All that we see or seem Is but a dream within a dream
Название: Маскарад
Оригинальный текст: Masque Night
Автор: Kelaine729
Переводчик: _Nirva
Бета: Milena Main
Категория: гет, джен
Жанр: романтика, драма, ангст, AU
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Румпельштильцхен, Белль, Бэлфаер, Гастон, Морис, ОЖП, ОМП.
Предупреждение: смерть персонажа
Размер: макси. 98,331 слов, 27 глав.
Статус: Перевод в процессе.
Краткое содержание: АУ. Каждый вечер в замке владыки Мориса звучит музыка - там празднуют победу в войне с великанами. Для Белль, любовницы сиятельного Гастона, этот бал - пытка. Одна из многих, которые ей пришлось выдержать с тех пор, как ее муж Румпельштильцхен погиб на войне. Она думала, что сможет вынести все, пока однажды владыка Морис не решил продать ее сына Бэлфаера мстительному Темному магу.
Публикация на других ресурсах: по запросу.
Примечание переводчика : Первый фик по Once, который зацепил до такой степени, что захотелось его перевести, несмотря на размер). Это тщательно выстроенный мир, где героев и события перетасовали так, что получилась новая история. Надеюсь, найдутся желающие ее почитать. (И, надеюсь, что хватит пороха ее закончить)))
Разрешение на перевод получено.
Главы 1-4
Главы 5-6
Глава VII NEW
Люди и чудовища.
Тогда, в Приграничных землях, смотря, как легко Белль кружится по бальной зале, Румпельштильцхен почти сменил гнев на милость. Что-то в нем болезненно сжалось, она была так красива, еще прекраснее, чем прежде. В его памяти осталась бедная крестьянка в грубом домотканом платье с натруженными руками и вечно растрепанной косой. Теперь она напоминала бриллиант, который, наконец, обрел драгоценную оправу. Ее рослый кавалер хоть и не мог похвастаться умом, но составлял ей достойную пару: красивый, статный, благородных кровей и наследник правящего владыки. К тому же (как был вынужден признать Румпельштильцхен), великий воин, полная противоположность жалкому трусу, за которого Белль вышла замуж.
Румпельштильцхен достаточно знал о роли Гастона в защите Приграничных земель, чтобы считать его просто красивой иллюстрацией к эпическому сказанию, рыцарем в сияющих доспехах, который только и умеет, что принимать живописные позы в ожидании пока его изваяют в бронзе. Увы, герой оказался подлинным. Он дрался с великанами, составлял планы сражений. Он организовал оборону и помог стране продержаться так долго, как только возможно. Правда, военная служба окончательно лишила беднягу мозгов, но нельзя же иметь сразу все. Высокий, героический и тупой, как дерево.
Хотя, если вы не против слушать его речи до конца своих дней, задрав голову и изображая интерес, тогда его привлекательность очевидна, решил Румпельштильцхен .
К тому же Гастон был высок. Или он уже упоминал про рост?
Явившись за Бэем, Румпельштильцхен намеренно повел себя жестоко. После всего, что Белль натворила, говорил он себе, я имею на это право. Тем не менее, ему казалось, что достаточно будет просто забрать сына, а ее оставить счастливо жить при дворе Мориса. С владыкой он уже договорился, пообещав защиту и процветание его стране. Белль же могла продолжать крутить роман с этим глупым жирафом в человеческом обличии. В прежние времена он поступил бы иначе. Если бы Румпельштильцхен встретил ее в первые дни своего проклятия, едва став Темным, когда, еще опьяненный властью, он заново учился думать и вести себя как человек (хотя бы изредка. Большую часть времени человечность, право, слишком много о себе воображала. К тому же, была скучна как разговор с Гастоном), его месть оказалась бы куда страшнее. Он вырвал бы у Белль из груди еще бьющееся сердце и раздавил прямо у нее на глазах. Или, что еще лучше, он вырвал бы и раздавил сердце ее любовника. (Эта мысль до сих пор его занимала. Жаль, договор запрещал убивать наследника владыки любым интересным способом. И неинтересным тоже).
Румпельштильцхен появился при дворе Мориса озлобленным, кипящим от гнева, но какая-то небольшая часть его радовалась, что он встретил Белль только теперь, когда уже не способен был причинить ей вред. Почти.
Он видел ее скользящей по бальной зале в сложном придворном танце с лебединой грацией, изящно и непринужденно. Когда она вращалась, пышные юбки ее алого платья раскрывались, словно розовые бутоны, когда замирала - снова складывались, охватывая ее стан, как лепестки луноцвета на закате.
Красота такая зыбкая штука, - говорил он себе. Пусть они будут у нее - и эта красота, и богатство, и поклонение королей. Он оставит Белль здесь, где ею дорожат, как настоящей принцессой, под покровительством сильных сего мира, в безопасности.
А если потеря сына разобьет ей сердце, что ж… он это переживет. Так он думал, пока перепуганного мальчика не протащили через зал. Пока он не увидел ужаса и отчаяния в глазах Белль. (Несмотря на мастерски разыгранную радость, зрелище не принесло ему и половины того удовлетворения, на которое он рассчитывал). Пока не заметил отражения этого ужаса в глазах Бэя и не понял, что у него, бессердечного дельца, не хватит решимости вырвать ребенка из рук матери.
Пока не разглядел любви Белль к сыну, рожденному ею от мужчины, которого она презирала и которого оставила безо всяких сожалений. Пока не обнаружил, как самоотверженно она работает, превозмогая боль, лишь бы не нарушить соглашение и остаться рядом с Бэем.
В последнее время в их отношениях с Белль наступил хрупкий мир. Румпельштильцхен начал давать сыну некоторые уроки прямо в библиотеке, в ее присутствии.
- Надо же тебе изредка отвлекаться, дорогуша, - повторял он каждый раз, когда они мешали ей работать. (Раздражать ее было бы гораздо приятнее, не улыбайся она так тепло в ответ).
Он наблюдал с башни, как Бэй играет в саду под присмотром матери. Иногда они играли вместе. Однажды, когда Бэлфаер корпел над задачками, которые дал ему Румпельштильцхен, маг вытащил с еще неразобранной полки одну из книг - «Сказание о Бритомарте»*, и вручил ее Белль.
- Что это? - спросила та.
- История девы – воительницы Бритомарты, которая отправилась в путешествие, чтобы отыскать свою истинную любовь. Ей не только удалось спасти суженого и еще несколько человек, но и попутешествовать вдоволь.
Румпельштильцхен увидел, как глаза молодой женщины вспыхнули при последних словах. О да, возможно он не понимал причин всех поступков Белль, но, по крайней мере, хорошо ее знал.
- Прочитай и расскажи, что ты думаешь.
В последующие несколько дней он время от времени задавал ей вопросы, а она делилась впечатлениями о главе, которую в тот момент читала.
- Вот бы мне волшебное копье, как у Бритомарты! - сказала как-то Белль с легкой завистью в голосе.
- Чтобы убивать чудовищ? - оскалился он, - Чтобы убить меня?
Белль рассмеялась и покачала головой, словно его предположение показалось ей забавным.
- В сказании настоящие чудовища – это обычные люди, которые… которые нападают на слабых.
- Помнится, великаны тоже этим отличались.
Белль помрачнела.
- Да. Будь у меня такое копье, когда началась война, я бы отправилась вместе с мужем. Была бы рядом с ним, когда…, - она опустила голову, замолчав на полуслове. - Я могла бы помочь.
Это Румпельштильцхена потрясло. Позже он придумал сотню едких ответов, резких слов, способных ранить до крови. « Помочь великанам прикончить его, дорогуша?»
Но в тот момент он видел в ее глазах только боль, такую неизбывную и жгучую, словно война закончилась только вчера.
Ни презрения, ни гнева, которые он ожидал, ни желания оправдаться за то, что бросила своего трусливого мужа.
Румпельштильцхен провел почти всю ночь за прялкой, пытаясь осмыслить услышанное.
Белль оставила его ради другого мужчины. Он узнал о Джонсе или Крюке, как называли его русалки, когда попытался ее найти. Мерзавец был последним человеком, кого бы он желал видеть рядом со своим сыном, тем более в качестве наставника и воспитателя. И вот на это Белль его променяла?
Однако… Румпельштильцхен знал, как жестоки бывают деревенские. Он помнил, как смотрели на него после возвращения. Или, скорее, не смотрели, стыдливо отводя глаза всякий раз, когда он шел мимо. С ним даже брезговали разговаривать без необходимости. Все, кроме Хордора и его прихвостней.
Целуй мой сапог!
Румпельштильцхен помнил, с каким презрением Хордор глядел на него, стоящего рядом с дрожащей Моррейн. Как пожирал глазами девушку, как его жадный взгляд скользил по ее золотистым волосам, по мягким изгибам девичьей фигурки, лишь намекающим на будущие прелести.
- Уклонение от службы – измена! Я ее забираю.
Хордор осклабился, глядя на Румпельштильцхена.
- Она поедет со мной!
Ни разу в своей жизни он не пожалел о смерти Хордора.
Именно этот человек управлял деревней, когда пришло известие, что Румпельштильцхен выжил благодаря собственной трусости, в то время как все остальные погибли.
А Белль все долгие месяцы беременности провела в одиночестве. Некому было помочь ей управляться с хозяйством, некому взять на себя часть забот. Смогла ли она хотя бы позвать повитуху, когда пришло ее время? Румпельштильцхену не сказали даже этого. В деревне про Белль молчали, зато Хордор упивался, в подробностях расписывая ее жизнь с Джонсом и то, каким яростным презрением она пылала к бывшему мужу.
Больше Румпельштильцхен ничего не знал о том, как Белль прожила последний год. Насколько тяжело ей было. Он помнил, какой страх его мучил все то время, пока искалеченная нога медленно заживала. Провидица предсказала, что если он погибнет, его сын вырастет без отца. Но она ни словом не обмолвилась, выживет ли Белль.
Собственную мать Румпельштильцхен не помнил. Многие женщины умирали в родах или позже от горячки, а Белль была такой миниатюрной и хрупкой. Он думал лишь об одном, пока лежал в палатке врачевателей (ему позволили хотя бы это – грязный тюфяк в углу, где трус мог валяться безо всякой помощи, пока не сдохнет или волею богов не выкарабкается): как ее маленькое тело сможет взрастить в себе новую жизнь и не увянуть. Он проклинал себя за неосторожность, за то, что оставил ее с ребенком во чреве, зная, что может уже не вернуться.
Когда он доковылял до родной деревни и, распахнув дверь собственного дома, увидел запустение, страх, который рос в нем все это время, и которому он не смел дать имя, наконец, обрел форму: он опоздал. Белль умерла.
Ему и в голову не могло придти, что она его покинула.
Какая женщина захочет быть женой труса?
Что, если она была права? Быть может, груз всеобщего презрения оказался слишком тяжел для нее. Быть может… быть может, она пыталась таким образом защитить их сына. Румпельштильцхен помнил бездумную жестокость деревенских, с которой ему приходилось сталкиваться изо дня в день . Что, если ее кто-то запугал, причинил боль, заставил бояться за жизнь ребенка, вынудив бежать?
Спустя годы, уже будучи Темным, когда даже Моррейн почти стерлась из его долгой памяти, Румпельштильцхен выследил Джонса. Приняв образ богатого купца, которому нужно перевезти товар за море, и притворившись, будто верит в благонадежность капитана, он пригласил того обсудить дело за обедом в таверне.
Джонс начал с вина, потом перешел на кое-что более крепкое и выдержанное. В обмен на выпивку капитан поделился трагической историей своей жизни. Рассказывая о том, как его бросила одна потрясающая красотка, он даже пустил пьяную слезу.
- Таких, как она, больше нет! – ныл Джонс, - Прекрасна, как храмовый ангел (город, в котором они находились, славился великолепными росписями на потолке местного собора), только внизу, где ее можно как следует руками пощупать, ну, вы понимаете! - фраза сопровождалась скабрезной ухмылкой. Затем последовало длинное описание того, где конкретно Джонс ее щупал, и детальное описание наслаждения, которое получала при этом Белль.
Румпельштильцхен едва не нарушил данное себе слово пока что не убивать Джонса.
- Она была ненасытна! – не унимался капитан, - Продавала себя в каждом порту, в который мы заходили. Говорила, что я лучший любовник из всех, что у нее были, но, видать, даже меня ей оказалось недостаточно. Тогда она пошла и отдалась вельможе…
Джонс рассказал куда больше, чем Румпельштильцхен хотел бы знать, но пришлось выслушать все до конца.
Нет, он еще мог понять, почему Белль сбежала с другим мужчиной, но остальное не укладывалось у него в голове.
Вот только… Он видел, как нежна она с сыном, видел тень той, прежней Белль, стоило им начать обсуждать книги и дальние страны. Однако, когда он спросил ее о собственных путешествиях, она побледнела и, опустив глаза, отговорилась тем, что во время стоянок корабля редко выходила дальше пирса.
Припомнив разговор с Джонсом, Румпельштильцхен решил не настаивать на подробностях, которые не желал слышать.
Судя по всему, Белль действительно мало что успела увидеть. Когда она расспрашивала о чужеземных странах, где ему довелось побывать, ее глаза горели любопытством. Все ее суждения, часто глубокие и проницательные, явно были основаны лишь на его рассказах и знаниях, почерпнутых из книг, а не на личном опыте.
То же самое происходило, когда она подавала чай людям (или нелюдям), которые являлись в Темный замок для заключения сделок. Белль всегда вела себя как образцовая служанка (Румпельштильцхену оставалось только удивляться, где она этому научилась, хотя он подозревал, что с момента их разлуки у нее перебывало несчетное количество слуг). Она никогда не мешала разговору, ничего не спрашивала, разве что шепотом интересовалась, удобен ли гостю стул и не остыл ли чай. Ее взгляд всегда был потуплен ( Иногда эта покорность Румпельштильцхена беспокоила. В некоторых странах простолюдинам запрещалось даже поднимать глаза на знать, но, насколько он знал, Приграничные земли к ним не относились).
Зато позже она засыпала его вопросами, не проявляя, однако, излишней настойчивости. Если Румпельштильцхен давал понять, что не намерен с ней делиться или что второй участник сделки пожелал не разглашать подробностей, Белль тут же замолкала (Это тоже было немного странным, при ее-то любопытстве. Видимо, жизнь в замке Мориса хорошо учила держать язык за зубами).
Конечно, Румпельштильцхен не допускал ее прислуживать опасным гостям. Хотя многие из его посетителей могли показаться Белль ужасными внешне (в зависимости от того, насколько ее пугали щупальца и острые зубы), разговоры с ними велись вполне невинные, по крайней мере, в присутствии служанки сделки заключались безобидные.
Румпельштильцхен следил, чтобы Белль не видели те, кто мог использовать ее или Бэя как оружие против него. Иногда он просил их обоих скрыться в своих комнатах и не показываться, пока не позовет. (Излишняя предосторожность – на Бэе, как и на всем замке, а особенно на том крыле, где жили мать с сыном, были наложены защитные чары. Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть).
Белль стала для него головоломкой, которую он никак не мог собрать.
В этом заключалась одна из причин его решения. Другой, главной (как он говорил себе), был Бэй. Мальчик его возраста нуждался в товарищах для игр. Поскольку открыть в Темном замке детский приют Румпельштильцхен не мог (Однако, представляя выражение лица Голубой Феи, он пару раз едва не поддался искушению), приходилось искать другие способы свести Бэя с ровесниками.
Чтобы продемонстрировать свою задумку, Румпельштильцхен дождался, пока Белль подаст ему чай. Она вошла, неся в руках поднос, уставленный чашками, хотя маг был один – пару раз он «забывал» сообщить, что у него гости, только чтобы посмотреть, что она станет делать (Каждый раз Белль сохраняла холоднокровие).
- Иди, взгляни на это, - сказал он с довольной улыбкой. - Что ты думаешь?
Белль поставила поднос на стол и осторожно приблизилась (вероятно, у нее были веские причины бояться, когда он так скалился).
Румпельштильцхен развернул перед ней дорожный плащ с капюшоном. Глаза Белль расширились. Неудивительно, плащ был великолепен: подбитый изнутри темным мехом, который выступал по краям ровной оторочкой (в теплых равнинных землях люди отделывали одежду мехом снаружи для красоты, а не для тепла), с внешней стороны он маслянисто блестел – черная шелковая ткань, украшенная вышивкой и расшитая мелкими агатами, переливалась перламутром. Даже императрица не побрезговала бы надеть такой.
- Вы собираетесь куда-то ехать? - Спросила Белль.
О, боги, неужели она не заметила, что плащ женский?
- Нет, дорогуша, это ты собираешься куда-то ехать! Плащ - для тебя.
Белль побледнела. (Опять. Да, что же с ней такое, в самом деле?)
- Вы… вы не можете… вы обещали, у нас договор… вы не можете меня выгнать!
- Тогда радуйся, что я держу слово! - рявкнул Румпельштильцхен.
Делать Белль добро было все равно что выдергивать зубы. У гиппопотама. Ткацкими щипчиками. Как он имел возможность убедиться на собственном опыте.
- Сегодня Ночь Всех Усопших.
Праздник поминовения. Время скорбеть, время вспоминать, время чествовать своих умерших.
- Я подумал, что мы втроем могли бы отправиться в деревню здесь неподалеку. Притворишься, что ты богатая вдова, которая ехала мимо и решила остановиться, чтобы взглянуть на праздник.
Здесь, в горах, Всех Усопших почитали также, как в Приграничных землях. Никого не удивляло желание путника задержаться на ночь и принять участие в гулянии. В деревне заезжую вдову, даже небогатую с виду, приняли бы с распростертыми объятиями, особенно если та не поскупится на пару золотых монет.
- Там вполне приличный постоялый двор. Бэй мог бы поиграть с деревенскими детьми и поесть праздничных хлебцев. А ты, если захочешь, засветишь пару свечек по своим мертвым. Вот, гляди…
Маг достал ее черное бархатное платье, которое теперь выглядело как новое. Кроме того, оно было перелицовано и своим фасоном больше напоминало траурные наряды, которые богатые женщины Пограничья носили триста лет назад (В деревне слишком часто видели странных гостей Темного, чтобы удивляться необычному покрою чьей-то одежды).
К платью прилагались новые башмаки, перчатки (он не стал утруждаться чисткой старых) и все, что еще могло ей понадобиться.
Белль провела пальцами по мягкому меху подбоя. (Румпельштильцхен помнил, как на ярмарке она ощупывала и разминала шерсть руками, чтобы оценить ее качество, прежде чем купить ему для работы).
Но сейчас ее что-то беспокоило.
- Женщина, путешествующая одна, тем более богатая с виду, может стать легкой добычей. Вы уверены, что Бэй будет в безопасности?
- О, абсолютно! Во – первых, это не захолустная деревня. Во-вторых, никому и в голову не придет обидеть приезжего в Ночь Всех Усопших. В-третьих, большинство моих гостей там останавливается, и деревенские не зря побаиваются с ними связываться. Ну, и в-четвертых, с вами буду я в качестве слуги. - Румпельштильцхен картинно раскланялся. – Так что бояться нечего.
- Слуга. В чешуе и с клыками. Здесь так принято?
- Разумеется, я изменю внешность.
- Разумеется.
- Не сомневайся во мне, дорогуша! Вот увидишь, ты прекрасно проведешь время.
X
Белль не могла не заметить, как сильно Темный любит покрасоваться. Начал он прямо с того момента, как они лихо подкатили к постоялому двору и остановились так резко, что правь кучер одной лошадью, а не четырьмя, это собрало бы зевак. Впрочем, она сомневалась, что черные призрачные существа вообще были лошадьми. Ей не доводилось видеть в замке ни одного животного, кроме почтовых голубей.
Еще дома Темный превратился в человека средних лет, среднего роста и весьма заурядной внешности. Кроме змеиных глаз с желтыми прожилками, которые остались прежними. Увидев их, владелец постоялого двора от неожиданности отпрянул, но быстро взял себя в руки. Белль гадала, знает ли он, кого у себя принимает, однако, хозяин, не выказывая страха, проводил гостей в отдельную комнату, где для них был накрыт стол.
Они закончили ужинать как раз к началу празднества.
Белль с Темным оба согласились, что Бэй может пойти поиграть с деревенскими ребятишками, которые собрались на большой поляне вместе со взрослыми. В Пограничье деревенские дети обычно ходили по домам, распевая веселые молитвенные песни и получая в награду сладкие праздничные хлебцы. Здесь песни тоже пели, но хлебцы раздавали перед началом танцев на поляне. Там уже стояла наготове до верху наполненная ими плетеная корзина. Продолжая изображать слугу, Темный принес Белль несколько штук и сложил на одном из столов. Музыканты уже заняли свои места и настраивали инструменты, пока парочки собирались в круг.
Белль оставила свой плащ на постоялом дворе, накинув только черную шаль, воздух оказался гораздо теплее, чем рядом с замком.
Для такой маленькой деревеньки у них было на удивление много разного рода увеселений. Белль заметила пожирателя огня, нескольких жонглеров, танцующего медведя и с десяток других потешников.
Медведь ее тревожил.
- Может быть, не стоит отпускать Бэя одного? – спросила она, ощутив знакомый прилив страха. После недель, проведенных в замке, эта деревня, так похожая на ее родную, казалась сном. Она успела позабыть, какие опасности таят в себе такие места.
- Он, вон там, смотрит кукольное представление, - ответил Темный, указывая пальцем.
Ширма кукольника находилась в нескольких ярдах от того места, где они стояли, и Белль не сразу удалось разглядеть сына среди зрителей. Вместе с другими детьми он смеялся над похождениями трусливого рыцаря и глупого дракона.
- Как вы видите его отсюда?
- Магия, дорогуша. Не волнуйся, я ни на секунду не выпускаю его из виду.
Они пошли вдоль балаганов. Темный остановился посмотреть на мага - не настоящего волшебника, а фокусника с платками в рукаве и мерцающим порошком, который тучей клубился в воздухе.
К удивлению Белль, когда выступление закончилось, Темный бросил ему золотую монету.
- Это заслуженная награда. Создавать магию без магии гораздо сложнее, чем люди думают. К тому же…- одним движением пальцев он вынул монету из воздуха, заставил исчезнуть у себя с ладони и, протянув руку, достал ее из-за уха у Белль. – Меня восхищают собратья по ремеслу.
И Темный раскланялся, как артист перед публикой.
В этот момент музыканты заиграли новую мелодию. Белль удивленно повернулась, узнав музыку, под которую в прежние времена танцевали в ее родной деревне .
- Откуда они знают этот напев? Где они могли его выучить? В последний раз я слышала его много лет… много веков назад.
- В Пограничье? - спросил Темный с любопытством и, когда Белль кивнула, добавил:
- Люди, бежавшие от войны с великанами, осели во многих землях. Может быть, некоторые из них добрались и до этих мест или же просто научили своим песням кого-то отсюда.
Он взглянул на Белль нерешительно:
- Я понимаю, что ты в трауре, но Ночь Всех Усопших – самое время, чтобы почтить память умерших. Никто не подумает дурного, если ты потанцуешь.
Темный кивнул на людей, собравшихся на поляне. Многие были одеты в черное.
- Если не захочешь, никто не осудит, - добавил он поспешно. – Но это действительно музыка Пограничья. Думаю, что смогу найти тебе партнера.
- Я… я не знаю, - Белль оглядела толпу незнакомцев, и ей вспомнилась другая толпа, которая молча стояла и смотрела, пока Хордор вершил правосудие.
- Вы потанцуете со мной? - вырвалось у нее неожиданно.
– О, простите, я не собиралась… я…- Белль густо покраснела.
- Нет, нет, ничего, - Темный слегка улыбнулся и протянул ей руку. - Танцую я нечасто, но, думается, помню шаги. Потанцуешь со мной?
Белль почувствовала холодок тревоги.
«Не глупи» - сказала она себе, «Ты сама его попросила. А он предлагал найти тебе другого партнера».
Сняв шаль и повесив ее на ветку, она взяла предложенную Темным руку и отправилась с ним на поляну.
Музыканты продолжали наигрывать мелодии Пограничья. Фигуры местных танцев мало отличались от знакомых Белль с детства, а те несильно изменились за прошедшие века. Она почти не путалась. Иногда танец предполагал переход от одного партнера к другому. Белль начала с Темного и в конце вернулась к нему, снова почувствовав себя в безопасности после целой вереницы незнакомцев.
Заканчивалось гулянье Танцем Духов.
Появились свечи. Большинство людей принесли их с собой, но некоторые бросились к торговцам, чтобы купить по одной до начала танца.
Темный протянул Белль свечу, неизвестно как оказавшуюся у него в руке. Подошел Бэй, насупленный и сонный, но еще не настолько усталый, чтобы начать капризничать. Темный вручил свечку и ему.
Вся поляна вспыхнула огоньками.
В Пограничье говорили, что Танец Духов танцуют вдвоем с самим собой. Единственными партнерами были свечи. Каждый держал свой огонек, словно руку невидимого спутника. Многие из тех, кто плясал, не останавливаясь с начала праздника, теперь стояли в стороне и смотрели.
Их место на поляне заняли другие – все, кто пережил потери, медленно и задумчиво двигались теперь в танце, легком даже для Бэя.
Певцы молчали, и, пока музыка играла, никто не проронил ни звука, но Белль помнила, что когда-то очень давно в деревне, которой, возможно, уже не существовало, у этой мелодии были слова.
В потаенных памяти глубинах
предо мной витает призрак лета:
аромат ночей, улыбки милых
и костры, и танцы до рассвета
Праздник длился едва до полуночи. Большинство гуляющих были крестьянами, чьи заботы не позволяли им танцевать, пока не взойдет солнце. Жатва закончилась, но назавтра им придется встать задолго до рассвета, чтобы накормить птицу, подоить коров и сделать все, что не могло ждать окончания Ночи Всех Усопших.
Медленно кружась в такт музыке, Белль думала о своем мертвом. Всматривалась в мерцающее пламя и видела знакомое лицо и теплые карие глаза.
Я так скучаю по тебе…
Когда музыка закончилась, танцующие задули свечи, чтобы, стоя в темноте, по обычаю, вознести безмолвную молитву.
Белль вряд ли была единственной, кто просил в ту минуту о несбыточном.
Пожалуйста, Румпельштильцхен, вернись. Ты мне нужен.
Она почувствовала, что ее касаются чьи-то руки.
- Вот, - сказал Темный, набрасывая ей на плечи шаль, - холодает. Нам пора идти.
Белль пробормотала слова благодарности.
И в этот самый момент Бэй, которому уже давно следовало быть в постели, решил, что пора закатить истерику.
- Не хочу уходить, - заявил он, - Еще слишком рано!
- Пора спать, юный хозяин, - сказал Темный. - Все уже расходятся.
- Не ХОЧУ! - взвыл Бэй.
Без дальнейших разговоров, Темный поднял его и перекинул через плечо, как мешок с зерном.
- Неееет! – вопил мальчик, - Я не устал!! Не хочууу!
Белль вздохнула. Обычно Бэй вел себя, как ангел, но стоило задержаться со сном (или не накормить его вовремя… ей становилось страшно при мысли, что Джонс мог сделать с ребенком, когда тот порой вынуждено оставался голодным), как в нем просыпался дьяволенок.
На поляне оказалось еще несколько детей его возраста и даже старше, которые плакали и капризничали, но легче от этого не становилось.
- Бэй, что сказал бы отец, если бы увидел тебя?
- Папы здесь нет! Папа умер!
- Сегодня Ночь Всех Усопших, может быть, он смотрит на тебя прямо сейчас.
- И слушает, - добавил Темный, - Могу поклясться, что он слышит каждое твое слово.
Белль посмотрела на него косо. Нельзя смеяться над призраками, особенно в такую ночь. Темный ответил ей фальшиво-невинным взглядом, словно спрашивая: «А что я такого сказал?»
Однако на Бэя аргумент подействовал. Он вдруг замолчал и принялся озираться.
- Где?
- Трудно сказать, - пожал плечами Темный, - Но он гораздо ближе, чем ты думаешь.
Бэй уставился в темноту:
- Папа! – сказал он, - Спасибо за то, что избавил нас от Гастона. И от капитана Джонса. Надеюсь, его корабль утонул. Аминь.
Белль покраснела, но в темноте этого, к счастью, никто не заметил.
- Бэй…!
- Нет, нет, - возразил Темный, - Все хорошо. Довольно безыскусная молитва предкам, зато искренняя.
Он исподтишка взглянул на Белль, и в сумраке той показалось, что его губы скривились в усмешке.
- Или ты не одобряешь его порыв?
- Одобряю или нет, негоже просить мертвого насылать проклятия… грешно.
- Возможно, ты права, - согласился маг, - К счастью, для этого можно вызвать меня. Ко мне-то как раз грешно относиться с почтением, правда? Я же не дух предка, так что проблем никаких. Однако, я думаю… - его тон вдруг стал странным, почти робким, -… я думаю, твой муж приглядывает за тобой. Неустанно…
Белль подивилась тому, насколько изменился его голос, но прежде, чем она успела что-то спросить, Бэй вдруг всхрапнул. Потом еще раз. Глаза Темного расширились:
- Он всегда так громко? Как вы спите в одной комнате?
- Это потому, что вы его неудобно держите.
Бэй лежал животом на плече, а его голова свешивалась вниз, конечно, он храпел.
- Дайте-ка его мне.
Темный осторожно передал Белль ребенка, и она прижала его к груди, устроив голову у себя на плече. Храп не прекратился, однако стал заметно тише. Она попыталась укрыть Бэя своей шалью, но обе ее руки были заняты.
- Давай я, - сказал Темный, видя, что ей неудобно. Белль остановилась, и он завернул их с сыном в теплую накидку.
- Ну, как?
- Хорошо, спасибо и… спасибо. За то, что привезли нас сюда. И… за то, что потанцевали со мной.
- Не за что.
На этот раз в его улыбке не было ни ехидства, ни насмешки.
У Белль по спине побежали мурашки, но следующие слова Темного развеяли ее страхи:
- Я надеюсь стать Бэю хорошим приемным отцом. Может быть, тебе кажутся странными причины, по которым я решил его усыновить, но обещаю, что он об этом не пожалеет.
Темный был одним из тех, кто танцевал Танец Духов нынче ночью.
- Вы говорили, что заключили сделку, чтобы защитить кого-то… Это была Моррейн?
Он промолчал. Белль не знала, разозлила ли она его своим вопросом, удивила или же он просто ищет, что ответить.
Молчание затягивалось и, не понимая настроения Темного, она на всякий случай крепче прижала Бэя к себе.
- Да, - ответил, наконец, маг с оттенком горечи в голосе, - Я обещал защищать их с матерью. Ограждать от опасностей.
Он взглянул на Бэя и легонько погладил его по растрепанным кудрям.
- Клянусь, что в этот раз не подведу.
Темный с Белль дошли до постоялого двора. Хозяин оказался уже там, словно вместо того, чтобы гулять на празднике, он весь вечер просидел в ожидании гостей. Или же трактирщик владел магией и мог, как Темный, волшебным образом переноситься к дверям, где бы ни находился, стоило постояльцу ступить на порог. В таком случае, было, наверное, не очень удобно, когда его вытаскивало прямо из отхожего места…
Белль решила, что, пожалуй, Бэй среди них еще не самый усталый, раз в голову лезут подобные мысли.
Она улыбалась хозяину, пока тот разливался соловьем, уверяя, что ложа застелены самыми свежими простынями, в каминах разведен самый яркий огонь, и горячие кирпичи уже согревают постели дорогих гостей.
Они поднялись в комнаты - в их с Бэем оказалось две кровати. Прежде чем отправиться к себе, Темный помог Белль уложить сына, откинув в сторону одеяла, пока она устраивала Бэя в постели и искала его ночную сорочку. Бедный малыш совсем вымотался. Маленькие мальчики как щенки, вот они бегают, полные энергии, а в следующее мгновение валятся с ног от усталости. Бэй даже не пошевелился, пока его переодевали.
- Вы что, околдовали его? - шепотом спросила Белль Темного.
- Нет, - ответил тот, глядя на нее невинными глазами, - А ты?
Она прыснула, но поспешно зажала рот рукой – хоть Бэй и спал как убитый, не стоило искушать судьбу.
- Если бы матери знали такое заклинание, то давно бы им пользовались.
- Да, с ужасными последствиями для всего остального мира, без сомнения, - улыбнулся Темный, подтыкая вокруг мальчика одеяло.
Он убрал башмаки Бэя, она сложила его одежду. Когда Белль складывала курточку и штаны в сундук – Темный решил, что сундуки сделают их больше похожими на путешественников, чем маленькие узелки с одной сменой белья, он потянулся, чтобы повесить дорожный плащ Бэя рядом на крючок.
И его ладонь накрыла ее руку.
Белль вздрогнула.
На секунду ей показалось, что она ошиблась, что бояться нечего - маг смотрел на нее такими добрыми глазами. Но потом его свободная рука вдруг коснулась ее щеки, другая, до того сжимавшая ее ладонь, скользнула на талию, и Темный притянул Белль к себе.
- Мадам, - прошептал он хрипло, - Белль. Я… - и проведя пальцами по ее губам, начал наклоняться…
Не помня себя, Белль вырвалась и отпрянула назад, но уперлась в кровать. Дальше отступать было некуда.
Она видела, насколько он силен, особенно по сравнению с ней, такой маленькой и хрупкой. Темный не нуждался в магии, чтобы сломать кого-то вроде Гастона или Джонса. Он мог запросто свернуть им шеи голыми руками. Ничто не остановило бы его, пожелай он сделать с ней то..., что собирался.
Выражение его лица сменилось с удивленного на сердитое.
- Значит, эта внешность пришлась вам не по вкусу, моя госпожа?- спросил он насмешливо. И в следующее мгновение перед Белль предстал Гастон во всем блеске своего придворного наряда.
- Так лучше?
Белль в ужасе вжалась в кровать и отрицательно затрясла головой.
- Нет? Как насчет этого? Вы ведь предпочитаете это? – И Темный превратился в Джонса.
У Белль подкосились ноги. Не в силах дольше стоять, она рухнула на постель (хотя мечтала оказаться от нее как можно дальше) и крепко зажмурилась, чтобы только не видеть страшного лица. Не помогло. Он возьмет ее, возьмет силой… всего в полушаге от спящего сына.
Ее начала бить дрожь.
«Не плакать» - приказала она себе, - «Нельзя, чтобы Бэй проснулся. Чтобы увидел…»
Слезы распаляли Джонса, делая его еще более жестоким. Но бывали времена, когда у нее больше не оставалось сил плакать, и она просто лежала, безропотно позволяя ему себя мучить. Это приводило Джонса в еще большую ярость.
Она не могла разбудить Бэя. Не могла позволить ему смотреть. Просто не могла…
- Неважно, мадам, - выплюнул Темный с отвращением, - Вы выразили свои чувства предельно ясно. Доброй ночи.
Щелкнула дверь. Только открыв глаза, Белль поняла, что маг ушел и в комнате кроме них с Бэем никого нет. Не раздеваясь, она съежилась на кровати, подтянула к себе одно из одеял и зажала им рот, чтобы заглушить рыдания.
Примечание автора:
Мне кажется, нужно сказать несколько слов в защиту и Румпеля, и Белль. Белль воспринимает происходящее через призму своей психологической травмы. Она знает, насколько уязвима, и когда мужчина начинает проявлять к ней интерес, сразу предполагает худшее, потому что так подсказывает ей грустный опыт.
Румпель соображает хуже, чем обычно, но он три сотни лет верил лжи, которую ему скормили, когда он еще не умел как следует разбираться в людях. Для него Джонс и Гастон – соперники, которых Белль ему предпочла. Он не знает, что своим поступком разбередил все ее душевные раны , включая ту, которая уже начала затягиваться, потому что она позволила себе довериться ему, почувствовать себя рядом с ним в безопасности. Все чего он добился, это то, что Белль его отвергла. Снова.
По поводу музыки: Строчки из Танца Духов, которые вспоминает Белль, взяты из песни Лорины Маккеннитт «All Soul's Night» Они просто очень хорошо подошли. Хотя я не совсем представляю, на что может быть похожа музыка Танца Духов, но если вы когда-нибудь слышали, как играют на хрустальных бокалах, так вот, там, думаю, должны быть похожие звуки.
Бритомарта – дева – воительница из Аллегорической рыцарской поэмы Эдмунда Спенсера «Королева фей». Прототип – Брадаманта – персонаж итальянского эпоса.
Оригинальный текст: Masque Night
Автор: Kelaine729
Переводчик: _Nirva
Бета: Milena Main
Категория: гет, джен
Жанр: романтика, драма, ангст, AU
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Румпельштильцхен, Белль, Бэлфаер, Гастон, Морис, ОЖП, ОМП.
Предупреждение: смерть персонажа
Размер: макси. 98,331 слов, 27 глав.
Статус: Перевод в процессе.
Краткое содержание: АУ. Каждый вечер в замке владыки Мориса звучит музыка - там празднуют победу в войне с великанами. Для Белль, любовницы сиятельного Гастона, этот бал - пытка. Одна из многих, которые ей пришлось выдержать с тех пор, как ее муж Румпельштильцхен погиб на войне. Она думала, что сможет вынести все, пока однажды владыка Морис не решил продать ее сына Бэлфаера мстительному Темному магу.
Публикация на других ресурсах: по запросу.
Примечание переводчика : Первый фик по Once, который зацепил до такой степени, что захотелось его перевести, несмотря на размер). Это тщательно выстроенный мир, где героев и события перетасовали так, что получилась новая история. Надеюсь, найдутся желающие ее почитать. (И, надеюсь, что хватит пороха ее закончить)))
Разрешение на перевод получено.
Главы 1-4
Главы 5-6
Глава VII NEW
Люди и чудовища.
Тогда, в Приграничных землях, смотря, как легко Белль кружится по бальной зале, Румпельштильцхен почти сменил гнев на милость. Что-то в нем болезненно сжалось, она была так красива, еще прекраснее, чем прежде. В его памяти осталась бедная крестьянка в грубом домотканом платье с натруженными руками и вечно растрепанной косой. Теперь она напоминала бриллиант, который, наконец, обрел драгоценную оправу. Ее рослый кавалер хоть и не мог похвастаться умом, но составлял ей достойную пару: красивый, статный, благородных кровей и наследник правящего владыки. К тому же (как был вынужден признать Румпельштильцхен), великий воин, полная противоположность жалкому трусу, за которого Белль вышла замуж.
Румпельштильцхен достаточно знал о роли Гастона в защите Приграничных земель, чтобы считать его просто красивой иллюстрацией к эпическому сказанию, рыцарем в сияющих доспехах, который только и умеет, что принимать живописные позы в ожидании пока его изваяют в бронзе. Увы, герой оказался подлинным. Он дрался с великанами, составлял планы сражений. Он организовал оборону и помог стране продержаться так долго, как только возможно. Правда, военная служба окончательно лишила беднягу мозгов, но нельзя же иметь сразу все. Высокий, героический и тупой, как дерево.
Хотя, если вы не против слушать его речи до конца своих дней, задрав голову и изображая интерес, тогда его привлекательность очевидна, решил Румпельштильцхен .
К тому же Гастон был высок. Или он уже упоминал про рост?
Явившись за Бэем, Румпельштильцхен намеренно повел себя жестоко. После всего, что Белль натворила, говорил он себе, я имею на это право. Тем не менее, ему казалось, что достаточно будет просто забрать сына, а ее оставить счастливо жить при дворе Мориса. С владыкой он уже договорился, пообещав защиту и процветание его стране. Белль же могла продолжать крутить роман с этим глупым жирафом в человеческом обличии. В прежние времена он поступил бы иначе. Если бы Румпельштильцхен встретил ее в первые дни своего проклятия, едва став Темным, когда, еще опьяненный властью, он заново учился думать и вести себя как человек (хотя бы изредка. Большую часть времени человечность, право, слишком много о себе воображала. К тому же, была скучна как разговор с Гастоном), его месть оказалась бы куда страшнее. Он вырвал бы у Белль из груди еще бьющееся сердце и раздавил прямо у нее на глазах. Или, что еще лучше, он вырвал бы и раздавил сердце ее любовника. (Эта мысль до сих пор его занимала. Жаль, договор запрещал убивать наследника владыки любым интересным способом. И неинтересным тоже).
Румпельштильцхен появился при дворе Мориса озлобленным, кипящим от гнева, но какая-то небольшая часть его радовалась, что он встретил Белль только теперь, когда уже не способен был причинить ей вред. Почти.
Он видел ее скользящей по бальной зале в сложном придворном танце с лебединой грацией, изящно и непринужденно. Когда она вращалась, пышные юбки ее алого платья раскрывались, словно розовые бутоны, когда замирала - снова складывались, охватывая ее стан, как лепестки луноцвета на закате.
Красота такая зыбкая штука, - говорил он себе. Пусть они будут у нее - и эта красота, и богатство, и поклонение королей. Он оставит Белль здесь, где ею дорожат, как настоящей принцессой, под покровительством сильных сего мира, в безопасности.
А если потеря сына разобьет ей сердце, что ж… он это переживет. Так он думал, пока перепуганного мальчика не протащили через зал. Пока он не увидел ужаса и отчаяния в глазах Белль. (Несмотря на мастерски разыгранную радость, зрелище не принесло ему и половины того удовлетворения, на которое он рассчитывал). Пока не заметил отражения этого ужаса в глазах Бэя и не понял, что у него, бессердечного дельца, не хватит решимости вырвать ребенка из рук матери.
Пока не разглядел любви Белль к сыну, рожденному ею от мужчины, которого она презирала и которого оставила безо всяких сожалений. Пока не обнаружил, как самоотверженно она работает, превозмогая боль, лишь бы не нарушить соглашение и остаться рядом с Бэем.
В последнее время в их отношениях с Белль наступил хрупкий мир. Румпельштильцхен начал давать сыну некоторые уроки прямо в библиотеке, в ее присутствии.
- Надо же тебе изредка отвлекаться, дорогуша, - повторял он каждый раз, когда они мешали ей работать. (Раздражать ее было бы гораздо приятнее, не улыбайся она так тепло в ответ).
Он наблюдал с башни, как Бэй играет в саду под присмотром матери. Иногда они играли вместе. Однажды, когда Бэлфаер корпел над задачками, которые дал ему Румпельштильцхен, маг вытащил с еще неразобранной полки одну из книг - «Сказание о Бритомарте»*, и вручил ее Белль.
- Что это? - спросила та.
- История девы – воительницы Бритомарты, которая отправилась в путешествие, чтобы отыскать свою истинную любовь. Ей не только удалось спасти суженого и еще несколько человек, но и попутешествовать вдоволь.
Румпельштильцхен увидел, как глаза молодой женщины вспыхнули при последних словах. О да, возможно он не понимал причин всех поступков Белль, но, по крайней мере, хорошо ее знал.
- Прочитай и расскажи, что ты думаешь.
В последующие несколько дней он время от времени задавал ей вопросы, а она делилась впечатлениями о главе, которую в тот момент читала.
- Вот бы мне волшебное копье, как у Бритомарты! - сказала как-то Белль с легкой завистью в голосе.
- Чтобы убивать чудовищ? - оскалился он, - Чтобы убить меня?
Белль рассмеялась и покачала головой, словно его предположение показалось ей забавным.
- В сказании настоящие чудовища – это обычные люди, которые… которые нападают на слабых.
- Помнится, великаны тоже этим отличались.
Белль помрачнела.
- Да. Будь у меня такое копье, когда началась война, я бы отправилась вместе с мужем. Была бы рядом с ним, когда…, - она опустила голову, замолчав на полуслове. - Я могла бы помочь.
Это Румпельштильцхена потрясло. Позже он придумал сотню едких ответов, резких слов, способных ранить до крови. « Помочь великанам прикончить его, дорогуша?»
Но в тот момент он видел в ее глазах только боль, такую неизбывную и жгучую, словно война закончилась только вчера.
Ни презрения, ни гнева, которые он ожидал, ни желания оправдаться за то, что бросила своего трусливого мужа.
Румпельштильцхен провел почти всю ночь за прялкой, пытаясь осмыслить услышанное.
Белль оставила его ради другого мужчины. Он узнал о Джонсе или Крюке, как называли его русалки, когда попытался ее найти. Мерзавец был последним человеком, кого бы он желал видеть рядом со своим сыном, тем более в качестве наставника и воспитателя. И вот на это Белль его променяла?
Однако… Румпельштильцхен знал, как жестоки бывают деревенские. Он помнил, как смотрели на него после возвращения. Или, скорее, не смотрели, стыдливо отводя глаза всякий раз, когда он шел мимо. С ним даже брезговали разговаривать без необходимости. Все, кроме Хордора и его прихвостней.
Целуй мой сапог!
Румпельштильцхен помнил, с каким презрением Хордор глядел на него, стоящего рядом с дрожащей Моррейн. Как пожирал глазами девушку, как его жадный взгляд скользил по ее золотистым волосам, по мягким изгибам девичьей фигурки, лишь намекающим на будущие прелести.
- Уклонение от службы – измена! Я ее забираю.
Хордор осклабился, глядя на Румпельштильцхена.
- Она поедет со мной!
Ни разу в своей жизни он не пожалел о смерти Хордора.
Именно этот человек управлял деревней, когда пришло известие, что Румпельштильцхен выжил благодаря собственной трусости, в то время как все остальные погибли.
А Белль все долгие месяцы беременности провела в одиночестве. Некому было помочь ей управляться с хозяйством, некому взять на себя часть забот. Смогла ли она хотя бы позвать повитуху, когда пришло ее время? Румпельштильцхену не сказали даже этого. В деревне про Белль молчали, зато Хордор упивался, в подробностях расписывая ее жизнь с Джонсом и то, каким яростным презрением она пылала к бывшему мужу.
Больше Румпельштильцхен ничего не знал о том, как Белль прожила последний год. Насколько тяжело ей было. Он помнил, какой страх его мучил все то время, пока искалеченная нога медленно заживала. Провидица предсказала, что если он погибнет, его сын вырастет без отца. Но она ни словом не обмолвилась, выживет ли Белль.
Собственную мать Румпельштильцхен не помнил. Многие женщины умирали в родах или позже от горячки, а Белль была такой миниатюрной и хрупкой. Он думал лишь об одном, пока лежал в палатке врачевателей (ему позволили хотя бы это – грязный тюфяк в углу, где трус мог валяться безо всякой помощи, пока не сдохнет или волею богов не выкарабкается): как ее маленькое тело сможет взрастить в себе новую жизнь и не увянуть. Он проклинал себя за неосторожность, за то, что оставил ее с ребенком во чреве, зная, что может уже не вернуться.
Когда он доковылял до родной деревни и, распахнув дверь собственного дома, увидел запустение, страх, который рос в нем все это время, и которому он не смел дать имя, наконец, обрел форму: он опоздал. Белль умерла.
Ему и в голову не могло придти, что она его покинула.
Какая женщина захочет быть женой труса?
Что, если она была права? Быть может, груз всеобщего презрения оказался слишком тяжел для нее. Быть может… быть может, она пыталась таким образом защитить их сына. Румпельштильцхен помнил бездумную жестокость деревенских, с которой ему приходилось сталкиваться изо дня в день . Что, если ее кто-то запугал, причинил боль, заставил бояться за жизнь ребенка, вынудив бежать?
Спустя годы, уже будучи Темным, когда даже Моррейн почти стерлась из его долгой памяти, Румпельштильцхен выследил Джонса. Приняв образ богатого купца, которому нужно перевезти товар за море, и притворившись, будто верит в благонадежность капитана, он пригласил того обсудить дело за обедом в таверне.
Джонс начал с вина, потом перешел на кое-что более крепкое и выдержанное. В обмен на выпивку капитан поделился трагической историей своей жизни. Рассказывая о том, как его бросила одна потрясающая красотка, он даже пустил пьяную слезу.
- Таких, как она, больше нет! – ныл Джонс, - Прекрасна, как храмовый ангел (город, в котором они находились, славился великолепными росписями на потолке местного собора), только внизу, где ее можно как следует руками пощупать, ну, вы понимаете! - фраза сопровождалась скабрезной ухмылкой. Затем последовало длинное описание того, где конкретно Джонс ее щупал, и детальное описание наслаждения, которое получала при этом Белль.
Румпельштильцхен едва не нарушил данное себе слово пока что не убивать Джонса.
- Она была ненасытна! – не унимался капитан, - Продавала себя в каждом порту, в который мы заходили. Говорила, что я лучший любовник из всех, что у нее были, но, видать, даже меня ей оказалось недостаточно. Тогда она пошла и отдалась вельможе…
Джонс рассказал куда больше, чем Румпельштильцхен хотел бы знать, но пришлось выслушать все до конца.
Нет, он еще мог понять, почему Белль сбежала с другим мужчиной, но остальное не укладывалось у него в голове.
Вот только… Он видел, как нежна она с сыном, видел тень той, прежней Белль, стоило им начать обсуждать книги и дальние страны. Однако, когда он спросил ее о собственных путешествиях, она побледнела и, опустив глаза, отговорилась тем, что во время стоянок корабля редко выходила дальше пирса.
Припомнив разговор с Джонсом, Румпельштильцхен решил не настаивать на подробностях, которые не желал слышать.
Судя по всему, Белль действительно мало что успела увидеть. Когда она расспрашивала о чужеземных странах, где ему довелось побывать, ее глаза горели любопытством. Все ее суждения, часто глубокие и проницательные, явно были основаны лишь на его рассказах и знаниях, почерпнутых из книг, а не на личном опыте.
То же самое происходило, когда она подавала чай людям (или нелюдям), которые являлись в Темный замок для заключения сделок. Белль всегда вела себя как образцовая служанка (Румпельштильцхену оставалось только удивляться, где она этому научилась, хотя он подозревал, что с момента их разлуки у нее перебывало несчетное количество слуг). Она никогда не мешала разговору, ничего не спрашивала, разве что шепотом интересовалась, удобен ли гостю стул и не остыл ли чай. Ее взгляд всегда был потуплен ( Иногда эта покорность Румпельштильцхена беспокоила. В некоторых странах простолюдинам запрещалось даже поднимать глаза на знать, но, насколько он знал, Приграничные земли к ним не относились).
Зато позже она засыпала его вопросами, не проявляя, однако, излишней настойчивости. Если Румпельштильцхен давал понять, что не намерен с ней делиться или что второй участник сделки пожелал не разглашать подробностей, Белль тут же замолкала (Это тоже было немного странным, при ее-то любопытстве. Видимо, жизнь в замке Мориса хорошо учила держать язык за зубами).
Конечно, Румпельштильцхен не допускал ее прислуживать опасным гостям. Хотя многие из его посетителей могли показаться Белль ужасными внешне (в зависимости от того, насколько ее пугали щупальца и острые зубы), разговоры с ними велись вполне невинные, по крайней мере, в присутствии служанки сделки заключались безобидные.
Румпельштильцхен следил, чтобы Белль не видели те, кто мог использовать ее или Бэя как оружие против него. Иногда он просил их обоих скрыться в своих комнатах и не показываться, пока не позовет. (Излишняя предосторожность – на Бэе, как и на всем замке, а особенно на том крыле, где жили мать с сыном, были наложены защитные чары. Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть).
Белль стала для него головоломкой, которую он никак не мог собрать.
В этом заключалась одна из причин его решения. Другой, главной (как он говорил себе), был Бэй. Мальчик его возраста нуждался в товарищах для игр. Поскольку открыть в Темном замке детский приют Румпельштильцхен не мог (Однако, представляя выражение лица Голубой Феи, он пару раз едва не поддался искушению), приходилось искать другие способы свести Бэя с ровесниками.
Чтобы продемонстрировать свою задумку, Румпельштильцхен дождался, пока Белль подаст ему чай. Она вошла, неся в руках поднос, уставленный чашками, хотя маг был один – пару раз он «забывал» сообщить, что у него гости, только чтобы посмотреть, что она станет делать (Каждый раз Белль сохраняла холоднокровие).
- Иди, взгляни на это, - сказал он с довольной улыбкой. - Что ты думаешь?
Белль поставила поднос на стол и осторожно приблизилась (вероятно, у нее были веские причины бояться, когда он так скалился).
Румпельштильцхен развернул перед ней дорожный плащ с капюшоном. Глаза Белль расширились. Неудивительно, плащ был великолепен: подбитый изнутри темным мехом, который выступал по краям ровной оторочкой (в теплых равнинных землях люди отделывали одежду мехом снаружи для красоты, а не для тепла), с внешней стороны он маслянисто блестел – черная шелковая ткань, украшенная вышивкой и расшитая мелкими агатами, переливалась перламутром. Даже императрица не побрезговала бы надеть такой.
- Вы собираетесь куда-то ехать? - Спросила Белль.
О, боги, неужели она не заметила, что плащ женский?
- Нет, дорогуша, это ты собираешься куда-то ехать! Плащ - для тебя.
Белль побледнела. (Опять. Да, что же с ней такое, в самом деле?)
- Вы… вы не можете… вы обещали, у нас договор… вы не можете меня выгнать!
- Тогда радуйся, что я держу слово! - рявкнул Румпельштильцхен.
Делать Белль добро было все равно что выдергивать зубы. У гиппопотама. Ткацкими щипчиками. Как он имел возможность убедиться на собственном опыте.
- Сегодня Ночь Всех Усопших.
Праздник поминовения. Время скорбеть, время вспоминать, время чествовать своих умерших.
- Я подумал, что мы втроем могли бы отправиться в деревню здесь неподалеку. Притворишься, что ты богатая вдова, которая ехала мимо и решила остановиться, чтобы взглянуть на праздник.
Здесь, в горах, Всех Усопших почитали также, как в Приграничных землях. Никого не удивляло желание путника задержаться на ночь и принять участие в гулянии. В деревне заезжую вдову, даже небогатую с виду, приняли бы с распростертыми объятиями, особенно если та не поскупится на пару золотых монет.
- Там вполне приличный постоялый двор. Бэй мог бы поиграть с деревенскими детьми и поесть праздничных хлебцев. А ты, если захочешь, засветишь пару свечек по своим мертвым. Вот, гляди…
Маг достал ее черное бархатное платье, которое теперь выглядело как новое. Кроме того, оно было перелицовано и своим фасоном больше напоминало траурные наряды, которые богатые женщины Пограничья носили триста лет назад (В деревне слишком часто видели странных гостей Темного, чтобы удивляться необычному покрою чьей-то одежды).
К платью прилагались новые башмаки, перчатки (он не стал утруждаться чисткой старых) и все, что еще могло ей понадобиться.
Белль провела пальцами по мягкому меху подбоя. (Румпельштильцхен помнил, как на ярмарке она ощупывала и разминала шерсть руками, чтобы оценить ее качество, прежде чем купить ему для работы).
Но сейчас ее что-то беспокоило.
- Женщина, путешествующая одна, тем более богатая с виду, может стать легкой добычей. Вы уверены, что Бэй будет в безопасности?
- О, абсолютно! Во – первых, это не захолустная деревня. Во-вторых, никому и в голову не придет обидеть приезжего в Ночь Всех Усопших. В-третьих, большинство моих гостей там останавливается, и деревенские не зря побаиваются с ними связываться. Ну, и в-четвертых, с вами буду я в качестве слуги. - Румпельштильцхен картинно раскланялся. – Так что бояться нечего.
- Слуга. В чешуе и с клыками. Здесь так принято?
- Разумеется, я изменю внешность.
- Разумеется.
- Не сомневайся во мне, дорогуша! Вот увидишь, ты прекрасно проведешь время.
X
Белль не могла не заметить, как сильно Темный любит покрасоваться. Начал он прямо с того момента, как они лихо подкатили к постоялому двору и остановились так резко, что правь кучер одной лошадью, а не четырьмя, это собрало бы зевак. Впрочем, она сомневалась, что черные призрачные существа вообще были лошадьми. Ей не доводилось видеть в замке ни одного животного, кроме почтовых голубей.
Еще дома Темный превратился в человека средних лет, среднего роста и весьма заурядной внешности. Кроме змеиных глаз с желтыми прожилками, которые остались прежними. Увидев их, владелец постоялого двора от неожиданности отпрянул, но быстро взял себя в руки. Белль гадала, знает ли он, кого у себя принимает, однако, хозяин, не выказывая страха, проводил гостей в отдельную комнату, где для них был накрыт стол.
Они закончили ужинать как раз к началу празднества.
Белль с Темным оба согласились, что Бэй может пойти поиграть с деревенскими ребятишками, которые собрались на большой поляне вместе со взрослыми. В Пограничье деревенские дети обычно ходили по домам, распевая веселые молитвенные песни и получая в награду сладкие праздничные хлебцы. Здесь песни тоже пели, но хлебцы раздавали перед началом танцев на поляне. Там уже стояла наготове до верху наполненная ими плетеная корзина. Продолжая изображать слугу, Темный принес Белль несколько штук и сложил на одном из столов. Музыканты уже заняли свои места и настраивали инструменты, пока парочки собирались в круг.
Белль оставила свой плащ на постоялом дворе, накинув только черную шаль, воздух оказался гораздо теплее, чем рядом с замком.
Для такой маленькой деревеньки у них было на удивление много разного рода увеселений. Белль заметила пожирателя огня, нескольких жонглеров, танцующего медведя и с десяток других потешников.
Медведь ее тревожил.
- Может быть, не стоит отпускать Бэя одного? – спросила она, ощутив знакомый прилив страха. После недель, проведенных в замке, эта деревня, так похожая на ее родную, казалась сном. Она успела позабыть, какие опасности таят в себе такие места.
- Он, вон там, смотрит кукольное представление, - ответил Темный, указывая пальцем.
Ширма кукольника находилась в нескольких ярдах от того места, где они стояли, и Белль не сразу удалось разглядеть сына среди зрителей. Вместе с другими детьми он смеялся над похождениями трусливого рыцаря и глупого дракона.
- Как вы видите его отсюда?
- Магия, дорогуша. Не волнуйся, я ни на секунду не выпускаю его из виду.
Они пошли вдоль балаганов. Темный остановился посмотреть на мага - не настоящего волшебника, а фокусника с платками в рукаве и мерцающим порошком, который тучей клубился в воздухе.
К удивлению Белль, когда выступление закончилось, Темный бросил ему золотую монету.
- Это заслуженная награда. Создавать магию без магии гораздо сложнее, чем люди думают. К тому же…- одним движением пальцев он вынул монету из воздуха, заставил исчезнуть у себя с ладони и, протянув руку, достал ее из-за уха у Белль. – Меня восхищают собратья по ремеслу.
И Темный раскланялся, как артист перед публикой.
В этот момент музыканты заиграли новую мелодию. Белль удивленно повернулась, узнав музыку, под которую в прежние времена танцевали в ее родной деревне .
- Откуда они знают этот напев? Где они могли его выучить? В последний раз я слышала его много лет… много веков назад.
- В Пограничье? - спросил Темный с любопытством и, когда Белль кивнула, добавил:
- Люди, бежавшие от войны с великанами, осели во многих землях. Может быть, некоторые из них добрались и до этих мест или же просто научили своим песням кого-то отсюда.
Он взглянул на Белль нерешительно:
- Я понимаю, что ты в трауре, но Ночь Всех Усопших – самое время, чтобы почтить память умерших. Никто не подумает дурного, если ты потанцуешь.
Темный кивнул на людей, собравшихся на поляне. Многие были одеты в черное.
- Если не захочешь, никто не осудит, - добавил он поспешно. – Но это действительно музыка Пограничья. Думаю, что смогу найти тебе партнера.
- Я… я не знаю, - Белль оглядела толпу незнакомцев, и ей вспомнилась другая толпа, которая молча стояла и смотрела, пока Хордор вершил правосудие.
- Вы потанцуете со мной? - вырвалось у нее неожиданно.
– О, простите, я не собиралась… я…- Белль густо покраснела.
- Нет, нет, ничего, - Темный слегка улыбнулся и протянул ей руку. - Танцую я нечасто, но, думается, помню шаги. Потанцуешь со мной?
Белль почувствовала холодок тревоги.
«Не глупи» - сказала она себе, «Ты сама его попросила. А он предлагал найти тебе другого партнера».
Сняв шаль и повесив ее на ветку, она взяла предложенную Темным руку и отправилась с ним на поляну.
Музыканты продолжали наигрывать мелодии Пограничья. Фигуры местных танцев мало отличались от знакомых Белль с детства, а те несильно изменились за прошедшие века. Она почти не путалась. Иногда танец предполагал переход от одного партнера к другому. Белль начала с Темного и в конце вернулась к нему, снова почувствовав себя в безопасности после целой вереницы незнакомцев.
Заканчивалось гулянье Танцем Духов.
Появились свечи. Большинство людей принесли их с собой, но некоторые бросились к торговцам, чтобы купить по одной до начала танца.
Темный протянул Белль свечу, неизвестно как оказавшуюся у него в руке. Подошел Бэй, насупленный и сонный, но еще не настолько усталый, чтобы начать капризничать. Темный вручил свечку и ему.
Вся поляна вспыхнула огоньками.
В Пограничье говорили, что Танец Духов танцуют вдвоем с самим собой. Единственными партнерами были свечи. Каждый держал свой огонек, словно руку невидимого спутника. Многие из тех, кто плясал, не останавливаясь с начала праздника, теперь стояли в стороне и смотрели.
Их место на поляне заняли другие – все, кто пережил потери, медленно и задумчиво двигались теперь в танце, легком даже для Бэя.
Певцы молчали, и, пока музыка играла, никто не проронил ни звука, но Белль помнила, что когда-то очень давно в деревне, которой, возможно, уже не существовало, у этой мелодии были слова.
В потаенных памяти глубинах
предо мной витает призрак лета:
аромат ночей, улыбки милых
и костры, и танцы до рассвета
Праздник длился едва до полуночи. Большинство гуляющих были крестьянами, чьи заботы не позволяли им танцевать, пока не взойдет солнце. Жатва закончилась, но назавтра им придется встать задолго до рассвета, чтобы накормить птицу, подоить коров и сделать все, что не могло ждать окончания Ночи Всех Усопших.
Медленно кружась в такт музыке, Белль думала о своем мертвом. Всматривалась в мерцающее пламя и видела знакомое лицо и теплые карие глаза.
Я так скучаю по тебе…
Когда музыка закончилась, танцующие задули свечи, чтобы, стоя в темноте, по обычаю, вознести безмолвную молитву.
Белль вряд ли была единственной, кто просил в ту минуту о несбыточном.
Пожалуйста, Румпельштильцхен, вернись. Ты мне нужен.
Она почувствовала, что ее касаются чьи-то руки.
- Вот, - сказал Темный, набрасывая ей на плечи шаль, - холодает. Нам пора идти.
Белль пробормотала слова благодарности.
И в этот самый момент Бэй, которому уже давно следовало быть в постели, решил, что пора закатить истерику.
- Не хочу уходить, - заявил он, - Еще слишком рано!
- Пора спать, юный хозяин, - сказал Темный. - Все уже расходятся.
- Не ХОЧУ! - взвыл Бэй.
Без дальнейших разговоров, Темный поднял его и перекинул через плечо, как мешок с зерном.
- Неееет! – вопил мальчик, - Я не устал!! Не хочууу!
Белль вздохнула. Обычно Бэй вел себя, как ангел, но стоило задержаться со сном (или не накормить его вовремя… ей становилось страшно при мысли, что Джонс мог сделать с ребенком, когда тот порой вынуждено оставался голодным), как в нем просыпался дьяволенок.
На поляне оказалось еще несколько детей его возраста и даже старше, которые плакали и капризничали, но легче от этого не становилось.
- Бэй, что сказал бы отец, если бы увидел тебя?
- Папы здесь нет! Папа умер!
- Сегодня Ночь Всех Усопших, может быть, он смотрит на тебя прямо сейчас.
- И слушает, - добавил Темный, - Могу поклясться, что он слышит каждое твое слово.
Белль посмотрела на него косо. Нельзя смеяться над призраками, особенно в такую ночь. Темный ответил ей фальшиво-невинным взглядом, словно спрашивая: «А что я такого сказал?»
Однако на Бэя аргумент подействовал. Он вдруг замолчал и принялся озираться.
- Где?
- Трудно сказать, - пожал плечами Темный, - Но он гораздо ближе, чем ты думаешь.
Бэй уставился в темноту:
- Папа! – сказал он, - Спасибо за то, что избавил нас от Гастона. И от капитана Джонса. Надеюсь, его корабль утонул. Аминь.
Белль покраснела, но в темноте этого, к счастью, никто не заметил.
- Бэй…!
- Нет, нет, - возразил Темный, - Все хорошо. Довольно безыскусная молитва предкам, зато искренняя.
Он исподтишка взглянул на Белль, и в сумраке той показалось, что его губы скривились в усмешке.
- Или ты не одобряешь его порыв?
- Одобряю или нет, негоже просить мертвого насылать проклятия… грешно.
- Возможно, ты права, - согласился маг, - К счастью, для этого можно вызвать меня. Ко мне-то как раз грешно относиться с почтением, правда? Я же не дух предка, так что проблем никаких. Однако, я думаю… - его тон вдруг стал странным, почти робким, -… я думаю, твой муж приглядывает за тобой. Неустанно…
Белль подивилась тому, насколько изменился его голос, но прежде, чем она успела что-то спросить, Бэй вдруг всхрапнул. Потом еще раз. Глаза Темного расширились:
- Он всегда так громко? Как вы спите в одной комнате?
- Это потому, что вы его неудобно держите.
Бэй лежал животом на плече, а его голова свешивалась вниз, конечно, он храпел.
- Дайте-ка его мне.
Темный осторожно передал Белль ребенка, и она прижала его к груди, устроив голову у себя на плече. Храп не прекратился, однако стал заметно тише. Она попыталась укрыть Бэя своей шалью, но обе ее руки были заняты.
- Давай я, - сказал Темный, видя, что ей неудобно. Белль остановилась, и он завернул их с сыном в теплую накидку.
- Ну, как?
- Хорошо, спасибо и… спасибо. За то, что привезли нас сюда. И… за то, что потанцевали со мной.
- Не за что.
На этот раз в его улыбке не было ни ехидства, ни насмешки.
У Белль по спине побежали мурашки, но следующие слова Темного развеяли ее страхи:
- Я надеюсь стать Бэю хорошим приемным отцом. Может быть, тебе кажутся странными причины, по которым я решил его усыновить, но обещаю, что он об этом не пожалеет.
Темный был одним из тех, кто танцевал Танец Духов нынче ночью.
- Вы говорили, что заключили сделку, чтобы защитить кого-то… Это была Моррейн?
Он промолчал. Белль не знала, разозлила ли она его своим вопросом, удивила или же он просто ищет, что ответить.
Молчание затягивалось и, не понимая настроения Темного, она на всякий случай крепче прижала Бэя к себе.
- Да, - ответил, наконец, маг с оттенком горечи в голосе, - Я обещал защищать их с матерью. Ограждать от опасностей.
Он взглянул на Бэя и легонько погладил его по растрепанным кудрям.
- Клянусь, что в этот раз не подведу.
Темный с Белль дошли до постоялого двора. Хозяин оказался уже там, словно вместо того, чтобы гулять на празднике, он весь вечер просидел в ожидании гостей. Или же трактирщик владел магией и мог, как Темный, волшебным образом переноситься к дверям, где бы ни находился, стоило постояльцу ступить на порог. В таком случае, было, наверное, не очень удобно, когда его вытаскивало прямо из отхожего места…
Белль решила, что, пожалуй, Бэй среди них еще не самый усталый, раз в голову лезут подобные мысли.
Она улыбалась хозяину, пока тот разливался соловьем, уверяя, что ложа застелены самыми свежими простынями, в каминах разведен самый яркий огонь, и горячие кирпичи уже согревают постели дорогих гостей.
Они поднялись в комнаты - в их с Бэем оказалось две кровати. Прежде чем отправиться к себе, Темный помог Белль уложить сына, откинув в сторону одеяла, пока она устраивала Бэя в постели и искала его ночную сорочку. Бедный малыш совсем вымотался. Маленькие мальчики как щенки, вот они бегают, полные энергии, а в следующее мгновение валятся с ног от усталости. Бэй даже не пошевелился, пока его переодевали.
- Вы что, околдовали его? - шепотом спросила Белль Темного.
- Нет, - ответил тот, глядя на нее невинными глазами, - А ты?
Она прыснула, но поспешно зажала рот рукой – хоть Бэй и спал как убитый, не стоило искушать судьбу.
- Если бы матери знали такое заклинание, то давно бы им пользовались.
- Да, с ужасными последствиями для всего остального мира, без сомнения, - улыбнулся Темный, подтыкая вокруг мальчика одеяло.
Он убрал башмаки Бэя, она сложила его одежду. Когда Белль складывала курточку и штаны в сундук – Темный решил, что сундуки сделают их больше похожими на путешественников, чем маленькие узелки с одной сменой белья, он потянулся, чтобы повесить дорожный плащ Бэя рядом на крючок.
И его ладонь накрыла ее руку.
Белль вздрогнула.
На секунду ей показалось, что она ошиблась, что бояться нечего - маг смотрел на нее такими добрыми глазами. Но потом его свободная рука вдруг коснулась ее щеки, другая, до того сжимавшая ее ладонь, скользнула на талию, и Темный притянул Белль к себе.
- Мадам, - прошептал он хрипло, - Белль. Я… - и проведя пальцами по ее губам, начал наклоняться…
Не помня себя, Белль вырвалась и отпрянула назад, но уперлась в кровать. Дальше отступать было некуда.
Она видела, насколько он силен, особенно по сравнению с ней, такой маленькой и хрупкой. Темный не нуждался в магии, чтобы сломать кого-то вроде Гастона или Джонса. Он мог запросто свернуть им шеи голыми руками. Ничто не остановило бы его, пожелай он сделать с ней то..., что собирался.
Выражение его лица сменилось с удивленного на сердитое.
- Значит, эта внешность пришлась вам не по вкусу, моя госпожа?- спросил он насмешливо. И в следующее мгновение перед Белль предстал Гастон во всем блеске своего придворного наряда.
- Так лучше?
Белль в ужасе вжалась в кровать и отрицательно затрясла головой.
- Нет? Как насчет этого? Вы ведь предпочитаете это? – И Темный превратился в Джонса.
У Белль подкосились ноги. Не в силах дольше стоять, она рухнула на постель (хотя мечтала оказаться от нее как можно дальше) и крепко зажмурилась, чтобы только не видеть страшного лица. Не помогло. Он возьмет ее, возьмет силой… всего в полушаге от спящего сына.
Ее начала бить дрожь.
«Не плакать» - приказала она себе, - «Нельзя, чтобы Бэй проснулся. Чтобы увидел…»
Слезы распаляли Джонса, делая его еще более жестоким. Но бывали времена, когда у нее больше не оставалось сил плакать, и она просто лежала, безропотно позволяя ему себя мучить. Это приводило Джонса в еще большую ярость.
Она не могла разбудить Бэя. Не могла позволить ему смотреть. Просто не могла…
- Неважно, мадам, - выплюнул Темный с отвращением, - Вы выразили свои чувства предельно ясно. Доброй ночи.
Щелкнула дверь. Только открыв глаза, Белль поняла, что маг ушел и в комнате кроме них с Бэем никого нет. Не раздеваясь, она съежилась на кровати, подтянула к себе одно из одеял и зажала им рот, чтобы заглушить рыдания.
Примечание автора:
Мне кажется, нужно сказать несколько слов в защиту и Румпеля, и Белль. Белль воспринимает происходящее через призму своей психологической травмы. Она знает, насколько уязвима, и когда мужчина начинает проявлять к ней интерес, сразу предполагает худшее, потому что так подсказывает ей грустный опыт.
Румпель соображает хуже, чем обычно, но он три сотни лет верил лжи, которую ему скормили, когда он еще не умел как следует разбираться в людях. Для него Джонс и Гастон – соперники, которых Белль ему предпочла. Он не знает, что своим поступком разбередил все ее душевные раны , включая ту, которая уже начала затягиваться, потому что она позволила себе довериться ему, почувствовать себя рядом с ним в безопасности. Все чего он добился, это то, что Белль его отвергла. Снова.
По поводу музыки: Строчки из Танца Духов, которые вспоминает Белль, взяты из песни Лорины Маккеннитт «All Soul's Night» Они просто очень хорошо подошли. Хотя я не совсем представляю, на что может быть похожа музыка Танца Духов, но если вы когда-нибудь слышали, как играют на хрустальных бокалах, так вот, там, думаю, должны быть похожие звуки.
Бритомарта – дева – воительница из Аллегорической рыцарской поэмы Эдмунда Спенсера «Королева фей». Прототип – Брадаманта – персонаж итальянского эпоса.
@темы: переводы, Белль, фанфикшен, Румпельштильцхен/мистер Голд
-
-
13.01.2015 в 14:39-
-
13.01.2015 в 14:55-
-
13.01.2015 в 16:00Я, конечно, осилила на английском, но вы бы знали, как невероятно круто перечитывать в переводе *_*
-
-
13.01.2015 в 16:11-
-
15.01.2015 в 21:35Огромное спасибо за перевод!