Название: Энджи
Тип: фанфик
Категория: гет
Пейринг/персонажи: сторибрук!Белль, мистер Голд, Регина, ОМП
Саммари: Возможно, фальшивой личностью Белль была не Лейси...
Размер: 3991 слово
Рейтинг: PG-13
Статус: закончен
Примечание: за основу была взята заявка "Голд / Белль. Регина не запирала Белль в психушке, и во время проклятия ей тоже досталась фальшивая личность. Голд в шоке, зритель в шоке, Лейси не предлагать".
читать дальшеЗлая Королева остановилась напротив своей пленницы. Ее волосы были так же черны, как и одежда, а глаза пусты – и безжизненны.
Девушка в голубом платье, скорчившаяся на своей постели из охапки соломы, умела чувствовать людей. И сейчас она словно физически ощущала, что стоявшая перед ней женщина подобна пустому сосуду. В ней не было любви, только горечь, напоминавшая о выжженной солнцем пустыне и делавшая похитительницу узницей собственной ненависти.
Так много черного, злого яда.
– Вы с ним будете разлучены и там, – мрачно улыбалась Королева. – Вы не встретитесь – а если и встретитесь, то не узнаете друг друга. Ваша жизнь превратится в сплошное серое пятно. Там буду счастлива только я. Только я одна.
Девушка слушала, опустив голову, и ощущала так же ясно, как сейчас завистливую злобу Королевы, что все это неправда.
Они встретятся. И будут вместе – во что бы то ни стало.
Энджи сидела на углу, у огромного мусорного бачка, набитого до отказа. Часом раньше она уже копалась внутри, но ничего съедобного не нашла. В этом квартале жили богатые люди, и, насколько она знала, они зачастую выбрасывали целые куски хлеба, банки с тушенкой и даже пирожные. Однако сегодня улов был неудачным – только грязные бумажки, пустые консервные банки и прочие малоаппетитные вещи.
Девушка поежилась под резким порывом утреннего ветра. Жалкая рваная одежонка не защищала ее от холода, а между тем приближалась зима, и было очевидно, что занятие попрошайки придется менять на что-нибудь более существенное. К примеру, пойти воровать.
Энджи всерьез задумалась над подобной возможностью. Она знала один продуктовый магазин, где работал рассеянный и предрасположенный к простуде мистер Кларк. Он даже не заметит, если она потихоньку стащит у него булочку-другую и заодно бутылку дешевого виски – надо же чем-то согреваться в такую погоду. С другой стороны, Энджи, которой недавно исполнилось восемнадцать лет, никогда прежде не воровала, и ей было банально страшно.
Сзади послышались чьи-то шаги – из переулка приближался редкий прохожий, и его прихрамывающую поступь сопровождал мерный стук. Энджи даже не стала оборачиваться – ей было все равно, кто это. Ее начинало тянуть в сон, и девушка прислонилась к грязной стене и прикрыла глаза.
Шаги замерли – человек стоял напротив и смотрел на бродяжку, и Энджи нехотя приподняла веки, взглянула на него. И слегка вздрогнула – она его знала. Лишь по рассказам своих знакомых с сомнительной репутацией, но все-таки знала.
Это просто не мог быть никто иной.
Перед ней находился самый влиятельный человек города. И самый страшный. Энджи слышала о том, что за благопристойной репутацией владельца лавки мистер Голд прячет свою истинную сущность. Ему принадлежала вся территория Сторибрука, и он мог делать все, что ему заблагорассудится.
Но сейчас его отчего-то заинтересовала нищенка, жалко скорчившаяся у бачка. Да так заинтересовала, что в темно-карих глазах промелькнуло смятение, а пальцы накрепко вцепились в позолоченный набалдашник черной лакированной трости.
Однако мистер Голд быстро овладел собой.
– Как тебя зовут? – спросил он низким и подчеркнуто спокойным голосом. Сбитая с толку девушка медленно поднялась на ноги, слыша, как бурчит у нее в животе от голода.
– Э… Энджи, – она обхватила себя руками, безуспешно пытаясь согреться и во все глаза глядя на Голда. Ей пришло в голову, что ему-то, в его плотном сером костюме и черном пальто, точно не холодно.
– И давно ты тут сидишь? – во взгляде местного владетеля девушке почудилось мимолетное сожаление. Будто он ожидал услышать иное имя и не сразу справился с разочарованием.
– Я… копалась в мусоре… и ничего не нашла, – Энджи умолкла, чувствуя, как в глубине души у нее поднимается злость. Что за несправедливость – почему она обделена судьбой, почему вынуждена искать чьи-то объедки среди отбросов, а кто-то богат, успешен, и у него все есть?! Чем он лучше ее?!
Мистер Голд, похоже, читал по лицу Энджи, как по открытой книге. Он вдруг грустно усмехнулся, и морщины на его немолодом лице, казалось, стали еще глубже.
Девушка, не веря своим глазам, смотрела, как он сделал шаг к ней, опираясь на свою трость, и протянул свободную руку:
– Энджи, пойдемте со мной.
– Ч-что?! – она подавилась вопросом.
– Вы пойдете со мной, – голос Голда прозвучал тверже и увереннее. – Я так приказываю.
И она пошла. Потому что больше ничего другого не оставалось.
***
Энджи ничего не понимала. Она решила, что попала в сказку, когда Голд привел ее домой, велел домработнице накормить ее, напоить, переодеть и отвести в отдельную комнату. И только когда Энджи уже готовилась спать, а Голд осторожно постучал в дверь, ей подумалось, что сказка кончилась. Но он всего лишь пожелал ей доброй ночи и спросил, как девушка себя чувствует.
И отчего-то она почувствовала не облегчение, а удивление и еще что-то непонятное. Разочарование? С чего бы?
Энджи вменялось в обязанность вести себя хорошо, не пить и не уходить из дому. Она жила, как принцесса, и ни в чем не нуждалась.
Когда она однажды сидела на диване и от нечего делать читала глянцевый журнал, невесть как попавший сюда, дверь стукнула – Голд вернулся не один. С ним была тихая, как мышка, брюнетка с коротко стрижеными волосами. Голд кратко объяснил, что это Мэри-Маргарет Бланшард, школьная учительница. Двумя днями ранее Энджи призналась, что у нее нет никакого образования, и теперь Мэри-Маргарет должна была приходить три раза в неделю и давать ей уроки.
Поначалу все казалось забавным и в диковинку. Но ничего не делается на этом свете просто так – Энджи уже давно это уяснила. Ей пришлось несколько раз переспать с какими-то грязными подонками, чтобы прокормить себя. И теперь она ждала того же варианта – только на сей раз в чистой комнате. С чистым – по крайней мере, внешне – человеком.
Но Голд словно чего-то ждал сам. Он был обыденно ласков, и самое большее целовал Энджи в щечку на ночь, как собственную дочь.
Все это наводило на странные мысли, и девушка со временем стала чувствовать себя птичкой в золотой вычищенной клетке. Кроме того, она частенько подслушивала разговоры Голда с разными посетителями, которые он вел у себя в кабинете. И на душе у Энджи бывало скверно – он, несомненно, являлся плохим человеком. Теперь она имела возможность убедиться в этом сама.
Но почему он подобрал ее с улицы, почему выбрал среди многих других, если ни разу даже не попытался поцеловать?
Может быть, в его душе все-таки есть что-то хорошее? Или старый хитрец выжидает, пока пойманная птичка проникнется к нему хоть какими-то чувствами?
Энджи чувствовала, что немного запуталась.
А может быть, даже не немного.
Мистер Голд брал с людей непомерные проценты. Жестоко расправлялся с теми, кто пытался его обмануть. В его кабинет входили амбалы с пустыми глазами и получали страшные приказы.
Энджи не попала в сказку. Она попала в красивую тюрьму, где отчего-то были к ней очень добры.
Но она ждала, когда от нее потребуют платы.
Со временем это ожидание стало нестерпимым.
***
А мистер Голд между тем продолжал заниматься своими делами.
Иногда они напоминали скучный, полузабытый спектакль.
Который к тому же имел свойство повторяться.
Разница была лишь в количестве денег, в условиях сделки, во внешности приходивших. И еще в месте – большая часть людей приходила в лавку, а не стучалась в дверь дома.
Посетитель, скорчившийся сейчас в кресле, выглядел жалким и, казалось, даже уменьшился в размерах. Нужда привела его сюда и заставила обратиться к богатому и могущественному человеку, которого в глубине души – о, Голд прекрасно это понимал – он люто ненавидел.
Такие люди сначала идут на сделку и опрометчиво обещают «все, что угодно», а потом виновным во всех их бедах оказывается тот, кто помог. Пусть за немалую цену и с процентами – но все же помог.
– Мистер Голд, – прочистив горло, заискивающе тявкнул человечек.
– Я слушаю вас, – его собеседник отстраненно повертел в руках шариковую ручку «Паркер» и прислушался. Посетитель не уловил никаких посторонних звуков – он был занят своим делом.
Голд усмехнулся и отложил ручку. За дверью Энджи терла лоб и мысленно бранила себя за неуклюжесть – наверняка все было слышно.
Тем не менее, она продолжала добросовестно подслушивать.
В ней было столько же любопытства, сколько в той, другой.
– Я пришел к вам… чтобы попросить… об отсрочке долга, – запинаясь, говорил незваный гость. Он набрался духу и несколько мгновений выдерживал немигающий, полный скрытого презрения взгляд хозяина, затем сник.
– Вы не представляете, как много людей хотят, чтобы им отсрочили долг, – спокойно отозвался Голд, мельком взглянув на часы – человечишка напросился на визит десять минут тому назад, и ему было отпущено всего лишь еще пять.
– Да, но… я в бедственном положении.
– А кто не в бедственном положении отправляется к ростовщику? – вкрадчиво уточнил Голд.
Посетитель окончательно растерялся.
– Но вы… послушайте, я выплачу деньги! Я найду… обещаю… я…
Вся эта комедия затянулась и начинала утомлять человека, которому принадлежал весь этот городишко с его запуганными жителями и тайнами, разъедавшими Сторибрук изнутри, как червь яблоко. Энджи, затаившая дыхание по ту сторону двери, даже не подозревала, насколько отвратительна атмосфера в городе, возникшем по воле воспаленного воображения.
Он потом ей это объяснит.
А сейчас нужно быть с ней как можно осторожнее и мягче.
Посетитель отчаянно что-то лепетал, не переставая, а Голд уже вставал из-за стола.
– У меня много дел, мистер… как там ваше имя? Смит. До свидания.
– Но… я не хочу попадать в долговую тюрьму! – завизжал посетитель, теряя остатки человеческого облика.
Голд утомленно взмахнул рукой и указал на дверь:
– Вас проводить или сами выйдете?
Дверь распахнулась, как по мановению волшебной палочки, и на пороге выросла огромная фигура. На лице телохранителя не отражалось ни чувств, ни мыслей – он просто был говорящей машиной.
Человечек молча вывалился из кресла и побрел к выходу.
Энджи у двери, понятное дело, уже не было – успела убежать к себе в комнату.
Перед тем, как уйти, посетитель оглянулся на хозяина дома – и в тусклых серых глазах блеснула ненависть.
***
Однажды это должно было случиться, подумал Голд и взялся за ручку двери. Та со скрипом отворилась, впуская его внутрь.
Энджи сидела у кровати, обхватив обеими руками растрепанную голову. Рядом валялась пустая бутылка дешевого виски, которую девушка, очевидно, принесла с собой.
Голд остановился у порога, сомкнув пальцы на верхушке трости, и Энджи подняла голову, посмотрела на него пустыми голубыми глазами. Потеки туши вместе со слезами были размазаны по бледному лицу, во всей фигуре девушки читалась какая-то обреченность.
– Простите, – она не выдержала тяжелого взгляда и уставилась перед собой, на столбик кровати. – Я знаю… я обещала вести себя хорошо…
Плечи Энджи задрожали от рыданий, и Голд сделал несколько быстрых шагов к ней, со стуком переставляя трость. Склонился и погладил лохматую каштановую макушку.
Энджи продолжала безудержно всхлипывать:
– Я не смогла, – еле слышно выдохнула она. – Не смогла… очень старалась… вы же знаете… а потом все вдруг таким тоскливым показалось… я пошла и напилась.
Голд медленно опустился рядом с ней на пол, брезгливо покосился на пустую бутылку. Его застывшее лицо ничего не выражало, когда последовал вопрос:
– Ты несчастна, Энджи?
Девушка испуганно покосилась на него, словно он прочел ее потаенные мысли.
– Н-нет… мистер Голд… вы так добры ко мне… я не…
– Понятно, – в его голосе зазвучали металлические нотки, и Энджи поежилась – она все угадывала. Голд без лишних слов требовал, чтобы она не лгала ему, а рассказала все, как есть.
Энджи уныло шмыгнула носом и пробормотала:
– Да. Я несчастна. И… и зла.
Уж если откровенничать, так до конца. В конце концов, он сам вынудил ее к этому.
– Зла? На кого? – настойчиво допытывался Голд.
Она снова нерешительно закусила губу, в воздухе повисла напряженная пауза, и Энджи почувствовала, как властные пальцы до боли сжимают ее плечо.
Жар растекся в груди девушки, она чувствовала, что начинает злиться. Хочешь правды – так получай!..
– Я зла на вас, потому что… потому что вы непонятный, – сбивчиво, раздраженно говорила она. – Подбираете с улицы бродяжку, которая чуть не стала воровкой или проституткой, но не… не ведете себя…
Она замолчала и гулко сглотнула, ужасаясь собственной наглости. Ей следовало быть благодарной мистеру Голду за то, что он вытащил ее из грязи и ничего от нее не требует, а вместо этого уличная девчонка смеет предъявлять какие-то невнятные претензии.
Голд снова напомнил о своем желании знать правду, сдавив
Энджи руку. Выражение его лица испугало ее, но, с другой стороны, раз уж дело зашло так далеко, не лучше ли признаться и покончить с этим сразу?..
– Мне было странно, что вы не обращаете на меня внимания, – тихо произнесла Энджи. – Будто я не женщина, а приютский ребенок. Зачем вы меня взяли к себе? Может быть, вы хотите продать мои органы кому-нибудь?
Она слышала от своих знакомых подобную историю. Как кто-то пропал без вести, а потом его нашли с одной почкой.
Услышав странный звук, она оглянулась и увидела, что Голд смеется. Каким-то придушенным смехом. Но глаза у него блестели, как от боли.
– Какое у тебя буйное воображение, Энджи, – отсмеявшись, с иронией заявил он. – А что ты еще думала про меня?
– Думала, что вы можете извращенцем оказаться, – уже безо всякого смущения отозвалась девушка. Ее подбодрило внезапное веселье Голда – хоть не разозлился.
Как-то раз Энджи видела, как он злится, как его карие глаза становятся стеклянными и в них словно пробегают желтые искры. И без того некрасивое лицо превратилось в такую уродливую маску, что девушка едва могла дышать от страха. А всему-то виной был какой-то незадачливый посетитель, и Энджи не посчастливилось быть рядом с Голдом в это время. Разумеется, он опомнился и велел ей убираться, но она навсегда запомнила это искаженное злобой лицо.
Его настоящее лицо.
И тогда же Энджи решила – если Голд ничего пока не хотел от нее, то это лишь означало, что ее долг растет и в один ужасный день будет взыскан целиком.
– Значит, вот какого высокого мнения ты о своем благодетеле, – он провел сухой ладонью по испачканной щеке девушки, словно стирая воспоминания и мысли и возвращая ее к реальности.
– Простите меня, – Энджи впервые так близко видела его лицо и мокрыми от слез и потекшей туши глазами рассматривала каждую морщинку. – Я обещаю доверять вам.
Голд невесело усмехнулся – он не верил ей.
Она и сама себе не верила.
– Бедная бывшая бродяжка Энджи думала, что главный злодей города Сторибрука вынет из нее внутренности и продаст на опыты, – задумчиво протянул Голд, поднимаясь на ноги. – Вот что, моя дорогая – когда-нибудь я тебе все расскажу.
Энджи уставилась на него, широко раскрыв рот. У нее промелькнула нелепая мысль, что она внебрачная дочь мистера Голда, и их связывает страшная тайна.
Ей очень не хотелось быть его дочерью.
Слезы, на сей раз злые, снова наворачивались на глаза девушки, и она тоже встала и схватила его за руку. Недоуменный взгляд – Голд как раз собирался уходить.
– И я так и буду у вас жить, ничего не зная? Я нищая, у меня нет дома, нет семьи, но я знаю людей! – яростно выплюнула она ему в лицо. – Скажите, что вам от меня нужно?! Что?!
Затаив дыхание, Энджи ждала ответа. Если бы смыть эту проклятую маску бесстрастия с лица Голда, заставить его быть искренним… она все бы за это отдала.
– Энджи, ты слишком много выпила, – резким движением Голд освободился от ее хватки. – Когда протрезвеешь – мы с тобой поговорим всерьез.
Девушка ничего не смогла ответить – слов не было.
– Увидимся завтра утром, – мистер Голд уверенно захромал к двери.
Когда он вышел, Энджи бессильно опустилась на кровать, и тушь снова черными ручейками потекла по ее грязным щекам. Она размазывала слезы и сжимала маленькие руки в кулаки.
***
Энджи смирилась со своим неясным положением. Она зубрила уроки и не выходила из дома. Улыбалась мистеру Голду за завтраком, обедом и ужином.
И оставляла дверь своей спальни – на всякий случай – незапертой.
Иногда девушка забиралась под одеяло и плакала от злости на свою глупость и недовольство. Чего еще можно требовать, когда ты сыт, в тепле, в безопасности, когда от тебя требуют только несложных вещей? Странно – как только у Энджи появился на обед устричный суп, который она раньше пробовала только в мечтах, она быстро к нему привыкла и захотела чего-нибудь еще. Ее больше не радовали новые синие платьица и туфли на высоких каблуках. И не потому, что Энджи не любила синий цвет – ей было решительно все равно, это Голд хотел видеть ее в синем и голубом, неизвестно почему. «Это тебе под цвет глаз», – говорил он, а думал совсем другое – но что именно, Энджи не знала.
Она просто хотела того, что послужило бы логичным обоснованием сложившейся ситуации.
А еще она скоро начала бояться. Не за себя. За Голда.
К нему чаще начали приходить странные посетители. И далеко не все из них источали любезность и дружелюбие. Да что уж там – никто.
Энджи одолевали страхи. Страхи, что однажды что-нибудь случится с этим домом и с мистером Голдом, и она так и не успеет понять, чего же он от нее хотел.
Девушка подслушивала почти каждый его разговор. Она боялась, что однажды условия мистера Голда покажутся кому-нибудь непосильными, и она проснется в горящей спальне. Или узнает от всегда вежливой, но холодной домработницы Эшли, что он погиб.
Раньше она думала о том, что умрет от голода или холода.
А теперь задыхалась от невысказанности и страшилась задохнуться от дыма, когда недоброжелатели подожгут этот роскошный особняк вместе со всеми его обитателями.
***
«Страхи, оказавшиеся реальностью», – подумала Энджи, когда неизвестный человек в маске затащил ее за угол дома. Она опять нарушила слово, которое дала мистеру Голду, нашла среди своих неизменных голубых платьев одно желтое и пошла веселиться. В бар под названием «Кроличья Нора».
Веселиться? Точнее, забыться.
И не думать хотя бы несколько часов подряд. Совсем не думать.
До бара она так и не добралась.
Незнакомец тяжело дышал и прижимал лезвие ножа к обнаженной шее девушки. От него разило потом и перегаром.
От мистера Голда пахло только дорогим одеколоном, зачем-то вспомнилось Энджи. О запахах ли сейчас рассуждать, когда ее вот-вот прирежут, как поросенка?
Страхи обернулись реальностью, да только не те страхи.
– Паршивая маленькая проститутка, – шипел ей на ухо незнакомец. – Золотой монстр много за тебя даст.
Энджи никогда бы не подумала, что можно так называть мистера Голда. Наверное, она бы даже улыбнулась, если б смогла.
Ей почудилось еще чье-то присутствие. Неслышное, подкравшееся откуда-то сзади…
А затем последовал выстрел.
Незнакомец вдруг ослабил хватку и странно захрипел. Нож лишь слегка поцарапал кожу на шее Энджи и вывалился из ослабевших пальцев оборванца. Девушка отшатнулась, легко высвободилась, отпрянула к стене. И с ужасом смотрела, как неизвестный тяжело рухнул лицом в грязь. На спине у него расплывалось большое темное пятно, и Энджи всхлипнула, поднеся руку ко рту.
А затем взглянула на своего спасителя.
Амбал с пустыми глазами – один из тех, которые приходили в кабинет Голда и молча выслушивали приказы сторибрукского владетеля. Он убрал пистолет, безо всяких слов сгреб упиравшуюся девушку в охапку и подтащил к небольшому черному автомобилю, стоявшему у ближайшего фонаря. Прохожих не наблюдалось, и парень легко впихнул Энджи в машину, коротко бросил: «Мистер Голд велел мне следить за твоими передвижениями» и сел за руль.
Энджи больше не пыталась сопротивляться. Она скорчилась на заднем сиденье и пыталась убедить себя, что ее не тошнит. Сейчас она приедет домой, и все будет хорошо.
Парень уверенно вел машину по ночным улицам, и вскоре затормозил у знакомого особняка. Энджи, в душе которой почему-то шевелились вялые страхи, что ее отвезут куда-то не туда, облегченно выдохнула, разжимая кулаки. На ее ладошках остались полукружьями следы от ногтей.
Амбал привел ее в кабинет, где Голд читал какие-то документы, и усадил в кресло. А затем в двух фразах объяснил, что случилось.
Голд скользнул взглядом по жалкой фигурке Энджи и велел парню убираться. Когда тот закрыл за собой дверь, девушка одним прыжком кинулась в объятия Голда.
Ей было все равно, прилично это или неприлично – такие потерянные души, как Энджи, давно не размышляли о вопросах морали. Она хотела окончательно почувствовать себя в безопасности – и, к ее удивлению, желаемое мгновенно стало реальностью.
Словно она всю жизнь должна была провести в объятиях этого человека. Почему ее тянуло к нему?
– Простите меня, – шептала она, и из ее глаз капали слезы на его черную жилетку. – Я не знала, что на меня нападут. Даже не подумала. Я дура.
– Все хорошо, – Голд успокаивал ее, как ребенка, словно не замечая, что платье Энджи испачкано и порвано. – Все хорошо… Белль.
– Что? – она подняла голову, убирая его руку со своих волос. – Кто? Как вы меня назвали? Что это означает?
Она не могла ничего прочесть на его лице, но в темных глазах мужчины снова промелькнуло то самое, неуловимое, непонятное… будто он чего-то ожидал.
Энджи хотела ответа. Она ясно чувствовала, что этот ответ поможет ей разобраться сразу со всем.
Но Голд молчал и не смотрел на нее.
– Мистер Голд, – подала голос Энджи, напрягаясь, как струна гитары.
– Энджи… я думаю, тебе лучше пойти и переодеться…
Она кивнула и, не глядя на него, молча отправилась в свою комнату. Где просто сидела, сложив руки на коленях, на своей кровати, и не хотела ни о чем думать.
Пусто, горько, неприятно.
В общем-то, как вдруг подумала Энджи, ей давно пора было понять – все дело в неуверенности. Бывает, наверное, так, что человек, исполненный холодной решимости, когда доходит до одного дела, робеет при упоминании о другом.
Ей придется взять все на себя.
Потому что иначе не получится, и он будет продолжать считать ее хрупкой фарфоровой куклой.
И думать, что она хочет прояснения отношений из-за своих подозрений, или за счет благодарности. Да мало ли какие еще практичные и неуместные соображения придут в голову этому прожженному типу!
Наверное, никому не дано полностью понимать мотивы друг друга, устало решила про себя Энджи.
***
– Так как же все-таки понимать это слово?
– Какое слово?
Энджи стояла перед Голдом в одной ночной рубашке и смотрела на него, пытаясь сделать свой взгляд и позу соблазнительными, но не зная, преуспела ли она в этом. Ее распущенные каштановые локоны окутывали обнаженные полные плечи – Энджи никогда не ограничивала себя в еде с тех пор, как попала в этот дом.
Владелец Сторибрука молча смотрел на нее, стискивая набалдашник своей неизменной трости, буквально слившейся с его образом в глазах Энджи.
Голд считал, что угадывает мысли своей почетной пленницы.
Она уверила себя в том, что он взял ее домой, чтобы сделать из нее свою любовницу.
Считала, что он хочет купить ее.
И так и не изменила своего мнения.
От этого сердце Голда неприятно заныло.
– Вы сами понимаете, что за слово, – Энджи попыталась промурлыкать эту фразу, как довольная кошечка, но у нее ничего не вышло. Неуклюжая, растрепанная, она была прелестна своей полудетской трогательностью и ненавязчивым кокетством.
И так похожа на себя.
На ту себя, которую не помнила.
Нужно было ответить на ее вопрос, но единственное, чего сейчас хотелось Голду – это повернуться и уйти. Иначе он не совладал бы с собой и сделал то, чего Энджи все это время от него ждала.
А он не мог. Просто потому, что она ничего еще о себе не помнила и не знала, и овладеть ею сейчас казалось ему предательством по отношению к этой девушке.
Между тем, однажды Голд уже предал ее, вот только Энджи еще предстояло об этом узнать.
Второй раз он такого допустить не мог, поскольку – теперь, уже – учился на собственных ошибках.
Всесильный владелец города Сторибрука даже не подозревал, что, принимая такое решение, он в очередной раз совершает ошибку. Ибо даже в мыслях не допускает, что молодая красивая девушка может желать «расплатиться» за все не из чувства благодарности.
А по причине другого, более глубокого и сложного чувства.
Он готов был уйти и произнес вслух:
– Спокойной ночи, Энджи…
Но Голд не успел договорить, когда она обвила обеими руками его шею и поцеловала странного, непонятного, почему-то так полюбившегося ей человека прямо в губы.
Энджи с мимолетным торжеством успела отметить, что он ответил на ее поцелуй. Значит, все не напрасно.
Значит, он все же…
А больше она не успела ничего подумать, потому что ее обожгло совсем другое понимание.
Мысли закрутились немыслимым вихрем в голове девушки, разноцветные картинки замелькали, как фотографии, которых никогда не было, и что самое удивительное – так должно было случиться.
Теперь она точно знала, почему Голд взял ее к себе.
Энджи оторвалась от губ своего благодетеля и посмотрела ему в лицо – Голд улыбался той самой грустной и чуть виноватой улыбкой.
– «Белль» означает «Красавица», – только и произнес он.
Девушка кивнула и провела ладошкой по его щеке:
– Я знаю, Румпель.
Поцелуй истинной любви вернул ей память.
– Когда ты все вспомнил? И что теперь будет?
Она сидела на его кровати, доверчиво смотрела голубыми глазами и ждала ответа. Все было забыто, прощено, утоплено в прошлом.
Ведь теперь они вместе, и этим все сказано.
Он смотрел в окно и думал, что сейчас госпожа мэр просыпается в своей постели и с тревогой думает о том, что же еще изменилось в проклятом ею городе.
– Еще много лет тому назад я назначил день, в который воспоминания должны будут вернуться. Раньше я спокойно проходил мимо тебя, и ты даже не помнишь, сколько дней провела у мусорного бачка, потому что время остановилось, и каждый день был в точности похож на предыдущий. Но в назначенный час я вспомнил все и забрал тебя домой. Прежние воспоминания стерлись новыми.
Она встала с кровати, медленно подошла сзади и обняла его за шею.
Он ведь так и не сказал, что будет дальше.
– Проклятье разрушится, – поймав пальцы Красавицы, Чудовище поднесло их к своим тонким губам. – И на сей раз у нашей сказки будет счастливый финал.
Тип: фанфик
Категория: гет
Пейринг/персонажи: сторибрук!Белль, мистер Голд, Регина, ОМП
Саммари: Возможно, фальшивой личностью Белль была не Лейси...
Размер: 3991 слово
Рейтинг: PG-13
Статус: закончен
Примечание: за основу была взята заявка "Голд / Белль. Регина не запирала Белль в психушке, и во время проклятия ей тоже досталась фальшивая личность. Голд в шоке, зритель в шоке, Лейси не предлагать".
читать дальшеЗлая Королева остановилась напротив своей пленницы. Ее волосы были так же черны, как и одежда, а глаза пусты – и безжизненны.
Девушка в голубом платье, скорчившаяся на своей постели из охапки соломы, умела чувствовать людей. И сейчас она словно физически ощущала, что стоявшая перед ней женщина подобна пустому сосуду. В ней не было любви, только горечь, напоминавшая о выжженной солнцем пустыне и делавшая похитительницу узницей собственной ненависти.
Так много черного, злого яда.
– Вы с ним будете разлучены и там, – мрачно улыбалась Королева. – Вы не встретитесь – а если и встретитесь, то не узнаете друг друга. Ваша жизнь превратится в сплошное серое пятно. Там буду счастлива только я. Только я одна.
Девушка слушала, опустив голову, и ощущала так же ясно, как сейчас завистливую злобу Королевы, что все это неправда.
Они встретятся. И будут вместе – во что бы то ни стало.
Энджи сидела на углу, у огромного мусорного бачка, набитого до отказа. Часом раньше она уже копалась внутри, но ничего съедобного не нашла. В этом квартале жили богатые люди, и, насколько она знала, они зачастую выбрасывали целые куски хлеба, банки с тушенкой и даже пирожные. Однако сегодня улов был неудачным – только грязные бумажки, пустые консервные банки и прочие малоаппетитные вещи.
Девушка поежилась под резким порывом утреннего ветра. Жалкая рваная одежонка не защищала ее от холода, а между тем приближалась зима, и было очевидно, что занятие попрошайки придется менять на что-нибудь более существенное. К примеру, пойти воровать.
Энджи всерьез задумалась над подобной возможностью. Она знала один продуктовый магазин, где работал рассеянный и предрасположенный к простуде мистер Кларк. Он даже не заметит, если она потихоньку стащит у него булочку-другую и заодно бутылку дешевого виски – надо же чем-то согреваться в такую погоду. С другой стороны, Энджи, которой недавно исполнилось восемнадцать лет, никогда прежде не воровала, и ей было банально страшно.
Сзади послышались чьи-то шаги – из переулка приближался редкий прохожий, и его прихрамывающую поступь сопровождал мерный стук. Энджи даже не стала оборачиваться – ей было все равно, кто это. Ее начинало тянуть в сон, и девушка прислонилась к грязной стене и прикрыла глаза.
Шаги замерли – человек стоял напротив и смотрел на бродяжку, и Энджи нехотя приподняла веки, взглянула на него. И слегка вздрогнула – она его знала. Лишь по рассказам своих знакомых с сомнительной репутацией, но все-таки знала.
Это просто не мог быть никто иной.
Перед ней находился самый влиятельный человек города. И самый страшный. Энджи слышала о том, что за благопристойной репутацией владельца лавки мистер Голд прячет свою истинную сущность. Ему принадлежала вся территория Сторибрука, и он мог делать все, что ему заблагорассудится.
Но сейчас его отчего-то заинтересовала нищенка, жалко скорчившаяся у бачка. Да так заинтересовала, что в темно-карих глазах промелькнуло смятение, а пальцы накрепко вцепились в позолоченный набалдашник черной лакированной трости.
Однако мистер Голд быстро овладел собой.
– Как тебя зовут? – спросил он низким и подчеркнуто спокойным голосом. Сбитая с толку девушка медленно поднялась на ноги, слыша, как бурчит у нее в животе от голода.
– Э… Энджи, – она обхватила себя руками, безуспешно пытаясь согреться и во все глаза глядя на Голда. Ей пришло в голову, что ему-то, в его плотном сером костюме и черном пальто, точно не холодно.
– И давно ты тут сидишь? – во взгляде местного владетеля девушке почудилось мимолетное сожаление. Будто он ожидал услышать иное имя и не сразу справился с разочарованием.
– Я… копалась в мусоре… и ничего не нашла, – Энджи умолкла, чувствуя, как в глубине души у нее поднимается злость. Что за несправедливость – почему она обделена судьбой, почему вынуждена искать чьи-то объедки среди отбросов, а кто-то богат, успешен, и у него все есть?! Чем он лучше ее?!
Мистер Голд, похоже, читал по лицу Энджи, как по открытой книге. Он вдруг грустно усмехнулся, и морщины на его немолодом лице, казалось, стали еще глубже.
Девушка, не веря своим глазам, смотрела, как он сделал шаг к ней, опираясь на свою трость, и протянул свободную руку:
– Энджи, пойдемте со мной.
– Ч-что?! – она подавилась вопросом.
– Вы пойдете со мной, – голос Голда прозвучал тверже и увереннее. – Я так приказываю.
И она пошла. Потому что больше ничего другого не оставалось.
***
Энджи ничего не понимала. Она решила, что попала в сказку, когда Голд привел ее домой, велел домработнице накормить ее, напоить, переодеть и отвести в отдельную комнату. И только когда Энджи уже готовилась спать, а Голд осторожно постучал в дверь, ей подумалось, что сказка кончилась. Но он всего лишь пожелал ей доброй ночи и спросил, как девушка себя чувствует.
И отчего-то она почувствовала не облегчение, а удивление и еще что-то непонятное. Разочарование? С чего бы?
Энджи вменялось в обязанность вести себя хорошо, не пить и не уходить из дому. Она жила, как принцесса, и ни в чем не нуждалась.
Когда она однажды сидела на диване и от нечего делать читала глянцевый журнал, невесть как попавший сюда, дверь стукнула – Голд вернулся не один. С ним была тихая, как мышка, брюнетка с коротко стрижеными волосами. Голд кратко объяснил, что это Мэри-Маргарет Бланшард, школьная учительница. Двумя днями ранее Энджи призналась, что у нее нет никакого образования, и теперь Мэри-Маргарет должна была приходить три раза в неделю и давать ей уроки.
Поначалу все казалось забавным и в диковинку. Но ничего не делается на этом свете просто так – Энджи уже давно это уяснила. Ей пришлось несколько раз переспать с какими-то грязными подонками, чтобы прокормить себя. И теперь она ждала того же варианта – только на сей раз в чистой комнате. С чистым – по крайней мере, внешне – человеком.
Но Голд словно чего-то ждал сам. Он был обыденно ласков, и самое большее целовал Энджи в щечку на ночь, как собственную дочь.
Все это наводило на странные мысли, и девушка со временем стала чувствовать себя птичкой в золотой вычищенной клетке. Кроме того, она частенько подслушивала разговоры Голда с разными посетителями, которые он вел у себя в кабинете. И на душе у Энджи бывало скверно – он, несомненно, являлся плохим человеком. Теперь она имела возможность убедиться в этом сама.
Но почему он подобрал ее с улицы, почему выбрал среди многих других, если ни разу даже не попытался поцеловать?
Может быть, в его душе все-таки есть что-то хорошее? Или старый хитрец выжидает, пока пойманная птичка проникнется к нему хоть какими-то чувствами?
Энджи чувствовала, что немного запуталась.
А может быть, даже не немного.
Мистер Голд брал с людей непомерные проценты. Жестоко расправлялся с теми, кто пытался его обмануть. В его кабинет входили амбалы с пустыми глазами и получали страшные приказы.
Энджи не попала в сказку. Она попала в красивую тюрьму, где отчего-то были к ней очень добры.
Но она ждала, когда от нее потребуют платы.
Со временем это ожидание стало нестерпимым.
***
А мистер Голд между тем продолжал заниматься своими делами.
Иногда они напоминали скучный, полузабытый спектакль.
Который к тому же имел свойство повторяться.
Разница была лишь в количестве денег, в условиях сделки, во внешности приходивших. И еще в месте – большая часть людей приходила в лавку, а не стучалась в дверь дома.
Посетитель, скорчившийся сейчас в кресле, выглядел жалким и, казалось, даже уменьшился в размерах. Нужда привела его сюда и заставила обратиться к богатому и могущественному человеку, которого в глубине души – о, Голд прекрасно это понимал – он люто ненавидел.
Такие люди сначала идут на сделку и опрометчиво обещают «все, что угодно», а потом виновным во всех их бедах оказывается тот, кто помог. Пусть за немалую цену и с процентами – но все же помог.
– Мистер Голд, – прочистив горло, заискивающе тявкнул человечек.
– Я слушаю вас, – его собеседник отстраненно повертел в руках шариковую ручку «Паркер» и прислушался. Посетитель не уловил никаких посторонних звуков – он был занят своим делом.
Голд усмехнулся и отложил ручку. За дверью Энджи терла лоб и мысленно бранила себя за неуклюжесть – наверняка все было слышно.
Тем не менее, она продолжала добросовестно подслушивать.
В ней было столько же любопытства, сколько в той, другой.
– Я пришел к вам… чтобы попросить… об отсрочке долга, – запинаясь, говорил незваный гость. Он набрался духу и несколько мгновений выдерживал немигающий, полный скрытого презрения взгляд хозяина, затем сник.
– Вы не представляете, как много людей хотят, чтобы им отсрочили долг, – спокойно отозвался Голд, мельком взглянув на часы – человечишка напросился на визит десять минут тому назад, и ему было отпущено всего лишь еще пять.
– Да, но… я в бедственном положении.
– А кто не в бедственном положении отправляется к ростовщику? – вкрадчиво уточнил Голд.
Посетитель окончательно растерялся.
– Но вы… послушайте, я выплачу деньги! Я найду… обещаю… я…
Вся эта комедия затянулась и начинала утомлять человека, которому принадлежал весь этот городишко с его запуганными жителями и тайнами, разъедавшими Сторибрук изнутри, как червь яблоко. Энджи, затаившая дыхание по ту сторону двери, даже не подозревала, насколько отвратительна атмосфера в городе, возникшем по воле воспаленного воображения.
Он потом ей это объяснит.
А сейчас нужно быть с ней как можно осторожнее и мягче.
Посетитель отчаянно что-то лепетал, не переставая, а Голд уже вставал из-за стола.
– У меня много дел, мистер… как там ваше имя? Смит. До свидания.
– Но… я не хочу попадать в долговую тюрьму! – завизжал посетитель, теряя остатки человеческого облика.
Голд утомленно взмахнул рукой и указал на дверь:
– Вас проводить или сами выйдете?
Дверь распахнулась, как по мановению волшебной палочки, и на пороге выросла огромная фигура. На лице телохранителя не отражалось ни чувств, ни мыслей – он просто был говорящей машиной.
Человечек молча вывалился из кресла и побрел к выходу.
Энджи у двери, понятное дело, уже не было – успела убежать к себе в комнату.
Перед тем, как уйти, посетитель оглянулся на хозяина дома – и в тусклых серых глазах блеснула ненависть.
***
Однажды это должно было случиться, подумал Голд и взялся за ручку двери. Та со скрипом отворилась, впуская его внутрь.
Энджи сидела у кровати, обхватив обеими руками растрепанную голову. Рядом валялась пустая бутылка дешевого виски, которую девушка, очевидно, принесла с собой.
Голд остановился у порога, сомкнув пальцы на верхушке трости, и Энджи подняла голову, посмотрела на него пустыми голубыми глазами. Потеки туши вместе со слезами были размазаны по бледному лицу, во всей фигуре девушки читалась какая-то обреченность.
– Простите, – она не выдержала тяжелого взгляда и уставилась перед собой, на столбик кровати. – Я знаю… я обещала вести себя хорошо…
Плечи Энджи задрожали от рыданий, и Голд сделал несколько быстрых шагов к ней, со стуком переставляя трость. Склонился и погладил лохматую каштановую макушку.
Энджи продолжала безудержно всхлипывать:
– Я не смогла, – еле слышно выдохнула она. – Не смогла… очень старалась… вы же знаете… а потом все вдруг таким тоскливым показалось… я пошла и напилась.
Голд медленно опустился рядом с ней на пол, брезгливо покосился на пустую бутылку. Его застывшее лицо ничего не выражало, когда последовал вопрос:
– Ты несчастна, Энджи?
Девушка испуганно покосилась на него, словно он прочел ее потаенные мысли.
– Н-нет… мистер Голд… вы так добры ко мне… я не…
– Понятно, – в его голосе зазвучали металлические нотки, и Энджи поежилась – она все угадывала. Голд без лишних слов требовал, чтобы она не лгала ему, а рассказала все, как есть.
Энджи уныло шмыгнула носом и пробормотала:
– Да. Я несчастна. И… и зла.
Уж если откровенничать, так до конца. В конце концов, он сам вынудил ее к этому.
– Зла? На кого? – настойчиво допытывался Голд.
Она снова нерешительно закусила губу, в воздухе повисла напряженная пауза, и Энджи почувствовала, как властные пальцы до боли сжимают ее плечо.
Жар растекся в груди девушки, она чувствовала, что начинает злиться. Хочешь правды – так получай!..
– Я зла на вас, потому что… потому что вы непонятный, – сбивчиво, раздраженно говорила она. – Подбираете с улицы бродяжку, которая чуть не стала воровкой или проституткой, но не… не ведете себя…
Она замолчала и гулко сглотнула, ужасаясь собственной наглости. Ей следовало быть благодарной мистеру Голду за то, что он вытащил ее из грязи и ничего от нее не требует, а вместо этого уличная девчонка смеет предъявлять какие-то невнятные претензии.
Голд снова напомнил о своем желании знать правду, сдавив
Энджи руку. Выражение его лица испугало ее, но, с другой стороны, раз уж дело зашло так далеко, не лучше ли признаться и покончить с этим сразу?..
– Мне было странно, что вы не обращаете на меня внимания, – тихо произнесла Энджи. – Будто я не женщина, а приютский ребенок. Зачем вы меня взяли к себе? Может быть, вы хотите продать мои органы кому-нибудь?
Она слышала от своих знакомых подобную историю. Как кто-то пропал без вести, а потом его нашли с одной почкой.
Услышав странный звук, она оглянулась и увидела, что Голд смеется. Каким-то придушенным смехом. Но глаза у него блестели, как от боли.
– Какое у тебя буйное воображение, Энджи, – отсмеявшись, с иронией заявил он. – А что ты еще думала про меня?
– Думала, что вы можете извращенцем оказаться, – уже безо всякого смущения отозвалась девушка. Ее подбодрило внезапное веселье Голда – хоть не разозлился.
Как-то раз Энджи видела, как он злится, как его карие глаза становятся стеклянными и в них словно пробегают желтые искры. И без того некрасивое лицо превратилось в такую уродливую маску, что девушка едва могла дышать от страха. А всему-то виной был какой-то незадачливый посетитель, и Энджи не посчастливилось быть рядом с Голдом в это время. Разумеется, он опомнился и велел ей убираться, но она навсегда запомнила это искаженное злобой лицо.
Его настоящее лицо.
И тогда же Энджи решила – если Голд ничего пока не хотел от нее, то это лишь означало, что ее долг растет и в один ужасный день будет взыскан целиком.
– Значит, вот какого высокого мнения ты о своем благодетеле, – он провел сухой ладонью по испачканной щеке девушки, словно стирая воспоминания и мысли и возвращая ее к реальности.
– Простите меня, – Энджи впервые так близко видела его лицо и мокрыми от слез и потекшей туши глазами рассматривала каждую морщинку. – Я обещаю доверять вам.
Голд невесело усмехнулся – он не верил ей.
Она и сама себе не верила.
– Бедная бывшая бродяжка Энджи думала, что главный злодей города Сторибрука вынет из нее внутренности и продаст на опыты, – задумчиво протянул Голд, поднимаясь на ноги. – Вот что, моя дорогая – когда-нибудь я тебе все расскажу.
Энджи уставилась на него, широко раскрыв рот. У нее промелькнула нелепая мысль, что она внебрачная дочь мистера Голда, и их связывает страшная тайна.
Ей очень не хотелось быть его дочерью.
Слезы, на сей раз злые, снова наворачивались на глаза девушки, и она тоже встала и схватила его за руку. Недоуменный взгляд – Голд как раз собирался уходить.
– И я так и буду у вас жить, ничего не зная? Я нищая, у меня нет дома, нет семьи, но я знаю людей! – яростно выплюнула она ему в лицо. – Скажите, что вам от меня нужно?! Что?!
Затаив дыхание, Энджи ждала ответа. Если бы смыть эту проклятую маску бесстрастия с лица Голда, заставить его быть искренним… она все бы за это отдала.
– Энджи, ты слишком много выпила, – резким движением Голд освободился от ее хватки. – Когда протрезвеешь – мы с тобой поговорим всерьез.
Девушка ничего не смогла ответить – слов не было.
– Увидимся завтра утром, – мистер Голд уверенно захромал к двери.
Когда он вышел, Энджи бессильно опустилась на кровать, и тушь снова черными ручейками потекла по ее грязным щекам. Она размазывала слезы и сжимала маленькие руки в кулаки.
***
Энджи смирилась со своим неясным положением. Она зубрила уроки и не выходила из дома. Улыбалась мистеру Голду за завтраком, обедом и ужином.
И оставляла дверь своей спальни – на всякий случай – незапертой.
Иногда девушка забиралась под одеяло и плакала от злости на свою глупость и недовольство. Чего еще можно требовать, когда ты сыт, в тепле, в безопасности, когда от тебя требуют только несложных вещей? Странно – как только у Энджи появился на обед устричный суп, который она раньше пробовала только в мечтах, она быстро к нему привыкла и захотела чего-нибудь еще. Ее больше не радовали новые синие платьица и туфли на высоких каблуках. И не потому, что Энджи не любила синий цвет – ей было решительно все равно, это Голд хотел видеть ее в синем и голубом, неизвестно почему. «Это тебе под цвет глаз», – говорил он, а думал совсем другое – но что именно, Энджи не знала.
Она просто хотела того, что послужило бы логичным обоснованием сложившейся ситуации.
А еще она скоро начала бояться. Не за себя. За Голда.
К нему чаще начали приходить странные посетители. И далеко не все из них источали любезность и дружелюбие. Да что уж там – никто.
Энджи одолевали страхи. Страхи, что однажды что-нибудь случится с этим домом и с мистером Голдом, и она так и не успеет понять, чего же он от нее хотел.
Девушка подслушивала почти каждый его разговор. Она боялась, что однажды условия мистера Голда покажутся кому-нибудь непосильными, и она проснется в горящей спальне. Или узнает от всегда вежливой, но холодной домработницы Эшли, что он погиб.
Раньше она думала о том, что умрет от голода или холода.
А теперь задыхалась от невысказанности и страшилась задохнуться от дыма, когда недоброжелатели подожгут этот роскошный особняк вместе со всеми его обитателями.
***
«Страхи, оказавшиеся реальностью», – подумала Энджи, когда неизвестный человек в маске затащил ее за угол дома. Она опять нарушила слово, которое дала мистеру Голду, нашла среди своих неизменных голубых платьев одно желтое и пошла веселиться. В бар под названием «Кроличья Нора».
Веселиться? Точнее, забыться.
И не думать хотя бы несколько часов подряд. Совсем не думать.
До бара она так и не добралась.
Незнакомец тяжело дышал и прижимал лезвие ножа к обнаженной шее девушки. От него разило потом и перегаром.
От мистера Голда пахло только дорогим одеколоном, зачем-то вспомнилось Энджи. О запахах ли сейчас рассуждать, когда ее вот-вот прирежут, как поросенка?
Страхи обернулись реальностью, да только не те страхи.
– Паршивая маленькая проститутка, – шипел ей на ухо незнакомец. – Золотой монстр много за тебя даст.
Энджи никогда бы не подумала, что можно так называть мистера Голда. Наверное, она бы даже улыбнулась, если б смогла.
Ей почудилось еще чье-то присутствие. Неслышное, подкравшееся откуда-то сзади…
А затем последовал выстрел.
Незнакомец вдруг ослабил хватку и странно захрипел. Нож лишь слегка поцарапал кожу на шее Энджи и вывалился из ослабевших пальцев оборванца. Девушка отшатнулась, легко высвободилась, отпрянула к стене. И с ужасом смотрела, как неизвестный тяжело рухнул лицом в грязь. На спине у него расплывалось большое темное пятно, и Энджи всхлипнула, поднеся руку ко рту.
А затем взглянула на своего спасителя.
Амбал с пустыми глазами – один из тех, которые приходили в кабинет Голда и молча выслушивали приказы сторибрукского владетеля. Он убрал пистолет, безо всяких слов сгреб упиравшуюся девушку в охапку и подтащил к небольшому черному автомобилю, стоявшему у ближайшего фонаря. Прохожих не наблюдалось, и парень легко впихнул Энджи в машину, коротко бросил: «Мистер Голд велел мне следить за твоими передвижениями» и сел за руль.
Энджи больше не пыталась сопротивляться. Она скорчилась на заднем сиденье и пыталась убедить себя, что ее не тошнит. Сейчас она приедет домой, и все будет хорошо.
Парень уверенно вел машину по ночным улицам, и вскоре затормозил у знакомого особняка. Энджи, в душе которой почему-то шевелились вялые страхи, что ее отвезут куда-то не туда, облегченно выдохнула, разжимая кулаки. На ее ладошках остались полукружьями следы от ногтей.
Амбал привел ее в кабинет, где Голд читал какие-то документы, и усадил в кресло. А затем в двух фразах объяснил, что случилось.
Голд скользнул взглядом по жалкой фигурке Энджи и велел парню убираться. Когда тот закрыл за собой дверь, девушка одним прыжком кинулась в объятия Голда.
Ей было все равно, прилично это или неприлично – такие потерянные души, как Энджи, давно не размышляли о вопросах морали. Она хотела окончательно почувствовать себя в безопасности – и, к ее удивлению, желаемое мгновенно стало реальностью.
Словно она всю жизнь должна была провести в объятиях этого человека. Почему ее тянуло к нему?
– Простите меня, – шептала она, и из ее глаз капали слезы на его черную жилетку. – Я не знала, что на меня нападут. Даже не подумала. Я дура.
– Все хорошо, – Голд успокаивал ее, как ребенка, словно не замечая, что платье Энджи испачкано и порвано. – Все хорошо… Белль.
– Что? – она подняла голову, убирая его руку со своих волос. – Кто? Как вы меня назвали? Что это означает?
Она не могла ничего прочесть на его лице, но в темных глазах мужчины снова промелькнуло то самое, неуловимое, непонятное… будто он чего-то ожидал.
Энджи хотела ответа. Она ясно чувствовала, что этот ответ поможет ей разобраться сразу со всем.
Но Голд молчал и не смотрел на нее.
– Мистер Голд, – подала голос Энджи, напрягаясь, как струна гитары.
– Энджи… я думаю, тебе лучше пойти и переодеться…
Она кивнула и, не глядя на него, молча отправилась в свою комнату. Где просто сидела, сложив руки на коленях, на своей кровати, и не хотела ни о чем думать.
Пусто, горько, неприятно.
В общем-то, как вдруг подумала Энджи, ей давно пора было понять – все дело в неуверенности. Бывает, наверное, так, что человек, исполненный холодной решимости, когда доходит до одного дела, робеет при упоминании о другом.
Ей придется взять все на себя.
Потому что иначе не получится, и он будет продолжать считать ее хрупкой фарфоровой куклой.
И думать, что она хочет прояснения отношений из-за своих подозрений, или за счет благодарности. Да мало ли какие еще практичные и неуместные соображения придут в голову этому прожженному типу!
Наверное, никому не дано полностью понимать мотивы друг друга, устало решила про себя Энджи.
***
– Так как же все-таки понимать это слово?
– Какое слово?
Энджи стояла перед Голдом в одной ночной рубашке и смотрела на него, пытаясь сделать свой взгляд и позу соблазнительными, но не зная, преуспела ли она в этом. Ее распущенные каштановые локоны окутывали обнаженные полные плечи – Энджи никогда не ограничивала себя в еде с тех пор, как попала в этот дом.
Владелец Сторибрука молча смотрел на нее, стискивая набалдашник своей неизменной трости, буквально слившейся с его образом в глазах Энджи.
Голд считал, что угадывает мысли своей почетной пленницы.
Она уверила себя в том, что он взял ее домой, чтобы сделать из нее свою любовницу.
Считала, что он хочет купить ее.
И так и не изменила своего мнения.
От этого сердце Голда неприятно заныло.
– Вы сами понимаете, что за слово, – Энджи попыталась промурлыкать эту фразу, как довольная кошечка, но у нее ничего не вышло. Неуклюжая, растрепанная, она была прелестна своей полудетской трогательностью и ненавязчивым кокетством.
И так похожа на себя.
На ту себя, которую не помнила.
Нужно было ответить на ее вопрос, но единственное, чего сейчас хотелось Голду – это повернуться и уйти. Иначе он не совладал бы с собой и сделал то, чего Энджи все это время от него ждала.
А он не мог. Просто потому, что она ничего еще о себе не помнила и не знала, и овладеть ею сейчас казалось ему предательством по отношению к этой девушке.
Между тем, однажды Голд уже предал ее, вот только Энджи еще предстояло об этом узнать.
Второй раз он такого допустить не мог, поскольку – теперь, уже – учился на собственных ошибках.
Всесильный владелец города Сторибрука даже не подозревал, что, принимая такое решение, он в очередной раз совершает ошибку. Ибо даже в мыслях не допускает, что молодая красивая девушка может желать «расплатиться» за все не из чувства благодарности.
А по причине другого, более глубокого и сложного чувства.
Он готов был уйти и произнес вслух:
– Спокойной ночи, Энджи…
Но Голд не успел договорить, когда она обвила обеими руками его шею и поцеловала странного, непонятного, почему-то так полюбившегося ей человека прямо в губы.
Энджи с мимолетным торжеством успела отметить, что он ответил на ее поцелуй. Значит, все не напрасно.
Значит, он все же…
А больше она не успела ничего подумать, потому что ее обожгло совсем другое понимание.
Мысли закрутились немыслимым вихрем в голове девушки, разноцветные картинки замелькали, как фотографии, которых никогда не было, и что самое удивительное – так должно было случиться.
Теперь она точно знала, почему Голд взял ее к себе.
Энджи оторвалась от губ своего благодетеля и посмотрела ему в лицо – Голд улыбался той самой грустной и чуть виноватой улыбкой.
– «Белль» означает «Красавица», – только и произнес он.
Девушка кивнула и провела ладошкой по его щеке:
– Я знаю, Румпель.
Поцелуй истинной любви вернул ей память.
– Когда ты все вспомнил? И что теперь будет?
Она сидела на его кровати, доверчиво смотрела голубыми глазами и ждала ответа. Все было забыто, прощено, утоплено в прошлом.
Ведь теперь они вместе, и этим все сказано.
Он смотрел в окно и думал, что сейчас госпожа мэр просыпается в своей постели и с тревогой думает о том, что же еще изменилось в проклятом ею городе.
– Еще много лет тому назад я назначил день, в который воспоминания должны будут вернуться. Раньше я спокойно проходил мимо тебя, и ты даже не помнишь, сколько дней провела у мусорного бачка, потому что время остановилось, и каждый день был в точности похож на предыдущий. Но в назначенный час я вспомнил все и забрал тебя домой. Прежние воспоминания стерлись новыми.
Она встала с кровати, медленно подошла сзади и обняла его за шею.
Он ведь так и не сказал, что будет дальше.
– Проклятье разрушится, – поймав пальцы Красавицы, Чудовище поднесло их к своим тонким губам. – И на сей раз у нашей сказки будет счастливый финал.
@темы: Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд
-
-
12.09.2013 в 16:03-
-
12.09.2013 в 16:15