Разгрызи меня гном!
Название: Воображаемый портрет Белль
Автор: MadAlena Mor
Бета: Askramandora
Гамма: Sagonna
Размер: мини, 1667 слов
Пейринг/Персонажи: Румпельштильцхен/Белль, упоминаются другие персонажи
Категория: гет
Жанр: романтика, повседневность
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: кинк на физическое уродство
Краткое содержание: «Белль полюбила в нём именно чудовище. Глупо было бы отрицать этот факт. Ей нравились все его чешуйки, странные большие глаза цвета тёмного янтаря, жёсткие волосы и улыбка, повергавшая в ужас кого угодно, но только не Белль»
Примечание: по заявке с Румбелль-феста. «Каждую весну у Тёмного начинается линька...»
Белль полюбила в нём именно чудовище. Глупо было бы отрицать этот факт. Ей нравились все его чешуйки, странные большие глаза цвета тёмного янтаря, жёсткие волосы и улыбка, повергавшая в ужас кого угодно, но только не Белль.
Сейчас Румпельштильцхен сидел перед ней на табурете, обнажённый до пояса, и прятал лицо. В неверном свете очага его надломленно согнутая спина чуть подрагивала, не то от холода, не то от волнения, как у обречённого на неминуемую казнь. Ни одного дёрганого жеста или ужимки, призванной подчеркнуть его чудовищность. Без многослойного костюма, сидя перед Белль одной, Румпельштильцхен как будто растерял всю свою браваду. Но именно в этот момент он казался своей служанке особенно красивым. Кого-то могли заставить скривиться в отвращении эта пепельно-золотистая кожа, чёрные ногти или морщинистые ящеричьи складки на шее. Белль же не видела в нём ничего отвратительного. Разве что его поступки вызывали в ней протест. Но и эту черту Румпельштильцхена она считала поправимой. Он не был для неё монстром ни внутренне, ни внешне. Только говорить ему о своём отношении Белль не решалась. Почему-то ей никогда не верили, когда она делала комплименты.
Ещё лет в тринадцать Белль убедилась, что её представления о прекрасном категорически не совпадают с мнением окружающих. Она жила книгами, взахлёб читала про принцесс, похищенных страшными драконами, но если героини этих историй думали только о прекрасных принцах, спешащих им на помощь, то Белль грезила именно огромными ящерами с перепончатыми крыльями, воображала себе их смертоносную грацию и мечтала сама увидеть хоть одного. И влюблена она была в мальчишку из деревни. У него был огромный горб на спине, добрые голубые глаза и умелые руки, которыми он мог мастерить что угодно: хоть выстругать деревянный меч, хоть сплести диковинных животных из ивняка.
Говорить с Белль он почему-то боялся, а если заговаривал — страшно заикался, что не мешало ей планировать в будущем отправиться, вместе с ним, на поиски драконов. Подружки смотрели на эту привязанность с недоумением, а няньки — с явным неодобрением. Белль ничего не понимала: почему, если человеческое тело само по себе состоит из выпуклостей и впадин, то лишняя выпуклость на спине — что-то ужасно некрасивое?
Вскоре отец объявил, что присмотрел ей жениха. Брак обещал выйти во всех отношениях выгодным, но Белль это совершенно не волновало. Сэр Гастон просто нарушал все её планы! Он был удручающе скучным и мог часами говорить только о себе и славе, которую добудет в сражениях. Что до внешности жениха, то у Белль быстро сложилось впечатление, что знатных красавцев выделывают по одному шаблону в тайном месте, как кукол, а потом оживляют жутким заклинанием. Все они были высокими, плечистыми, с правильными чертами лица, мужественными подбородками, белоснежными зубами и ровным загаром; одинаково улыбались, кланялись, вели одни и те же разговоры с Белль, так что отличить одного от другого удавалось только по имени.
Лишь однажды — Белль к тому времени была уже цветущей девушкой, а бессовестный горбатый мальчишка сбежал из деревни на поиски приключений без неё — кто-то привлек ее привередливый взор на королевском балу. Невысокий худой мужчина с пепельной кожей и блестящими выпуклыми глазами стоял в стороне, и его как будто никто не видел — или старался не замечать? С волнением догадавшись, что это сам зловещий Румпельштильцхен, тот, кого называют Тёмным, Белль рассматривала его, совершенно не таясь, что не могло остаться незамеченным со стороны объекта ее любопытства. Румпельштильцхен, поймав заинтересованный взгляд девушки, улыбнулся, обнажив кривые тёмные зубы, и вытаращил нечеловеческие янтарные глаза — беспроигрышный трюк, чтобы вызвать обморок у наглой девицы! Только Белль тоже ответила ему улыбкой и присела в реверансе. Румпельштильцхен для порядка оглянулся, но за спиной находилась только стена, на которую он прежде опирался. Наверное, объяснив поведение Белль неважным зрением, Тёмный поспешил убраться.
Его исчезновение немного расстроило Белль, но вскоре её мысли оказались заняты более серьёзной проблемой — войной с ограми. Когда-то их удалось оттеснить достаточно далеко, но внезапно они сумели прорваться буквально к стенам города. Сэр Морис уже не мог тянуть с замужеством дочери и хотел побыстрее объединить семьи, чтобы получить поддержку в этой проклятой войне. Белль по-прежнему не хотела выходить замуж за Гастона и мечтала о приключениях, но понимала, что ни того, ни другого ей позволено не будет. И именно тогда, когда ей так нужно было чудо, Румпельштильцхен ворвался в её жизнь во второй раз — и теперь уже надолго. С его появлением многое изменилось, но Белль не имела привычки жаловаться.
Работа по дому её вовсе не обременяла, а соседство Румпельштильцхена со временем оказалось неожиданно приятным. Белль чувствовала, что всё больше влюбляется в этого невозможного человека. Даже его вредный колючий характер и чудовищные поступки не смогли отвратить её от Румпельштильцхена. Она чувствовала, что все его причуды и замашки — от театральных ужимок до кровавых пыток — это наносное. Что на самом деле он более человечный, чем хочет казаться, но как будто пытается соответствовать ужасными деяниями своей чудовищной внешности.
Она не тяготилась его компанией, ей было приятно внимание с его стороны; хотя это и случалось удручающе редко, но каждый раз она стремилась показать свою признательность и особенно — заинтересованность. Постепенно Румпельштильцхен становился с ней мягче. Она помнила, как он смутился, когда она впервые обняла его за то, что он не стал стрелять в Робин Гуда. Это было для Белль даже ценнее, чем щедрый жест — подаренная чуть позже библиотека. Девушка видела, что Румпельштильцхену нравится её внимание, только он боится признаться в этом. Когда она прикасалась в нему случайно или намеренно, он замирал и, кажется, даже не дышал, прикрывая глаза. Но сам никогда инициативы не проявлял, что очень расстраивало Белль. Даже когда помощь ему действительно оказалась нужна, он упрямо отмалчивался.
Белль, может, даже не узнала бы об этом, если бы во время уборки не начала находить то тут, то там мелкие блестящие крупицы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся чешуйками. Раньше, наводя чистоту, девушка ничего подобного не находила. А потом случайно натолкнулась на Румпельштильцхена, когда он, обнажённый до пояса, со злостью расчёсывал предплечье щёткой, думая, что его никто не видит. Всё это время он избегал компании своей служанки, и Белль это даже задевало. Но теперь, приметив голое от чешуи пятно на щеке мага, она начала догадываться о причине его скрытности.
Румпельштильцхен линял.
Если бы кто-то другой услышал эту новость, то закатился бы в приступе глумливого хохота, но Белль было не до смеха. По всему выходило, что линька проходила для мага мучительно, и справиться с ней волшебным образом он по какой-то причине не мог. А попросить о помощи ему было некого.
Белль, не стесняясь, предложила свои услуги. Заверила, что ей это ничего не стоит и будет даже в радость, тем более, что она уже видела его без рубашки и ничего шокирующего не заметила. Что ей невыносимо смотреть на его страдания. Тёмный отнекивался, потом стал откровенно язвить и высмеивать её светлые порывы, но потом сам же явился под вечер на кухню, когда Белль после ужина домывала грязную посуду, и протянул жёсткую щётку и маленький керамический горшочек.
И сейчас его сгорбленная фигура напоминала о человеке, обречённом на казнь. Он, раздетый до пояса, сидел на колченогом табурете в полумраке кухни, пряча лицо под завесой жёстких волнистых волос. Невообразимо худой и беззащитный перед ней. Белль даже стало не по себе от этого зрелища: Румпельштильцхен вряд ли поворачивался к кому-либо спиной без привычной брони щегольского костюма. Не нужно было уточнять, хорошо ли он себя чувствует.
Там, где Румпельштильцхен смог дотянуться, старая чешуя была уже стёрта и поблёскивали редкие вкрапления новых чешуек. Если бы не они, кожа казалась бы совсем человеческой. Чешуя осталась только на спине и почему-то — на лице, облезая пятнами.
Белль осторожно отвела с шеи Румпельштильцхена пегие волнистые пряди волос, отчего он вздрогнул и обхватил себя руками. Раньше, глядя на Румпельштильцхена, девушка иногда вспоминала драконов, о которых читала в детстве, но сейчас не смогла увидеть в нём ничего от рептилии. Белль безумно хотелось погладить его по голове, чтобы успокоить и убедить, что всё в порядке. А потом, может быть, провести рукой по худым плечам, по торчащим лопаткам, вдоль линии позвоночника… Однако Белль сдержала сей недостойный юной девы порыв и принялась немилосердно тереть спину Тёмного грубой щёткой, отшелушивая старую чешую. Где-то чешуйки отлетали легко, где-то приходилось поработать чуть дольше.
Белль так увлеклась, что даже позволила себе для удобства — убеждала она себя — исключительно для удобства положить свободную руку на плечо Румпельштильцхена, чтобы иметь опору. Белль тёрла его спину уже около получаса. За окнами стемнело, кухню освещал лишь красноватый огонь очага. За это время плечи мага заметно расслабились, и хотя его кожа болезненно покраснела от манипуляций с щёткой, мышцы под ней уже не были так каменно напряжены, а руки свободно лежали на коленях, и он изредка поворачивал голову, разминая шею. Всё это время они молчали, поэтому, когда Белль сообщила, что закончила, оба невольно вздрогнули — таким громким показался вопрос в полной тишине.
— Теперь мазь, да? — спросила она, потому что Румпельштильцхен всё ещё молчал.
Вместо ответа он опасливо кивнул. Белль отложила щётку и взялась за горшочек с густой золотистой мазью, пахнущий мёдом и ещё чем-то холодным, даже морозным, хотя на пальцах мазь тут же нагрелась. Девушка размазала снадобье по коже Румпельштильцхена и принялась втирать, массируя его спину обеими руками.
Ей понравился этот процесс — прикасаться к Румпельштильцхену и дарить удовольствие. О, Белль не могла ошибиться: так мягко постанывать и урчать человек может только от удовольствия! Румпельштильцхен, наверное, сам не осознавал, какие издаёт звуки.
Мазь уже вся впиталась, и Белль больше ласкала, чем массировала спину Румпельштильцхена, с возрастающим волнением думая о том, каково было бы почувствовать самой его прикосновения. Если бы он сам обнял её? Но раньше Румпельштильцхен так цепенел даже от касания её руки, что Белль была готова подумать, что внимание с её стороны ему тягостно и неприятно. Или же он не понимал, что нравится ей? Наверное, стоило просто сказать об этом. Или лучше показать?
Всё вдруг стало легко и просто. Девушка осторожно погладила поясницу Румпельштильцхена, а потом её руки поднялись вверх, к острым лопаткам, как Белль хотелось ещё вначале.
— Какой же ты красивый… — прошептала она, склонившись над ним и опалив своим дыханием разгорячённую после массажа кожу. И поцеловала, почти невесомо коснувшись губами шейного позвонка.
Наверное, не стоило этого делать. Румпельштильцхен дернулся, как ужаленный, и прямо с табурета испарился в клубах фиолетового дыма, будто и не было его тут.
Белль только подавила вздох разочарования, потёрла ладонями пылающие щеки и уселась на опустевшую табуретку. Доказать Тёмному, что она испытывает к нему нежные чувства, оказалось сложнее, чем она думала. Может быть, стоило просто сказать… Или показать как-нибудь иначе?
Название: Золото и солома
Автор: MadAlena Mor
Бета: Askramandora
Размер: мини, 1400 слов
Пейринг/Персонажи: Румпельштильцхен/Белль
Категория: гет
Жанр: драма, missing scene
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Он очнулся в полном недоумении, только когда в огромной корзине рядом с прялкой закончилась вся солома»
Он прогнал её.
Больше никогда не будет слышен её смех в замке старого чудовища. Она никогда не вернётся к Румпельштильцхену, даже если он начнёт ползать на коленях, вымаливая прощение, как если бы снова стал смертным — слабым и хромым.
Мёртвые есть мёртвые. Им уже нет дела до страданий живых.
После визита королевы Регины и грандиозного погрома своей коллекции, Румпельштильцхен только прял, пытаясь заглушить монотонной работой болезненные воспоминания. И у него получалось. Он забыл о времени, о недавнем прошлом, только скрип колеса и ощущение гладкой золотой нити между пальцами. Мир перестал существовать, и сам Румпельштильцхен как будто растворился в своей работе.
Он очнулся в полном недоумении, только когда в огромной корзине рядом с прялкой закончилась вся солома. Пару минут он тупо смотрел в корзину, будто забыл, что может наполнить её свежей соломой заново — достаточно лишь взмаха руки. Впрочем, Румпельштильцхен тут же вспомнил об этом своём умении, но не стал ничего делать. Слева от него тускло поблёскивала целая гора спутанной и сваленной в кучу золотой нити. Раньше он ничего бы не пожалел, чтобы заиметь себе столько золота, а сейчас… Волшебное золото лежало, словно мусор, на полу, и маг совершенно не представлял, что с ним теперь делать.
Румпельштильцхен по кругу обошёл итог своего забытья.
— Золото…
Как нарочно, в голову снова начали лезть воспоминания. Он опять видел Белль. Он забирал её у отца и жениха, и на красавице было платье цвета золота. Румпельштильцхен нахмурился, отгоняя навязчивую ассоциацию, но это оказалось не так уж просто. Снова хотелось увидеть Белль. Хотя бы в последний раз.
Маг повёл рукой, за которой потянулись клубы пурпурного дыма над золотыми нитями, и те стали изменяться. Уже через мгновение перед ним лежала девушка в золотом платье. Точная копия принцессы Белль, смотрительницы Тёмного Замка, его Красавицы.
Румпельштильцхен отошёл в сторону.
— Проснись! — приказал он, но голос сорвался на хрип, и приказ превратился в мольбу.
Девушка шумно вздохнула, и, открыв глаза, посмотрела на мага, как будто спросонья не понимала, где очутилась.
— Встань, — уже тише потребовал Румпельштильцхен, неотрывно глядя на свою «Галатею».
Белль, неуклюже запутавшись в юбках, всё-таки сумела подняться, и, расправив складки на подоле, хмуро уставилась на своего создателя. Может быть, она ждала от него нового приказа, или просто была напугана и не знала, что случится дальше.
Румпельштильцхен больше ничего не приказывал и ни о чём не просил. Он с интересом обходил её по кругу, как будто сам не верил, что у него могло получиться создать такое. Такую… Она стояла, как живая, смотрела на него с опаской и любопытством и нервно теребила пальцами складки на платье. Конечно же, она его боялась. Первое время Белль тоже с ужасом встречала Румпельштильцхена, когда он возвращался домой. А потом она разглядела в старом чудовище… ещё большее чудовище.
Но сейчас она снова стояла перед ним. Живая и почти настоящая. Его золотая возлюбленная. Какой соблазн был подойти к ней, вот прямо сейчас, и просто обнять, убедиться, что всё правда, не сон, не видение из прошлого.
Румпельштильцхен отошёл от неё подальше и, как подкошенный, упал в кресло.
Сейчас всё пройдёт. Он излечится, нужно только до конца убедиться.
— Станцуй мне! — почти равнодушно потребовал он, как мог потребовать у какого-нибудь рыцаря ползать перед ним на коленях. Больше с таких порой и взять было нечего.
В полной тишине девушка в золотом платье принялась кружить по залу в каком-то совершенно безумном танце. Наверное, если бы играла музыка и прекрасную даму вёл кавалер, это не казалось бы таким странным. Но в зале стояла мёртвая тишина, нарушаемая только тихим шелестом юбок.
— Остановись.
Она тут же застыла и уставилась на мага, ожидая новой команды, как послушная марионетка.
— Скажи что-нибудь.
Девушка открыла рот, но не смогла вымолвить и слова, вышел только еле слышный шорох, напоминающий хрипение. Она пыталась заговорить, болезненно хмурила брови, будто испытывала мучения, двигала алыми губами, а из её глаз по щекам текло расплавленное золото. Как будто она страдала не потому, что не может выполнить приказ, а оттого, что пытается сказать Румпельштильцхену что-то действительно важное, а он не может услышать, и именно это причиняет ей такую боль.
Не в силах больше смотреть, маг закрыл лицо руками, но слова, превратившиеся в шорох, всё равно напоминали ему о том, что он создал. Шорох становился громче, как будто его источник стоял совсем близко. Румпельштильцхен отнял руки от глаз, чтобы убедиться, что слух его не обманывает. Золотая девушка подошла почти вплотную, склонившись к нему, оказалась лицом к лицу. Её губы беззвучно, с поразительной чёткостью прошептали: «Пожалуйста, помоги мне!» С подбородка снова сорвалась золотая капля и со шлепком упала на пол.
— За-амолчи, — почти заскулил он.
Она смолкла, но продолжала так же просительно смотреть на него, а по щекам текли золотые слёзы. В следующий момент произошло что-то странное. Кукла сделала то, о чём её совсем не просили. Она подалась вперёд, её губы прижались к его. Тёмный даже не успел ничего понять, а на месте девушки уже кружилось облако соломы. Высушенные до желтизны сухие травинки летали по залу, оседая на пол, на мебель и на него самого, путаясь в волосах и одежде.
Румпельштильцхен поднял с подлокотника одну из соломинок и повертел между пальцами. Обыкновенная солома, из которой он обычно прял золотую нить. Один поцелуй не просто разрушил образ его мёртвой красавицы, но и то золото, из которого он был создан. Все его усилия.
Откуда-то подул сквозняк и солома на полу зашелестела, как будто снова пытаясь сказать что-то.
Магу сделалось не по себе. Он взмахом руки убрал весь беспорядок и ещё долго не садился за прялку.
В тот же момент, как поцелуй в единый миг превратил волшебный образ в ворох соломы, в замке королевы Регины в своей темнице проснулась принцесса Белль. Ей привиделся очень странный сон.
Она снова очутились в Тёмном Замке, всё казалось таким странным, как будто в первый раз, и при этом было таким реальным. Снова зашторенные окна, полки с книгами, длинный стол, прялка, опустевшие полки с экспонатами и Румпель, который смотрел на неё как-то подозрительно, как на очередной экспонат, новый и ещё не изученный. Белль стало не по себе от этого взгляда, но больше — от молчания Румпельштильцхена. Что случилось? Почему он так странно себя ведёт?
Но потом Румпельштильцхен заговорил, и её совсем сбили с толку его слова. Однако Белль не смела ему перечить, потому что её тело совсем не слушалось свою хозяйку, а поддавалось, только когда Тёмный отдавал короткий тихий приказ. Белль чувствовала себя совсем глупо, когда танцевала в полной тишине, и ещё больше уверилась, что всё это ей снится.
А потом Румпель приказал ей говорить, и у Белль появилась безумная идея. Пусть это сон, но она должна сказать ему всё. Потому что, может быть, вдруг случилось чудо. Ей ведь никогда не снились такие реальные сны.
— Румпель, я так соскучилась по тебе. Я бы отдала всё на свете, чтобы вернуться обратно в Тёмный Замок. Пусть даже снова в темницу. Румпель… — говорить было трудно, в горло как будто набилась сухая труха, и вместо слов изо рта вырывался лишь тихий шорох. Каждое слово причиняло неимоверную боль, девушка хмурилась, но продолжала говорить. Так много нужно было сказать.
— Румпель, я не знаю, почему ты так отчаянно держишься за свою магию, но теперь понимаю, что это наверняка не просто так. Я верю, что однажды ты сможешь мне довериться и рассказать. Я буду ждать, я готова ждать, сколько угодно. Знаешь, я стала такой терпеливой.
Но Румпельштильцхен, как и раньше, не слышал её — или не хотел. Он сгорбился в своём огромном кресле и закрыл руками лицо. В этот момент Белль заметила, что по её щекам из глаз течёт что-то горячее, почти обжигающее и совсем не похожее на слёзы. Жалкие попытки говорить причиняли почти нестерпимую боль, но именно эта боль дала ей возможность двигаться без приказа. Белль медленно, шаг за шагом, приблизилась к Румпельштильцхену, ни на секунду не замолкая.
— Меня похитила королева Регина! Она держит меня в темнице. И явно замышляет что-то недоброе! Румпель, пожалуйста, услышь меня!
Маг наконец-то отнял руки от глаз и встретился с ней взглядом. Белль никогда не видела его таким ошеломлённым, почти как после её поцелуя, когда с него начало сходить проклятье. Как будто он начал понимать её слова.
— Я люблю тебя! Найди меня! Я у Злой Королевы! Пожалуйста, помоги мне! — взмолилась она, уже не понимая, на что рассчитывает, ведь маг по-прежнему её не слышал и затравленно вжимал голову в плечи.
Он приказал ей замолчать, и это лишило её способности даже шевелить губами. Что теперь ей оставалось? Из последних сил Белль склонилась к нему. Поцелуй получился до обидного коротким и завершился ослепительной вспышкой.
Белль проснулась, зябко кутаясь в старое покрывало. Чуда не случилось. Её окружали тёмные стены из необтёсанного камня, с маленьким окошком под потолком, и больше всего на свете Красавица жалела, что это был только сон.
Автор: MadAlena Mor
Бета: Askramandora
Гамма: Sagonna
Размер: мини, 1667 слов
Пейринг/Персонажи: Румпельштильцхен/Белль, упоминаются другие персонажи
Категория: гет
Жанр: романтика, повседневность
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: кинк на физическое уродство
Краткое содержание: «Белль полюбила в нём именно чудовище. Глупо было бы отрицать этот факт. Ей нравились все его чешуйки, странные большие глаза цвета тёмного янтаря, жёсткие волосы и улыбка, повергавшая в ужас кого угодно, но только не Белль»
Примечание: по заявке с Румбелль-феста. «Каждую весну у Тёмного начинается линька...»
Белль полюбила в нём именно чудовище. Глупо было бы отрицать этот факт. Ей нравились все его чешуйки, странные большие глаза цвета тёмного янтаря, жёсткие волосы и улыбка, повергавшая в ужас кого угодно, но только не Белль.Сейчас Румпельштильцхен сидел перед ней на табурете, обнажённый до пояса, и прятал лицо. В неверном свете очага его надломленно согнутая спина чуть подрагивала, не то от холода, не то от волнения, как у обречённого на неминуемую казнь. Ни одного дёрганого жеста или ужимки, призванной подчеркнуть его чудовищность. Без многослойного костюма, сидя перед Белль одной, Румпельштильцхен как будто растерял всю свою браваду. Но именно в этот момент он казался своей служанке особенно красивым. Кого-то могли заставить скривиться в отвращении эта пепельно-золотистая кожа, чёрные ногти или морщинистые ящеричьи складки на шее. Белль же не видела в нём ничего отвратительного. Разве что его поступки вызывали в ней протест. Но и эту черту Румпельштильцхена она считала поправимой. Он не был для неё монстром ни внутренне, ни внешне. Только говорить ему о своём отношении Белль не решалась. Почему-то ей никогда не верили, когда она делала комплименты.
Ещё лет в тринадцать Белль убедилась, что её представления о прекрасном категорически не совпадают с мнением окружающих. Она жила книгами, взахлёб читала про принцесс, похищенных страшными драконами, но если героини этих историй думали только о прекрасных принцах, спешащих им на помощь, то Белль грезила именно огромными ящерами с перепончатыми крыльями, воображала себе их смертоносную грацию и мечтала сама увидеть хоть одного. И влюблена она была в мальчишку из деревни. У него был огромный горб на спине, добрые голубые глаза и умелые руки, которыми он мог мастерить что угодно: хоть выстругать деревянный меч, хоть сплести диковинных животных из ивняка.
Говорить с Белль он почему-то боялся, а если заговаривал — страшно заикался, что не мешало ей планировать в будущем отправиться, вместе с ним, на поиски драконов. Подружки смотрели на эту привязанность с недоумением, а няньки — с явным неодобрением. Белль ничего не понимала: почему, если человеческое тело само по себе состоит из выпуклостей и впадин, то лишняя выпуклость на спине — что-то ужасно некрасивое?
Вскоре отец объявил, что присмотрел ей жениха. Брак обещал выйти во всех отношениях выгодным, но Белль это совершенно не волновало. Сэр Гастон просто нарушал все её планы! Он был удручающе скучным и мог часами говорить только о себе и славе, которую добудет в сражениях. Что до внешности жениха, то у Белль быстро сложилось впечатление, что знатных красавцев выделывают по одному шаблону в тайном месте, как кукол, а потом оживляют жутким заклинанием. Все они были высокими, плечистыми, с правильными чертами лица, мужественными подбородками, белоснежными зубами и ровным загаром; одинаково улыбались, кланялись, вели одни и те же разговоры с Белль, так что отличить одного от другого удавалось только по имени.
Лишь однажды — Белль к тому времени была уже цветущей девушкой, а бессовестный горбатый мальчишка сбежал из деревни на поиски приключений без неё — кто-то привлек ее привередливый взор на королевском балу. Невысокий худой мужчина с пепельной кожей и блестящими выпуклыми глазами стоял в стороне, и его как будто никто не видел — или старался не замечать? С волнением догадавшись, что это сам зловещий Румпельштильцхен, тот, кого называют Тёмным, Белль рассматривала его, совершенно не таясь, что не могло остаться незамеченным со стороны объекта ее любопытства. Румпельштильцхен, поймав заинтересованный взгляд девушки, улыбнулся, обнажив кривые тёмные зубы, и вытаращил нечеловеческие янтарные глаза — беспроигрышный трюк, чтобы вызвать обморок у наглой девицы! Только Белль тоже ответила ему улыбкой и присела в реверансе. Румпельштильцхен для порядка оглянулся, но за спиной находилась только стена, на которую он прежде опирался. Наверное, объяснив поведение Белль неважным зрением, Тёмный поспешил убраться.
Его исчезновение немного расстроило Белль, но вскоре её мысли оказались заняты более серьёзной проблемой — войной с ограми. Когда-то их удалось оттеснить достаточно далеко, но внезапно они сумели прорваться буквально к стенам города. Сэр Морис уже не мог тянуть с замужеством дочери и хотел побыстрее объединить семьи, чтобы получить поддержку в этой проклятой войне. Белль по-прежнему не хотела выходить замуж за Гастона и мечтала о приключениях, но понимала, что ни того, ни другого ей позволено не будет. И именно тогда, когда ей так нужно было чудо, Румпельштильцхен ворвался в её жизнь во второй раз — и теперь уже надолго. С его появлением многое изменилось, но Белль не имела привычки жаловаться.
Работа по дому её вовсе не обременяла, а соседство Румпельштильцхена со временем оказалось неожиданно приятным. Белль чувствовала, что всё больше влюбляется в этого невозможного человека. Даже его вредный колючий характер и чудовищные поступки не смогли отвратить её от Румпельштильцхена. Она чувствовала, что все его причуды и замашки — от театральных ужимок до кровавых пыток — это наносное. Что на самом деле он более человечный, чем хочет казаться, но как будто пытается соответствовать ужасными деяниями своей чудовищной внешности.
Она не тяготилась его компанией, ей было приятно внимание с его стороны; хотя это и случалось удручающе редко, но каждый раз она стремилась показать свою признательность и особенно — заинтересованность. Постепенно Румпельштильцхен становился с ней мягче. Она помнила, как он смутился, когда она впервые обняла его за то, что он не стал стрелять в Робин Гуда. Это было для Белль даже ценнее, чем щедрый жест — подаренная чуть позже библиотека. Девушка видела, что Румпельштильцхену нравится её внимание, только он боится признаться в этом. Когда она прикасалась в нему случайно или намеренно, он замирал и, кажется, даже не дышал, прикрывая глаза. Но сам никогда инициативы не проявлял, что очень расстраивало Белль. Даже когда помощь ему действительно оказалась нужна, он упрямо отмалчивался.
Белль, может, даже не узнала бы об этом, если бы во время уборки не начала находить то тут, то там мелкие блестящие крупицы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся чешуйками. Раньше, наводя чистоту, девушка ничего подобного не находила. А потом случайно натолкнулась на Румпельштильцхена, когда он, обнажённый до пояса, со злостью расчёсывал предплечье щёткой, думая, что его никто не видит. Всё это время он избегал компании своей служанки, и Белль это даже задевало. Но теперь, приметив голое от чешуи пятно на щеке мага, она начала догадываться о причине его скрытности.
Румпельштильцхен линял.
Если бы кто-то другой услышал эту новость, то закатился бы в приступе глумливого хохота, но Белль было не до смеха. По всему выходило, что линька проходила для мага мучительно, и справиться с ней волшебным образом он по какой-то причине не мог. А попросить о помощи ему было некого.
Белль, не стесняясь, предложила свои услуги. Заверила, что ей это ничего не стоит и будет даже в радость, тем более, что она уже видела его без рубашки и ничего шокирующего не заметила. Что ей невыносимо смотреть на его страдания. Тёмный отнекивался, потом стал откровенно язвить и высмеивать её светлые порывы, но потом сам же явился под вечер на кухню, когда Белль после ужина домывала грязную посуду, и протянул жёсткую щётку и маленький керамический горшочек.
И сейчас его сгорбленная фигура напоминала о человеке, обречённом на казнь. Он, раздетый до пояса, сидел на колченогом табурете в полумраке кухни, пряча лицо под завесой жёстких волнистых волос. Невообразимо худой и беззащитный перед ней. Белль даже стало не по себе от этого зрелища: Румпельштильцхен вряд ли поворачивался к кому-либо спиной без привычной брони щегольского костюма. Не нужно было уточнять, хорошо ли он себя чувствует.
Там, где Румпельштильцхен смог дотянуться, старая чешуя была уже стёрта и поблёскивали редкие вкрапления новых чешуек. Если бы не они, кожа казалась бы совсем человеческой. Чешуя осталась только на спине и почему-то — на лице, облезая пятнами.
Белль осторожно отвела с шеи Румпельштильцхена пегие волнистые пряди волос, отчего он вздрогнул и обхватил себя руками. Раньше, глядя на Румпельштильцхена, девушка иногда вспоминала драконов, о которых читала в детстве, но сейчас не смогла увидеть в нём ничего от рептилии. Белль безумно хотелось погладить его по голове, чтобы успокоить и убедить, что всё в порядке. А потом, может быть, провести рукой по худым плечам, по торчащим лопаткам, вдоль линии позвоночника… Однако Белль сдержала сей недостойный юной девы порыв и принялась немилосердно тереть спину Тёмного грубой щёткой, отшелушивая старую чешую. Где-то чешуйки отлетали легко, где-то приходилось поработать чуть дольше.
Белль так увлеклась, что даже позволила себе для удобства — убеждала она себя — исключительно для удобства положить свободную руку на плечо Румпельштильцхена, чтобы иметь опору. Белль тёрла его спину уже около получаса. За окнами стемнело, кухню освещал лишь красноватый огонь очага. За это время плечи мага заметно расслабились, и хотя его кожа болезненно покраснела от манипуляций с щёткой, мышцы под ней уже не были так каменно напряжены, а руки свободно лежали на коленях, и он изредка поворачивал голову, разминая шею. Всё это время они молчали, поэтому, когда Белль сообщила, что закончила, оба невольно вздрогнули — таким громким показался вопрос в полной тишине.
— Теперь мазь, да? — спросила она, потому что Румпельштильцхен всё ещё молчал.
Вместо ответа он опасливо кивнул. Белль отложила щётку и взялась за горшочек с густой золотистой мазью, пахнущий мёдом и ещё чем-то холодным, даже морозным, хотя на пальцах мазь тут же нагрелась. Девушка размазала снадобье по коже Румпельштильцхена и принялась втирать, массируя его спину обеими руками.
Ей понравился этот процесс — прикасаться к Румпельштильцхену и дарить удовольствие. О, Белль не могла ошибиться: так мягко постанывать и урчать человек может только от удовольствия! Румпельштильцхен, наверное, сам не осознавал, какие издаёт звуки.
Мазь уже вся впиталась, и Белль больше ласкала, чем массировала спину Румпельштильцхена, с возрастающим волнением думая о том, каково было бы почувствовать самой его прикосновения. Если бы он сам обнял её? Но раньше Румпельштильцхен так цепенел даже от касания её руки, что Белль была готова подумать, что внимание с её стороны ему тягостно и неприятно. Или же он не понимал, что нравится ей? Наверное, стоило просто сказать об этом. Или лучше показать?
Всё вдруг стало легко и просто. Девушка осторожно погладила поясницу Румпельштильцхена, а потом её руки поднялись вверх, к острым лопаткам, как Белль хотелось ещё вначале.
— Какой же ты красивый… — прошептала она, склонившись над ним и опалив своим дыханием разгорячённую после массажа кожу. И поцеловала, почти невесомо коснувшись губами шейного позвонка.
Наверное, не стоило этого делать. Румпельштильцхен дернулся, как ужаленный, и прямо с табурета испарился в клубах фиолетового дыма, будто и не было его тут.
Белль только подавила вздох разочарования, потёрла ладонями пылающие щеки и уселась на опустевшую табуретку. Доказать Тёмному, что она испытывает к нему нежные чувства, оказалось сложнее, чем она думала. Может быть, стоило просто сказать… Или показать как-нибудь иначе?
Название: Золото и солома
Автор: MadAlena Mor
Бета: Askramandora
Размер: мини, 1400 слов
Пейринг/Персонажи: Румпельштильцхен/Белль
Категория: гет
Жанр: драма, missing scene
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Он очнулся в полном недоумении, только когда в огромной корзине рядом с прялкой закончилась вся солома»
Он прогнал её. Больше никогда не будет слышен её смех в замке старого чудовища. Она никогда не вернётся к Румпельштильцхену, даже если он начнёт ползать на коленях, вымаливая прощение, как если бы снова стал смертным — слабым и хромым.
Мёртвые есть мёртвые. Им уже нет дела до страданий живых.
После визита королевы Регины и грандиозного погрома своей коллекции, Румпельштильцхен только прял, пытаясь заглушить монотонной работой болезненные воспоминания. И у него получалось. Он забыл о времени, о недавнем прошлом, только скрип колеса и ощущение гладкой золотой нити между пальцами. Мир перестал существовать, и сам Румпельштильцхен как будто растворился в своей работе.
Он очнулся в полном недоумении, только когда в огромной корзине рядом с прялкой закончилась вся солома. Пару минут он тупо смотрел в корзину, будто забыл, что может наполнить её свежей соломой заново — достаточно лишь взмаха руки. Впрочем, Румпельштильцхен тут же вспомнил об этом своём умении, но не стал ничего делать. Слева от него тускло поблёскивала целая гора спутанной и сваленной в кучу золотой нити. Раньше он ничего бы не пожалел, чтобы заиметь себе столько золота, а сейчас… Волшебное золото лежало, словно мусор, на полу, и маг совершенно не представлял, что с ним теперь делать.
Румпельштильцхен по кругу обошёл итог своего забытья.
— Золото…
Как нарочно, в голову снова начали лезть воспоминания. Он опять видел Белль. Он забирал её у отца и жениха, и на красавице было платье цвета золота. Румпельштильцхен нахмурился, отгоняя навязчивую ассоциацию, но это оказалось не так уж просто. Снова хотелось увидеть Белль. Хотя бы в последний раз.
Маг повёл рукой, за которой потянулись клубы пурпурного дыма над золотыми нитями, и те стали изменяться. Уже через мгновение перед ним лежала девушка в золотом платье. Точная копия принцессы Белль, смотрительницы Тёмного Замка, его Красавицы.
Румпельштильцхен отошёл в сторону.
— Проснись! — приказал он, но голос сорвался на хрип, и приказ превратился в мольбу.
Девушка шумно вздохнула, и, открыв глаза, посмотрела на мага, как будто спросонья не понимала, где очутилась.
— Встань, — уже тише потребовал Румпельштильцхен, неотрывно глядя на свою «Галатею».
Белль, неуклюже запутавшись в юбках, всё-таки сумела подняться, и, расправив складки на подоле, хмуро уставилась на своего создателя. Может быть, она ждала от него нового приказа, или просто была напугана и не знала, что случится дальше.
Румпельштильцхен больше ничего не приказывал и ни о чём не просил. Он с интересом обходил её по кругу, как будто сам не верил, что у него могло получиться создать такое. Такую… Она стояла, как живая, смотрела на него с опаской и любопытством и нервно теребила пальцами складки на платье. Конечно же, она его боялась. Первое время Белль тоже с ужасом встречала Румпельштильцхена, когда он возвращался домой. А потом она разглядела в старом чудовище… ещё большее чудовище.
Но сейчас она снова стояла перед ним. Живая и почти настоящая. Его золотая возлюбленная. Какой соблазн был подойти к ней, вот прямо сейчас, и просто обнять, убедиться, что всё правда, не сон, не видение из прошлого.
Румпельштильцхен отошёл от неё подальше и, как подкошенный, упал в кресло.
Сейчас всё пройдёт. Он излечится, нужно только до конца убедиться.
— Станцуй мне! — почти равнодушно потребовал он, как мог потребовать у какого-нибудь рыцаря ползать перед ним на коленях. Больше с таких порой и взять было нечего.
В полной тишине девушка в золотом платье принялась кружить по залу в каком-то совершенно безумном танце. Наверное, если бы играла музыка и прекрасную даму вёл кавалер, это не казалось бы таким странным. Но в зале стояла мёртвая тишина, нарушаемая только тихим шелестом юбок.
— Остановись.
Она тут же застыла и уставилась на мага, ожидая новой команды, как послушная марионетка.
— Скажи что-нибудь.
Девушка открыла рот, но не смогла вымолвить и слова, вышел только еле слышный шорох, напоминающий хрипение. Она пыталась заговорить, болезненно хмурила брови, будто испытывала мучения, двигала алыми губами, а из её глаз по щекам текло расплавленное золото. Как будто она страдала не потому, что не может выполнить приказ, а оттого, что пытается сказать Румпельштильцхену что-то действительно важное, а он не может услышать, и именно это причиняет ей такую боль.
Не в силах больше смотреть, маг закрыл лицо руками, но слова, превратившиеся в шорох, всё равно напоминали ему о том, что он создал. Шорох становился громче, как будто его источник стоял совсем близко. Румпельштильцхен отнял руки от глаз, чтобы убедиться, что слух его не обманывает. Золотая девушка подошла почти вплотную, склонившись к нему, оказалась лицом к лицу. Её губы беззвучно, с поразительной чёткостью прошептали: «Пожалуйста, помоги мне!» С подбородка снова сорвалась золотая капля и со шлепком упала на пол.
— За-амолчи, — почти заскулил он.
Она смолкла, но продолжала так же просительно смотреть на него, а по щекам текли золотые слёзы. В следующий момент произошло что-то странное. Кукла сделала то, о чём её совсем не просили. Она подалась вперёд, её губы прижались к его. Тёмный даже не успел ничего понять, а на месте девушки уже кружилось облако соломы. Высушенные до желтизны сухие травинки летали по залу, оседая на пол, на мебель и на него самого, путаясь в волосах и одежде.
Румпельштильцхен поднял с подлокотника одну из соломинок и повертел между пальцами. Обыкновенная солома, из которой он обычно прял золотую нить. Один поцелуй не просто разрушил образ его мёртвой красавицы, но и то золото, из которого он был создан. Все его усилия.
Откуда-то подул сквозняк и солома на полу зашелестела, как будто снова пытаясь сказать что-то.
Магу сделалось не по себе. Он взмахом руки убрал весь беспорядок и ещё долго не садился за прялку.
***
В тот же момент, как поцелуй в единый миг превратил волшебный образ в ворох соломы, в замке королевы Регины в своей темнице проснулась принцесса Белль. Ей привиделся очень странный сон.
Она снова очутились в Тёмном Замке, всё казалось таким странным, как будто в первый раз, и при этом было таким реальным. Снова зашторенные окна, полки с книгами, длинный стол, прялка, опустевшие полки с экспонатами и Румпель, который смотрел на неё как-то подозрительно, как на очередной экспонат, новый и ещё не изученный. Белль стало не по себе от этого взгляда, но больше — от молчания Румпельштильцхена. Что случилось? Почему он так странно себя ведёт?
Но потом Румпельштильцхен заговорил, и её совсем сбили с толку его слова. Однако Белль не смела ему перечить, потому что её тело совсем не слушалось свою хозяйку, а поддавалось, только когда Тёмный отдавал короткий тихий приказ. Белль чувствовала себя совсем глупо, когда танцевала в полной тишине, и ещё больше уверилась, что всё это ей снится.
А потом Румпель приказал ей говорить, и у Белль появилась безумная идея. Пусть это сон, но она должна сказать ему всё. Потому что, может быть, вдруг случилось чудо. Ей ведь никогда не снились такие реальные сны.
— Румпель, я так соскучилась по тебе. Я бы отдала всё на свете, чтобы вернуться обратно в Тёмный Замок. Пусть даже снова в темницу. Румпель… — говорить было трудно, в горло как будто набилась сухая труха, и вместо слов изо рта вырывался лишь тихий шорох. Каждое слово причиняло неимоверную боль, девушка хмурилась, но продолжала говорить. Так много нужно было сказать.
— Румпель, я не знаю, почему ты так отчаянно держишься за свою магию, но теперь понимаю, что это наверняка не просто так. Я верю, что однажды ты сможешь мне довериться и рассказать. Я буду ждать, я готова ждать, сколько угодно. Знаешь, я стала такой терпеливой.
Но Румпельштильцхен, как и раньше, не слышал её — или не хотел. Он сгорбился в своём огромном кресле и закрыл руками лицо. В этот момент Белль заметила, что по её щекам из глаз течёт что-то горячее, почти обжигающее и совсем не похожее на слёзы. Жалкие попытки говорить причиняли почти нестерпимую боль, но именно эта боль дала ей возможность двигаться без приказа. Белль медленно, шаг за шагом, приблизилась к Румпельштильцхену, ни на секунду не замолкая.
— Меня похитила королева Регина! Она держит меня в темнице. И явно замышляет что-то недоброе! Румпель, пожалуйста, услышь меня!
Маг наконец-то отнял руки от глаз и встретился с ней взглядом. Белль никогда не видела его таким ошеломлённым, почти как после её поцелуя, когда с него начало сходить проклятье. Как будто он начал понимать её слова.
— Я люблю тебя! Найди меня! Я у Злой Королевы! Пожалуйста, помоги мне! — взмолилась она, уже не понимая, на что рассчитывает, ведь маг по-прежнему её не слышал и затравленно вжимал голову в плечи.
Он приказал ей замолчать, и это лишило её способности даже шевелить губами. Что теперь ей оставалось? Из последних сил Белль склонилась к нему. Поцелуй получился до обидного коротким и завершился ослепительной вспышкой.
Белль проснулась, зябко кутаясь в старое покрывало. Чуда не случилось. Её окружали тёмные стены из необтёсанного камня, с маленьким окошком под потолком, и больше всего на свете Красавица жалела, что это был только сон.
@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд
-
-
29.02.2024 в 06:59Посетите также мою страничку
transcribe.frick.org/wiki/User:KirkCarpenter52 оформление карты visa classic
33490-+