня о том, кто они такие!
А она сама, Кора? Почему она растет и меняется, и кто она в книге сказок?
Пейдж помнила, что задала оба этих вопроса, но ответить Кора не успела. А после этого подруга долго болела и сидела дома, так что они не виделись. Но вот она, Кора — бежит и машет рукой. Кора довольно высокая светловолосая девочка, не любит юбки, носит кожаные курточки и джинсы.
Пейдж оставила пакет на скамейке и побежала обнимать подругу.
— Ух, я еле вырвалась сегодня! Регина хотела меня наказать сидением дома за двойку, — Кора отстранилась первой, держа Пейдж за руки. Она начала называть свою мать по имени, как только уверила себя в том, что та — Злая Королева.
— Кора, помнишь, ты говорила про мужчину в шляпе? Он тебе еще книгу сказок подарил? — нетерпеливо заговорила Пейдж, оглядываясь, будто их подслушивали. Все это походило на дурацкий фильм про шпионов.
У Коры сразу сделался таинственный вид.
— А что? Ты решила мне поверить?
— Я вижу сны, будто мы с ним в каком-то домике. Он рассказывает мне сказки, смотрит за мной, мы с ним ходим на рынок, а мамы у меня почему-то нет, только я и папа, — тихо и очень быстро продолжала Пейдж, оглянувшись на скамейку. Пакет стоял на месте, неподалеку стояли бедно одетые девочка постарше и мальчик помладше и о чем-то разговаривали.
Кора с интересом уставилась на подругу, ее светлые глаза заблестели:
— Но тебе же раньше не снились такие сны! Ты вообще не говорила про человека в цилиндре! И ты не можешь помнить свою настоящую жизнь, так в книге написано!
— У меня это началось, как мне куклу купили, я это и наяву вижу, — опустила голову Пейдж. Она чувствовала себя и сейчас как во сне. Вот только сон был совсем глупым, и хотелось заплакать.
Потому что она предает собственных родителей, верит какой-то чепухе, какой-то живой кукле — а вдруг это все вранье, и странный человечек пытается ее зачем-то обмануть?
— Какую куклу? — Кора, напротив, находила все происходящее всего лишь очень интересным, но никак не дурацким.
Пейдж старательно изучала ближайшего голубя, который клевал хлебные крошки у ног бедно одетого, огненно-рыжего мальчика.
— Человечек такой. Кудрявый. У него замок еще красивый, и мне все это так понравилось! Он мне показался знаешь каким? — Пейдж закусила нижнюю губу, подыскивая слово, которое полностью бы выразило ее первоначальное восхищение куклой.
Кора тем временем внимательно посмотрела ей за спину.
— Пейдж, там не твой пакет на скамейке стоял, прислоненный к спинке?
— Моя, а что? — рассеянно отозвалась Пейдж, продолжавшая думать о слове.
— Да просто его там больше нет, — пробормотала Кора, и тут Пейдж, наконец, нашла, как сформулировать свою мысль:
— Человечек показался мне ослепительно-золотым! Что?! — испуганно охнула она, поворачиваясь и обнаружив, что пакет вместе с таинственной куклой исчез.
Кора оглянулась и хмуро сказала:
— И тот рыжий мальчишка тоже куда-то делся.
Глава третья. Воришки
— Август, все нормально? Шерифа не видно? — Ава выглянула из темного переулка, откуда несло помойкой.
Август, рыжий мальчишка лет девяти, стоявший у стены, сосредоточенно и злобно почесал ногу и ответил не сразу:
— Пока тихо. А может, бросим эту дурацкую куклу? Кто ее купит?
— Богатые люди, дурачок, — снисходительно пояснила Ава. — Так, давай еще постой на шухере, подождем немного и пойдем… Или нет, — передумала она, — иди погляди окрестности. Вдруг там шериф или его помощник недалеко ходят, нас ждут?
Шериф Грэм, увидав бедно одетых детей с красивой игрушкой в руках, которую они предлагали хорошо одетой даме, испытал совершенно оправданные подозрения насчет всей троицы; однако девочке и двоим мальчишкам удалось сбежать и затаиться в темном переулке.
Ава, ее младший брат Николас и рыжий Август были сиротами. В детский дом, где их бы разлучили и отправили по разным семьям, брат и сестра отправляться никак не желали, а Август хотел быть вместе с ними. Дети предпочитали жить воровством, хотя в последнее время Август жаловался, что у него болит нога и ему иногда трудно ходить, не то что убегать при надобности.
Ава вернулась вглубь переулка и увидела, что Николас, державший в руках куклу, которую он зачем-то вынул из пакета, стиснул ту мертвой хваткой и испуганно смотрит перед собой. На грязной земле у мусорных баков возились крысы, но их мальчик никогда не боялся, тут было что-то другое.
— Ник! — сестра сердито встряхнула его за плечо. — Куклу испортишь, нечего ее так сжимать! Мы ее можем загнать за кучу монет, дурачок! Да ты слышишь меня?!
Николас встрепенулся, заморгал, уставился на Аву, будто впервые видел.
— Гретель? — пробормотал он, словно его от сна пробудили.
Ава не менее ошалело тряхнула головой, ничего не понимая. Ей вдруг сделалось не по себе, словно младший братишка сошел с ума. Она всегда заботилась о нем, боялась, что с ним что-нибудь случится.
— Ник? Ты заболел? — шепнула Ава, взяв мальчика за плечи и пристально глядя ему в лицо.
— Я видел нашего папу, он был в лесу, а мы… наткнулись на злую женщину, — грустно ответил Николас, вертя в руках куклу.
Все это напоминало мутный бред, Ава едва удерживалась, чтобы не встряхнуть брата. Она пощупала ему лоб — вроде не горячий. Да, они уже несколько дней нормально не ели, может быть, Николас бредит с голоду?
Взгляд девочки упал на куклу — блестящее недоброе личико, золотые глаза словно впились в лицо Николаса, державшего ее. Внезапная неприязнь к игрушке, которой и то будет лучше, чем им — по крайней мере, кукла поселится в богатом доме, когда ее продадут — охватила Аву. Она выудила игрушечного человечка из рук брата вместе со скомканным пакетом и сунула куклу внутрь. Ей просто не хотелось видеть эти противные, пристальные, будто живые, стеклянные глаза.
Вернулся сумрачный Август, сообщил, что Грэм недалеко, разговаривает с той самой девочкой, у которой они с Авой и Николасом стащили куклу.
Ава, услышав это, раздумывала недолго. Она подошла к ближайшему мусорному баку со сдвинутой набок крышкой и, приподнявшись на цыпочки, затолкала пакет с куклой внутрь. Август и Николас удивленно наблюдали за ней.
Ава закидала пакет сверху шкурками от бананов, грязными бумажками и пивными банками, после чего с удовлетворенным видом отряхнула руки.
— Пошли. Если даже шериф к нам прицепится, у нас руки чисты. Ничего не знаем, не брали. Игрушку потом заберем, поняли? — она повернулась к мальчишкам, и те закивали.
Когда вся троица покидала переулок, Николас цеплялся за сестру и снова говорил о том, что видел их отца, бормотал что-то про слепую ведьму и пряничный домик, называя Аву странным именем Гретель, и от этого у девчонки почему-то защипало в носу. Разозлившись невесть на кого, Ава с силой пнула попавшийся по дороге камень, а потом покрепче взяла брата за руку.
Где-то в центре города Август отстал от них — у него разболелась нога, и, пообещав, что догонит, мальчик прислонился к стене у телефонной будки. Он знал, куда идти — все трое обычно прятались в развалинах одного заброшенного дома.
Нога все не проходила.
— Ты в порядке, малыш?
Август поднял голову и увидел старика, седого, с доброй улыбкой; в голосе того звучал иностранный акцент.
— Я тут недалеко работал, вывеску прибивал, тебя увидел, — продолжал старик. — Где твои родители?
Август шмыгнул носом и промолчал. Не было у него родителей. А если когда-то были, он их не помнил.
Но ответить все же надо. Хоть как-то назвать себя. И Август сам не понял, как придумалось странное, дурацкое имя:
— Пиноккио.
Старик улыбнулся в ответ и протянул руку:
— Ну, будем знакомы тогда. А я Марко. Что-то мне кажется, где-то я твое имя уже слышал…
…Тем временем к мусорному баку в нескольких кварталах от центра подошла бродяжка, одетая в лохмотья, с распущенными темными волосами. По ее застывшему лицу любой догадался бы, что девушка — на вид ей можно было дать примерно двадцать лет — психически больна.
Бродяжка отодвинула и без того приоткрытую крышку бака и деловито принялась рыться в мусоре. И спустя несколько мгновений тихонько ахнула — ее глазам предстало совершенно удивительное зрелище.
Глава четвертая. Опасность
Кора стояла у двери больничной палаты и смотрела, как внутри комнаты брюнетка с короткой стрижкой поправляет букет цветов в вазе. Сегодня школьная учительница Мэри-Маргарет принесла цветы к изголовью пациента, который находился в коме, и прочитала ему сказку. Она была волонтером и присматривала и за другими больными, но именно этот пациент вот уже несколько дней вызывал у нее какой-то смутный и странный интерес. Необъяснимый, более того.
Кора тихонько вздохнула. Вполне объяснимый, если учесть, что эти двое были ее настоящими родителями из сказки.
Сзади кто-то легко тронул ее за локоть, и, обернувшись, девочка увидела Пейдж. Та держала в руках книгу сказок, которую брала домой посмотреть.
— Все сходится, — возбужденно прошептала Пейдж. — Замок на картинке точь-в-точь такой же, как тот, что стоит у меня дома!
— Я же говорила, — удовлетворенно кивнула Кора и отвела подругу в сторону, чтобы им было удобнее говорить, никому не мешая. — Значит, это и в самом деле он. Когда твои родители его купили в магазине?
— Четыре дня тому назад.
— Ага. И именно четыре дня, как моя настоящая мама, — Кора кивнула на дверь палаты, — ухаживает за моим папой! Пейдж, Проклятье скоро падет! Я уверена в этом.
Последние две фразы Кора произнесла очень тихо, чуть ли не на ухо Пейдж, опасаясь, что кто-нибудь услышит.
Пейдж закивала. Но тут же грустно добавила:
— Но сейчас-то он потерялся!
— Найдется, — заверила ее подруга, — и подумай — тот, кто его подобрал, тоже что-то вспоминает! Вот только зря ты рассказала про куклу Грэму, — помрачнела она, вспомнив, какую глупость совершила дочь Безумного Шляпника. — Мы бы сами нашли!
— А что? — Пейдж непонимающе нахмурилась.
— А то, что он тот самый Охотник, чье сердце у Злой Королевы в руках, — тяжело вздохнула Кора, понимая, что большую часть ее рассказов Пейдж раньше пропускала мимо ушей. Кора и теперь не была уверена, что Пейдж ей до конца верит.
Вот бы еще увидеться с Джефферсоном — Безумным Шляпником; он бы поговорил с дочерью и, может быть, та окончательно бы все вспомнила.
— Злая Королева не должна ничего знать про куклу? — уточнила Пейдж. Ей все еще трудно было так называть Регину, но она почти приучилась.
Кора замотала головой.
— Она же не захочет, чтобы ее Проклятье разрушилось! А с тех пор, как кукла появилась здесь, это самое и происходит! Пейдж, — ее голос звучал очень серьезно и даже тревожно, — мы должны успеть раньше Грэма! Если только сумеем...
***
— Кукла? Ты ищешь куклу? — Регина наморщила лоб, водя пальчиками по обнаженной груди Грэма.
Сумерки сгущались, и эти двое лежали в постели госпожи мэра, в спальне, куда Грэм приходил всякий раз, когда Регине того хотелось. Их отношения длились так давно, что шериф уже забыл, когда это началось; ему казалось, что он всю жизнь является любовником Регины Миллз.
— В нашем тихом городке более занимательного дела и не сыскать, — усмехнулся Грэм и подробно пересказал Регине, как Пейдж подошла к нему на улице и попросила задержать воришек, укравших ее драгоценную новую куклу. Грэм, тяготившийся банальными бытовыми разговорами, которые они с любовницей обычно вели, сам не заметил, как пересказал даже описание внешности куклы и со смехом прибавил:
— Вот так, не убийц задерживаю, а кукол ищу!
Наступила тишина. В полутьме лица Регины, в одном пеньюаре лежавшей рядом с Грэмом, не было видно, но послышался ее свистящий шепот:
— Грэм… когда найдешь куклу, принесешь ее мне.
— Зачем? — шериф был откровенно удивлен.
— Я тебе потом объясню, — промурлыкала госпожа мэр, перелезая к нему на грудь, и впилась горячим поцелуем в губы. А затем, переведя дыхание, прибавила: — И чем раньше ты ее найдешь, тем лучше.
***
А темноволосая бродяжка тем временем причесывала своей новой кукле на ночь кудряшки (как-то ей попался в мусорном баке гребешок, а отмыть было нетрудно), и не сводила с нее влюбленных глаз. Она даже боялась прикасаться к человечку, сразу покорившему ее сердце, руками, и завернула его в самую чистую тряпицу, какая только у нее была.
— Милый, — ласково шептала девушка, глядя в блестящие, словно от невыплаканных слез, глаза, — милый мой, как же мне тебя назвать?
На какое-то время она задумалась, а потом обрадовалась — ответ-то как на ладони.
— Я назову тебя Золотце, — довольно улыбнулась она. — У меня никого не было, а теперь будешь ты.
Бродяжке показалось, что кукла кивнула в ответ. Но почему-то на неживом личике застыло виноватое, скорбное выражение.
Спала девушка прямо на улице, у стены какого-то дома, и теперь уже не одна, а прижимая к себе маленькое тельце в чистой тряпице. И очень хотела увидеть волшебный и красивый сон, каких у нее никогда не было.
Глава пятая. Погоня
Ей всегда казалось, что за ней следят, а сейчас — особенно. Потому что у нее в руках сокровище, любовно прижатое к груди. Уже без тряпицы — хочется чувствовать мягкие, удивительно мягкие для куклы ручки, обнимающие ее за шею. И она боится, что та злая женщина из сна захочет отнять Золотце, снова отнять…
…А ведь все так прекрасно начиналось. Они были вместе, в огромном замке, в зале, где уютно горел очаг, где они были только вдвоем. Глаза — встревоженные, глубокие, живые — смотрели прямо в ее сияющие голубые очи.
— Почему ты вернулась? — прошептал он, и радость — теплая, непривычная — окутала сердце.
Она улыбнулась ему, положив руку на его колено, и ответила искренне:
— Потому что я хочу остаться с тобой.
И тогда его губы раздвинулись в ответной, недоверчивой, прекрасной своей робостью улыбке.
Если бы только она не поцеловала его… Но откуда же было знать?
Бродяжка беззвучно плакала, она смутно видела, как Золотце протягивает ей розу, и для нее больше ничего не существовало. Она натыкалась на прохожих, поймала чей-то удивленный, пристальный взгляд, и ей стало нехорошо.
Человек со значком шерифа. Она боялась его. Нет, неправильно — не его, а кого-то другого, кто им, должно быть, управлял. Он походил на прирученного пса.
Бродяжка пошла быстрее, еще быстрее, надежно прижимая к себе Золотце. Она никому его не отдаст, никогда. Она слышала, как шериф идет за ней, говорит что-то — чтобы она остановилась? Ему нужно с ней поговорить?
Да, поговорить. А потом он отнимет у нее единственное чудо в ее жизни.
Нет, нет. Девушка ускорила шаг — и побежала.
…Целуя его, она закрыла глаза. От неожиданного удовольствия. Она ведь никогда еще ни с кем не целовалась.
Но тут он оттолкнул ее — и она испуганно распахнула веки.
— Что же ты наделала?.. Тебе Злая Королева подсказала?! — он поднес руки к своему лицу, и, растерянная, девушка увидела, как человеческое тепло вновь сменяется маской куклы.
Не может быть. Нет!
— Что ты наделала!! — закричал он, вскакивая с табурета, на котором сидел. И она ринулась к нему, протягивая руки, чтобы удержать, помочь, спасти… но не успела.
Он превратился обратно в игрушечного человечка у нее на глазах, постепенно уменьшаясь в размерах, пока не очутился на полу — маленький и беззащитный. А затем рассыпался в золотую пыль.
— Нет! Не уходи! Нет! — кричала она, стоя в зале, где вдруг все опустело, погас очаг, наступили темнота и тишина.
А потом вместе с холодным ветром пронесся злорадный женский смех и, обернувшись, девушка увидела женщину в черном. Красные губы страшно улыбались, глаза горели ненавистью…
…Всхлипывая, бродяжка бежала по улицам. Скорее, скорее, подальше отсюда. Шерифу ее не догнать. Ни ему, никому другому.
— Задержите ее! Она воровка! Она украла куклу! — слышались сзади крики.
Так их много. И все хотят забрать Золотце. Никогда, нет, слышите?!
Сюда, в этот переулок, потом в другой. Она прекрасно знает этот город — как свои пять пальцев, ведь она исходила все улицы в поисках чего-то… чего-то… и никак не могла найти.
А теперь это хотят у нее отобрать.
***
— Говори, раз уж попался, где вы оставили куклу, — Кора встряхнула Августа за плечи, впиваясь взглядом в лицо рыжего мальчишки. Он откуда-то шел, и выглядел куда менее оборванным, чем в тот день, когда они с Пейдж его впервые увидели.
Вот тут-то Кора и приперла его к стене какого-то жилого дома и потребовала объяснений, угрожая сдать в полицию.
Конечно, она бы этого не сделала, но рыжий-то откуда знает? Пусть боится и говорит правду.
— Да что пристала, — плаксиво пролепетал Август, — я… я не помню! В мусорном баке… Мы потом ее не нашли…
Пейдж, угрюмо топтавшаяся рядом, вдруг прислушалась к донесшимся с улицы крикам, схватила Кору за руку:
— Слышишь?! Там за кем-то гонятся! Кричат, что она украла куклу!
— Что? Может быть, это наш человечек и есть? — Кора отпустила Августа, и они с Пейдж побежали на шум — выяснять, что случилось.
Рыжий мальчик отряхнулся и, облегченно вздохнув — пронесло! — направился в противоположную сторону. Марко, должно быть, заждался. Ох и много терпения потребуется старику, чтобы научить мальчишку честно работать, а не воровать!..
Глава шестая. Регина и Белль
Грэм в растерянности стоял у моста, за ним сгрудилась толпа добровольцев, пытавшихся помочь в поимке девушки. Бродяжка взобралась на перила и, прижимая к себе куклу, стояла над рекой; как только шериф сделал к этой несчастной шаг, она истерически закричала:
— Я спрыгну вниз! Я не дам вам разлучить нас! Золотце останется со мной!
Сумасшедшая, покачал головой Грэм, и тут в кармане куртки у него зазвонил мобильник. Шериф мгновенно вытащил телефон, поднес к уху — Регина.
— Грэм, я же вызывала тебя, чтобы обсудить одно дело, — недовольно произнесла госпожа мэр. — Ты где?
— На мосту, — тяжело вздохнул шериф, — я нашел бродяжку, у которой сейчас кукла Пейдж. Похоже, девушка сошла с ума. Она хочет спрыгнуть в воду. Грозится покончить с собой, если у нее попытаются отобрать человечка.
— Что?! Я немедленно еду, — звонок оборвался.
Может быть, Регина сумеет уговорить сумасшедшую девушку слезть с перил? В своих способностях на этот счет Грэм сомневался. Добровольцам он велел отправляться по домам — не исключено, что толпа пугает бродяжку еще больше.
— Послушай, — ласково начал он, протягивая к девушке руку, после того, как люди неохотно отошли подальше, — прыгать не надо. Никто тебя не обидит. Спускайся.
— А вы оставите мне Золотце? — девушка судорожно вцепилась в куклу.
Грэм счел нужным солгать:
— Разумеется, оставим. Ты только слезь, — с этими словами он шагнул было вперед, но бродяжка неистово замотала головой:
— Не верю! Стойте на месте, не подходите ко мне! Я прыгну, клянусь вам!
Грэм в отчаянии сжал кулаки. Позвать врачей скорой помощи? Что, если они справятся с этой несчастной? Но тут за его спиной зазвучал обеспокоенный женский голос:
— Шериф, почему она все еще там?
Регина. Черный костюм, алая помада, хмурый взгляд. Что ж, у госпожи мэра есть причина быть недовольной, и Грэм пожал плечами, не зная, что сказать в ответ.
Миллз тем временем сама двинулась к фигурке, стоявшей на перилах. При виде медленно, но уверенно приближавшейся женщины лицо бродяжки застыло, голубые глаза расширились ужасом.
Казалось, она узнала Регину — между тем, эти двое никогда не встречались в пределах города.
— Ну что же ты, — ласково увещевала женщина, подойдя еще ближе, ее голос был таким успокаивающим и добрым. — Слезай с перил, милая. Дай мне руку. Я ничего плохого тебе не сделаю. Я мэр Сторибрука, Регина Миллз. Обещаю, тебе не причинят вреда.
— Нет-нет, — прошептала, как в лихорадке, девушка. Она чувствовала, что вот-вот потеряет равновесие, ей было страшно. — Неправда. Вы — Злая Королева.
Женщина отпрянула и на мгновение изменилась в лице. Всего лишь на мгновение — но этого было достаточно. Правда открылась, и в волнении и страхе, смутно сознавая, что вспоминает что-то важное, бродяжка сделала шаг по перилам — дальше, как можно дальше от Злой Королевы.
И поскользнулась.
Раздался вскрик, толпа синхронно ахнула, шериф рванулся вперед.
…Через какое-то время девушку уже втащили на мост. К счастью, она успела зацепиться за перила, падая вниз, и держалась, пока помощь не подоспела. Теперь Грэм держал сумасшедшую, пытался успокоить, но она отчаянно вырывалась и захлебывалась слезами, крича что-то про свое драгоценное Золотце.
Регина, сжав перила пальцами, вглядывалась в волны, однако куклы нигде не было видно. Госпожа мэр с задумчивым видом поджала губы, а затем зашагала прочь, тихо бросив Грэму:
— Девчонку отправить в психиатрическую лечебницу, и немедленно. Куклу оставь.
— Нет! — прозвенел у нее за спиной крик, и голос девушки, которую на самом деле Регина знала так же хорошо, как и та ее, был полон слез. — Нет! Золотце! Золотце!..
Отойдя подальше, Регина усмехнулась, подумала о том, что дело, в общем-то, обернулось не так уж плохо, и направилась к своей машине.
Она не видела ни Кору, ни Пейдж, прятавшихся в лесу за деревьями. На глазах чувствительной дочери Безумного Шляпника блестели слезы.
— Не реви, — Кора стиснула ее руку, — я знаю, куда течением вынесет нашего человечка. А Регина не знает, что мы в курсе дела. Так что у нас есть перевес!
— Ты сможешь вытащить его? — Пейдж вытерла кулачком глаза.
— Даже если всю реку придется переплыть! — заверила ее подруга.
Глава седьмая. Разговор с куклой
Кора сидела в спальне у Пейдж, переодетая в нечто розовое в цветочек, что принадлежало хозяйке, и грела руки о чашку с какао. Ее собственная мокрая одежда была отправлена в стирку. Кора очень надеялась, что не заболеет, а то как бы это не пробудило подозрений у матери… у Регины.
Дверь комнаты открылась, и вошла Пейдж с куколкой в руках. Она заботливо высушила игрушечного человечка материнским феном, расчесала ему кудряшки и теперь посадила на стол, перед подругой.
Золотые неподвижные глаза смотрели прямо в лицо Коре, словно кукла чего-то напряженно ждала. И Кора даже знала, чего. Она встала и неуклюже попыталась сделать книксен, а затем с детской важностью провозгласила:
— Пора снимать маски! Здравствуй, Темный маг Румпельштильцхен.
Ей почудилось, что кукла кивнула. Пейдж внимательно наблюдала за обоими. Где-то в глубине души девочка никак не могла поверить, что все это правда.
— А я — Эмма, — продолжала та, которую Злая Королева назвала в честь покойной матери. — Дочь Белоснежки и Прекрасного Принца.
Пейдж восторженно ахнула, прикрыв рот ладошкой. Ее любимая учительница Мэри-Маргарет — Белоснежка! А тот пациент в коме — получается, Прекрасный Принц?!
Кора — нет, теперь уже Эмма — не сводила глаз с крошечного позолоченного личика, и тут губы куклы… шевельнулись. И высокий, почти детский голос произнес, отчетливо выговаривая слова:
— Эмма! Какое прекрасное имя.
Эмма едва не подпрыгнула на месте и схватила Пейдж за руку:
— Ты слышала?! Слышала?!
— Слышала что? — недоумевала Пейдж.
— Как это что?! Он заговорил! Он сказал: «Эмма! Какое прекрасное имя!» Нет, ты подумай — все правда! Все это правда!..
Эмма кинулась к человечку, склонилась над ним, жадно всматриваясь в кукольные черты, так часто виденные ею в книге сказок:
— Послушайте… а вы… вы можете подсказать, как разрушить Проклятье? Как вернуть память сказочным героям? Вы же все знаете!..
Пейдж с испугом уставилась на нее — теперь ей казалось, что Эмма сошла с ума. Одно дело — когда тебе мерещится, что кукла живая, а другое — когда ты с ней разговариваешь и еще думаешь, что и она на это способна!..
Румпельштильцхен снова разомкнул губы, снова заговорил, и снова это услышала только Эмма:
— Поцелуй истинной любви.
— Ох, замечательно! — Эмма захлопала в ладоши. — Как же я сама до этого не додумалась! Пейдж, он говорит про поцелуй истинной любви! Но как, — вдруг остыла она, — как… кто… и с кем должен поцеловаться?
На сей раз Темный маг промолчал. Сколько ни повторяла Эмма свой вопрос, он казался глубоко задумавшимся и не знающим ответа.
— Истинная любовь, — бормотала Эмма, — она должна быть взаимной! Например, если я поцелую Регину… она меня не любит… она Злая Королева… у нас не получится! Так?
Румпельштильцхен кивал ей, и в его игрушечных чертах отразилось одобрение — умная девочка. Все понимаешь.
— И Проклятье должно быть как-то связано с тем, кто целует, — уверенно проговорила Эмма и поглядела на Пейдж. — А то бы ты просто поцеловала свою маму, например.
Вдруг она замерла, словно ей в голову пришла еще какая-то мысль.
— Пейдж… Грейс! Мне надоело называть тебя ненастоящим именем!.. Мы сейчас же бежим на поиски Безумного Шляпника! Он мне говорил, где его можно найти!
— Зачем?.. Ты же простудишься и заболеешь, ты совсем недавно вылавливала ку… Темного мага из реки, — растерялась дочь вышеупомянутого Шляпника.
Но Эмму невозможно было остановить — она сунула Румпельштильцхена в карман и вихрем вылетела в прихожую, чтобы надеть одну из курточек подруги.
— Это неважно! Зато Проклятье падет! Пошли, Грейс, пошли!..
Глава восьмая. Борьба
Глубоко за полночь Эмма проснулась от звука будильника. Сон мгновенно пропал, как только девочка села на кровати — она отлично помнила свою миссию. Грейс будет ждать, пока она выйдет — подруга должна быть где-то поблизости от дома мэра.
Эмма вынула куклу из ящика комода рядом с кроватью — вчера она предусмотрительно спрятала ту под кучей старых тетрадей. Ей показалось, что Темный маг укоризненно смотрит на нее. Ему наверняка не пришлось по душе лежать в полной темноте и тесноте.
— Простите, — шепнула Эмма, — я понимаю, вам там не понравилось. Но это я на всякий случай!
Конечно, безопаснее всего было держать куклу у Грейс — так считал сам Румпельштильцхен, но Эмма решила, что, раз Регине ничего не известно, то вряд ли что-то случится, если Темный маг побудет у нее, Эммы, в спальне. К тому же, ей очень хотелось поговорить о Проклятье — согласно книге сказок, именно Румпельштильцхен продал его Злой Королеве, и девочку мучило любопытство, зачем он это сделал. Ведь Румпельштильцхен ничего не делает просто так!
Но пока игрушечный человечек разговаривать об этом отказывался — и, судя по скорбной складке между крошечных бровей, любопытство дочери Белоснежки и Прекрасного Принца задело его за живое.
Эмма оделась, завернула куклу в большой платок и тихо прокралась вниз по лестнице. Теперь добраться до двери, бесшумно выйти — и все, считай дело наполовину сделано…
— И куда ты собираешься, милая? — от этого вопроса, заданного ясным, безоблачным тоном, Эмма вздрогнула и попятилась назад.
Злая Королева стояла у нее на пути, и при виде кудрявой кукольной головки, торчавшей из платка, Регина сузила глаза и шагнула к приемной дочери.
— Что это? Я не брала тебе такую игрушку.
Эмма сделала еще один шаг назад, к лестнице, пряча куклу за спину.
— Это… это принадлежит Пейдж. Она мне ее дала поиграть.
Госпожа мэр окинула хмурым взглядом фигуру дочери, отметила, что та одета, как для выхода.
— И куда же ты посреди ночи собиралась идти с этой куклой? Что происходит, Кора?
— Ничего! — Эмма поднялась на пару ступенек вверх, поскольку Регина приближалась к ней с встревоженным выражением лица. Хочет выманить куклу? Как бы не так!
Эмма повернулась и кинулась бежать в свою комнату. Она слышала сзади сердитый приказ остановиться, но вместо этого бежала еще быстрее. Коридор, спальня… Эмма кинулась к окну, увидела внизу мелькнувший силуэт Грейс — дочь Безумного Шляпника ждала, как и договаривались…
— Кора! Да в чем же дело? — Регина зашла в комнату дочери и обнаружила, что та сидит на кровати, держа обе руки сзади. Кончик платка, в который была завернута кукла, торчал из-за спины девочки.
— Кора! Ты не болеешь? — женщина склонилась к приемной дочери, загнанным волчонком смотревшей на нее, и пощупала ей лоб. Температуры не было, что и понятно — дело, похоже, совсем в другом. Другой рукой Миллз ловко выхватила платок из-за спины Эммы — и тут же выронила. Он был пуст.
Кукла куда-то исчезла.
— Куда подевалась дрянная игрушка? — Регина с трудом держала себя в руках. Было очевидно одно — хитрец Румпельштильцхен даже в обличье куклы умудряется вести какую-то свою игру. И вовлек в нее девочку, которую когда-то Регина удочерила, делая свою месть совершенной!
— Где кукла? — зло повторила госпожа мэр, взбешенная торжествующим выражением на лице Эммы. — Кора, ты можешь, наконец, объяснить, что случилось?!
— Проклятье падет! — выпалила в ответ девчонка, к которой Регина за время этого самого Проклятья успела по-своему привязаться, и радостно улыбнулась. — Они разрушат его, я знаю!
Тут Регина кое-что подумала, и кинулась звонить по одному номеру. Телефон не отвечал, и тогда она вызвала шерифа.
Грэм откликнулся почти сразу, будто не спал.
…Когда они подъехали к нужному месту, вошли внутрь здания и увидели, что дверь, в которую они намерены войти, сторожит Джефферсон, Регина даже не удивилась. Она шагнула к нему, разглядела, как нехорошо блестят глаза Безумного Шляпника, но все же предприняла попытку мирно разрешить конфликт:
— Джефферсон, уступи дорогу. Мы можем справиться с этим и по-другому. Я верну тебе то… что ты хочешь.
Джефферсон хмыкнул и покачал головой.
— Ты обманешь меня, Регина. Как ты всегда делаешь с людьми… Нет уж. Как говорил один мой знакомый — сыграем в игру! Вы хотите войти, а я вас не пускаю, — сказав это, он засмеялся, как сумасшедший, и тут Грэм попытался спихнуть его с дороги.
— А! Верный песик Злой Королевы! — Безумный Шляпник, не раздумывая, напрашивался на драку — возможно, именно этого он и хотел. Джефферсон едва не пропустил первое нападение Грэма, но тут же свалил шерифа с ног удачным ударом. Впрочем, ненадолго — тот быстро пришел в себя, потер челюсть и атаковал противника.
Регина отшатнулась от них; поначалу дерущиеся мужчины загораживали ей проход, но вскоре Миллз улучила момент и почти пробежала в дверь.
Одна только мысль билась у нее в голове — успеет ли?
Глава девятая. Проклятье разрушено
Пейдж осторожно шла по коридору — мимо странного апатичного существа с длинными волосами, которое подметало пол метлой, мимо запертых дверей. Ключ, всунутый ей в руку Безумным Шляпником, дрожал в тонких пальцах.
Эмма справилась бы лучше. Но Эмма была вынуждена остаться дома, все, что она смогла — это бросить подружке куклу через приоткрытое окно.
Пейдж не знала, как Джефферсон сумел усыпить медсестру, сторожившую подвал больницы, она лишь видела, как та спала за столом, уткнувшись носом в какие-то бумаги. «Скорее, торопись, найди ее, открой дверь», — с этими словами Шляпник отправил Пейдж в подвал, а сам остался ждать — на случай, если явится Злая Королева.
Все было готово, даже игрушечный замок заранее отнесли в лес, чтобы ничего непредвиденного не случилось. Вдруг, после исчезновения Проклятья, он примет свои натуральные размеры?
Пейдж уже почти привыкла к тому, что она Грейс. Воспоминания мало-помалу возвращались, но не было никаких чувств. Не было полного осознания того, что она дочь этому странному человеку в цилиндре. Наверное, все это придет потом.
Пейдж торопливо пробовала вставлять ключ во все двери, какие ей попадались. На пятой попытке ей захотелось заплакать. А вдруг кто-нибудь увидит, отберет ключ, помешает?! К тому же издалека послышался какой-то подозрительный шум, и девочка запаниковала.
— Золотце! — прозвенел женский голос из-за двери в самом конце коридора. — Золотце! Золотце! Верни его мне, Злая Королева! Отдай мне его! Золотце!
Пейдж со всех ног кинулась к той палате, откуда доносился голос. Поспешно вставила ключ в замочную скважину и повернула. Личико куклы, выглядывавшей у нее из кармана платья, казалось весьма обеспокоенным.
— Сейчас, — прошептала Пейдж, успокаивая Темного мага, и повернула ключ еще раз. Ей почудилось приближающееся цоканье каблуков. Кто-то идет? О нет, нет, только бы успеть!
Она буквально вбежала в палату и замерла.
Девушка, сидевшая у зарешеченного окна, порывисто вскочила со своей койки. Лохматые пряди рыжевато-каштановых волос свешивались ей на лицо, взгляд светло-голубых глаз был безумным. Она уставилась на Пейдж, а та шагнула навстречу и без колебаний протянула сумасшедшей драгоценного человечка.
— Золотце? — недоверчиво пролепетала та. Казалось, девушка вот-вот расплачется. Она бережно, как величайшую драгоценность, потрогала куклу, словно желая убедиться, что это не сон, но не задала никаких вопросов, как если бы знала, что происходит.
Шаги в коридоре были все ближе — и тут девушка выпростала куклу из трепещущих пальцев Пейдж, поднесла к лицу. Мгновенно палата обернулась для нее огромной залой, вновь Золотце стал куклой, сам воздух, казалось, сгустился и помрачнел. А у двери, у раскрытой двери появилась женщина с кроваво-красными губами, со злым лицом и черными глазами…
— Ты его больше у меня не отнимешь, — с этими словами девушка, стоявшая у больничной койки, поцеловала свое Золотце прямо в миниатюрные губы, держа обеими руками. Поцелуй отнял у нее любовь, поцелуй и вернет — она это чувствовала.
Мощная волна магии пронеслась по всему городу в несколько мгновений. Пейдж — нет, теперь уже точно Грейс — охнула и прижала ладошки к губам, глаза ее расширились, по мере того как прошлое вставало перед глазами. Она повернулась и выскочила из палаты, даже не заметив Регину, замершую у порога.
На улицах редкие ночные прохожие замирали, останавливались, удивленно смотрели друг на друга.
Грэм отпрянул от Джефферсона, которого прижал было к стене, и тот мгновенно почуял, что Проклятье исчезает — ошеломленный шериф, вмиг ставший Охотником, чье сердце забрала Злая Королева, замотал головой и… пошел прочь. Почти побежал. Ему казалось, что он сходит с ума.
В своей маленькой квартирке учительница Мэри-Маргарет проснулась, села на кровати и изумленно прошептала: «Прекрасный Принц… Эмма… доченька моя…» А затем наспех оделась и побежала в больницу — поцеловать своего Прекрасного Принца, чтобы пробудить его от комы, а точнее — от зачарованного сна. И тогда они вдвоем заберут Эмму у Злой Королевы и приведут домой.
Регина, стоявшая в палате, в отчаянии сжимала кулаки — на ее глазах волшебное сияние окутало сумасшедшую девушку и ее Золотце, и когда оно рассеялось, на месте куклы стоял человек, обнимавший свою возлюбленную и целовавший ее в губы. Регина ничего больше не могла поделать — кроме как повернуться и направиться прочь. Мельком она видела, уходя, как Джефферсон со смехом обнимал Грейс, прижимая к груди и уверяя, что все хорошо — шериф не успел причинить ему вреда. Оба были счастливы и не обратили на госпожу мэра никакого внимания.
Продолжение в комментариях.
@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд
-
-
17.06.2014 в 18:57-
-
17.06.2014 в 18:57-
-
17.06.2014 в 18:57The End.
-
-
18.06.2014 в 18:48-
-
18.06.2014 в 19:32-
-
18.06.2014 в 21:02-
-
18.06.2014 в 21:30